Да, всё верно, пап. Спасибо, что так красочно представил меня читателям, и спасибо, что наконец подвинулся. Я думала, ты никогда не закончишь.
Итак, друзья, для начала должна отвесить поклон за один отмеченный выше момент. Несмотря на какое-никакое уважение к феминистским движениям и праву людей использовать феминитивы так, как им комфортно, не могу не согласиться: «соавторка» – фу! А теперь к делу.
Учитывая график работы над книгой и бессистемные призывы о помощи (поискать подходящую песню, написать сцену от лица того же подростка, только в более плачевной ситуации, и так далее), процесс письма протекал для меня довольно странными размытыми обрывками. Может, по этой причине даже сейчас у меня не получается склеить события книги в одно целое и осмыслить их, но едва ли это можно назвать большой проблемой.
Может, мне было достаточно того, что я сама являюсь подростком со своими простыми и приятными мелочами жизни, мечтами, а вместе с тем и неудачами, чувством всепоглощающего одиночества и абсолютной растерянности, с которыми можно представить пятилетнего ребёнка, случайно взявшего за руку в огромном супермаркете вовсе не маму. Некоторые сложные периоды жизни продолжаются, какие-то проскочили благодаря чуду или простой закономерности, а потому мне довольно легко понимать персонажа, столкнувшегося с проблемами переходного возраста во всех его проявлениях.
Кто бы что ни говорил, а подростковый период, протекающий примерно с тринадцати до восемнадцати, – один из самых сложных и важных в становлении личности. Это время закрепления многих привычек, взглядов на жизнь, предпочтений, травм и комплексов. Даже если путь разных людей в этом возрасте проходит примерно одинаково, по истоптанной дорожке и в соответствии с условными клише, где-то система даёт сбой. Кому-то везёт чуть меньше, чем остальным.
Почему я все это говорю? Наверно, потому что считаю это важным. И ведь именно об этом наша история, с которой вы сейчас ознакомитесь.
Приятного чтения и добрых мыслей, дорогие друзья. Берегите друг друга.
Делай вопреки, делай от руки,
Мир переверни, небо опрокинь.
В каждом наброске, в каждом черновике
Учитель продолжается в своем ученике.
Всю мою жизнь я иду ко дну,
Всю мою жизнь я искал любовь,
Чтобы любить одну.
Они сказали – нас поздно спасать
и поздно лечить.
Плевать, ведь наши дети
будут лучше, чем мы,
Лучше, чем мы…
Лучше, чем мы…
Баста, «Сансара»
«Ушлый сукин сын, – подумал я. – Слишком хлебосольный. И это нехорошо. Если тебя пытаются угостить дорогим ужином в армянском ресторане – жди подвоха».
Мужчина, сидящий напротив, будто услышал мои мысли. Он угодливо улыбнулся:
– Выбирайте, не стесняйтесь. Здесь отлично готовят. В понедельник посетителей немного, так что шеф-повар может почти полностью посвятить себя нам.
Я оглядел зал. Ресторан армянской кухни «Гранат» не отличался изысканностью и не блистал национальным колоритом. Он напоминал советскую пельменную: тут тебе и пол с мраморной крошкой, и столы колченогие на две персоны в центре зала, и гигантское панно на торцевой стене с изображением летящей куда-то жестяной Ассоль. Немного корректировали совковый антураж бьющие из колонок «Роллинг Стоунз», но я подумал, что если заглянешь сюда впервые и просто с улицы, едва ли пройдешь дальше гардероба. Очевидно, ресторан действительно формировал пул постоянных клиентов только за счет своей кухни, иначе владельцы давно ушли бы в минус.
Насчет посетителей мой визави не соврал. Мы с ним сидели у окна за большим дубовым столом. За спиной у меня на таких же мягких диванах шумная компания отмечала какой-то праздник некоей Аллы Ивановны – здравицы и звон бокалов звучали непрерывно. В темном углу под Ассолью насупленный мужчина лет пятидесяти в черной толстовке пил водку, закусывая стейком; в противоположном углу парочка молодых людей отмечалась шампанским с пирожными; а за барной стойкой спиной к нам парень с длинными волосами, перехваченными резинкой, закачивался пивом. Вот и вся компания.
– Да, как-то так, – сказал хлебосольный, проследив за моим взглядом. – Скромный и тихий апрельский вечер.
– Понятно. И все же, Дмитрий, принимать клиентов я привык у себя в офисе. Там более рабочая обстановка. Я сделал для вас исключение, поэтому давайте перейдем к делу.
– Мы обязательно перейдем, но я настаиваю, чтобы вы сделали заказ.
И снова этот подобострастный оскал. Фу…
Я погрузился в изучение меню. Армянский суп хаш, кюфта, хоровац… то бишь обычный шашлык, если по-нашему… долма, еще что-то непроизносимое… Черт, все так вкусно выглядит.
Пока я водил пальцем по списку блюд, Дмитрий подозвал официантку. К столику подошла невысокая девушка в черно-белом костюмчике (а где армянские национальные наряды? – подумалось мне), вынула блокнот и ручку.
– Любезная, – сказал Дмитрий, – для начала пару закусок на ваше усмотрение и двести коньяку.
Заметив мой удивленный взгляд, он поправился:
– Да, пожалуй, триста. Разумеется, армянского.
«Вообще-то я другое имел в виду, щедрый ты мой».
Когда официантка удалилась (мой собеседник не преминул оценить ее тыл, причем демонстративно), я со вздохом отложил папку и напустил на себя еще больше суровости.
– Еще раз, Дмитрий: я вижу, что наша встреча уже на начальном этапе мало похожа на переговоры заказчика с исполнителем. Знаете, мое агентство не единственное в городе, но у меня есть свои правила. Выпивать с вами не входило в мои планы.
Он молча кивал, но глаза не обманывали – ему до фени мои аргументы.
– Серьезно, – подчеркнул я. – От замечательной кавказской кухни не откажусь, мы поговорим о деле, я вас внимательно выслушаю и по итогам беседы приму решение – браться за ваше дело или нет. Но на этом все. Завтра у меня новый рабочий день, и я должен быть в форме. Кроме того, сейчас меня дома ждет дочь, причем ждет с курицей-гриль, и мне бы не хотелось заставлять ее нервничать.
Дмитрий опустил локти на стол, деловито сомкнул ладони и как-то нехорошо улыбнулся. За такой улыбкой обычно следуют фразы вроде «Боюсь, вы не понимаете всей важности момента». Не люблю я этого.
Тут, кстати, следует сказать, что и выглядел мой заказчик как-то неправильно. Нет, внешне он производил впечатление вполне респектабельного человека – дорогой пиджак поверх белой футболки, перстни на пальцах, айфон последней модели на столе, облако отменного парфюма на километр, – но мелькало в нем что-то коварное. Может, все дело в его рыжем ежике волос и столь же рыжей бородке? Такие типы привыкли чувствовать себя хозяевами положения, и немудрено, что парень назначил встречу на своей территории. Осталось понять, как я позволил себя уговорить.
– Что ж, – произнес Дмитрий после небольшой паузы, – я сам не люблю, когда меня против моей воли хватают за руку и водят по темной комнате. Но уверяю вас, вы останетесь довольны.
Принесли закуски. Это был салат с баклажанами, болгарским перцем, помидорами и зеленью.
– Овощной хоровац, – с улыбкой пояснила девушка. – Диетический, готовится без добавления масла.
В центр стола она водрузила большое блюдо с мясной нарезкой и графин коньяка.
– Позовите, когда будете готовы заказать горячее.
– Спасибо, красавица. – Рыжий с аппетитом оглядел натюрморт, потер ладони. – Ну что, по пятьдесят?
Я устал с ним спорить, махнул рукой – дескать, валяй.
Он наполнил бокалы, поднял свой.
– За успех пить пока рано, так что предлагаю осушить за знакомство.
Чокнулись, выпили, закусили…
Знаете, у меня довольно сложные отношения с алкоголем. Назвать себя пьяницей я не могу (хороший бы из меня получился отец-одиночка, кабы я беспрестанно заливал за воротник). Но и умеренно пьющим я тоже вряд ли являюсь. Оно как-то всё перманентно. Дома у меня есть бар, иногда я позволяю себе просто так опрокинуть соточку перед ужином, а если случаются авралы и стрессы на работе, то я прибегаю отнюдь не к помощи дыхательной гимнастики. В общем, могу пить, могу не пить, как говорится. Но вот в чем петрушка: стоит мне сделать пару глотков чего-нибудь крепкого, я превращаюсь в рохлю. Не то чтобы из меня можно вить веревки, но я становлюсь более податливым. Моя дочь Тамара успешно этим пользуется с тех самых пор, когда поняла, что несвязная речь папы, блеск в его глазах и глупый смех – это не признаки усталости на работе или хорошего настроения.
Сейчас, сидя за столиком в ресторане «Гранат», уже спустя пять минут после первого бокала я начал думать, что идея провести здесь переговоры, возможно, не так уж и плоха.
– Откуда вы узнали о моем агентстве? – спросил я, ковыряясь вилкой в салате.
– Это важно?
– Бывает, что и важно, но вообще это наш традиционный вопрос. Мы должны понимать, какие способы коммуникации эффективны. Больше половины новых клиентов приводят другие наши клиенты, остальные приходят с улицы по рекламе. Так откуда вы?
Рыжий вытер губы салфеткой, потянулся к графину.
– Скажем, мне вас рекомендовали.
– Кто, если не секрет?
– Наверно, не секрет, но я пока воздержусь. Знаете ли, он что-то вроде артиста больших и малых театров, фамилия которого слишком известна, чтобы я ее называл. По крайней мере, ссылаться на него он не разрешал, хотя и не запрещал.
– Как все сложно.
Дмитрий якобы с сожалением развел руками.
Мы выпили по второй. Мне стало еще теплее. Суметь бы остановиться вовремя…
Компания за соседним столом продолжала поздравлять Аллу Ивановну. Из пафосных речей я не совсем понял, что они отмечают – юбилей, повышение по службе или рождение внука. Я узнал лишь, что она прекрасный специалист и сказочная жена. Насупленный мужик в углу зала заказал еще водки и вторую порцию стейка. Молодежь перешла на кофе. Парень с хвостом у барной стойки грыз фисташки и чем-то грузил бармена. Новых посетителей не прибавилось.
– Дмитрий, по телефону вы сказали, что подробности своего дела расскажете при встрече. Я уже весь внимание.
Он посмотрел на меня пристально, будто размышляя, пора ли приступать к сути. В этот момент затренькал мой телефон.
– Извините.
Я нажал на иконку приема вызова.
– Паап, – вкрадчиво начала Томка, – ты где?
– Доча, ты же знаешь, как я люблю этот вопрос. Мне твоей мамы хватило.
– Знаю, знаю. – Голос у нее был какой-то грустный. – Так ты где все-таки?
– У меня встреча.
Краем глаза я заметил, что Дмитрий улыбается. Я снова коротко извинился и покинул кабинку. Терпеть не могу, когда кто-то посторонний слушает наше с дочкой щебетанье.
Я вышел на свежий воздух. Ресторан располагался на пешеходной улице вроде московского Арбата – скопище баров, архитектурных форм, причудливых скульптур, художников, музыкантов, книготорговцев. Сейчас по ней толпами гуляли истосковавшиеся по теплу горожане, и пестрота их одеяний радовала глаз.
Я присел на скамейку недалеко от крыльца ресторана.
– Так, Томыч, у тебя все нормально?
– У меня – да.
– А у кого нет?
Она вздохнула.
– Да так, ерунда, не обращай внимания. Ты когда придешь?
Я посмотрел на часы. Начало шестого. Время даже не детское, а рабочее.
– Пока не знаю. Надеюсь, за часок-полтора управлюсь. Плюс время на дорогу. Я не за рулем сегодня, так что времени уйдет больше.
– Ты выпиваешь?
– Не без этого.
– В офисе?
Я помедлил с ответом. Порой доченька устраивала мне странные и беспочвенные допросы (материнские гены играют?), и я на автомате начинал юлить, как когда-то в разговорах с Мариной. Сейчас у меня не было абсолютно никаких причин врать, но я сказал:
– Да, в офисе, на крыше.
– Понятно. Ты только сильно не увлекайся… есть разговор.
– Дочь, ты меня пугаешь.
– Да ничего страшного. Я ж говорю, со мной все в порядке. Давай сильно не задерживайся и звони, если что.
– Обязательно. Том, там это… в холодильнике есть гуляш, отвари себе макароны, что ли. Не сиди голодом.
– Оки!
Она отключилась.
Я посидел немного, покурил. Все-таки не лежала у меня душа к общению с этим рыжим типом, хоть убей, и даже, кажется, коньяк не очень помог. Мутный он какой-то, загадочный, и манерничает, как Дэвид Суше в роли Пуаро. Но теперь поздно брыкаться. Раз уж позволил себя уговорить, изволь бить чечетку.
Я вернулся в зал. По дороге к своему столику оглядел шумную компанию. Алла Ивановна представляла собой живое воплощение советской бухгалтерии – круглая, щекастая, с большой копной черных волос и будто приклеенной к лицу улыбкой. Поздравляли ее двое сереньких мужчин за пятьдесят и две женщины помоложе без особых признаков. Все они, наверно, были коллегами – слишком уж типичное поведение. Стол ломился от бутылок и блюд, и останавливаться ребята, похоже, не собирались.
– Извините еще раз, – сказал я, вернувшись на свое место. – Дочь потеряла.
– Ничего, я все понимаю.
Судя по выражению
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке