Он лежал на грязном полу, по которому все еще ходили начищенными туфлями присутствующие гости и совсем не хотел подниматься, он не хотел больше видеть эти презрительные, направленные на него с высока, взгляды. Запах сухой мелкой пыли бил ему в нос, небеса же были от него уже очень далеко, но он все равно прикрыл глаза, и попытался подняться туда обратно, где он чувствовал себя в безопасности, но шум толпы над головой, как крик воронья, хлопающим крыльями, не отпускал его, заставляя прижиматься к полу. Это не ученые, это какие-то хищники, ждущие не своей собственной победы, а больше поражению других. Люди так отвратительны, когда они ставят себя выше научного знания и общественного процветания. Эти аристократы ученые так похожи на репортеров на улице, они так же низки и беззаботны.

Наука требует совместного прогресса, а как можно о чем-то договориться вот с такими людьми. Наука для них просто хобби, а для него вся жизнь. Их воображение ограничивается тем, какую бабочку или галстук одеть вечером или что приготовить на ужин, они слишком ограниченные люди. Он лежал и чувствовал запах прелой сырости только что вымытых полов, и битое стекло издевательского смеха, которое на него непрестанно сыпалось. За все это время никто не подошел к нему, узнать о его состоянии, наличии ушибов, или просто помочь встать. Как это было похоже на то, когда его в детстве выгоняли из песочницы.

Он закрыл глаза от наступающей, как когда-то в детстве обиды, и стал медленно улетать в свой далекий космос сквозь миллиарды сияющих звезд вокруг него, но внезапно его полет прервал уверенный и спокойный стук шагов возле его ушей, а когда открыл глаза, то увидел тщательно начищенные черные туфли большого размера, которые принадлежали очень крупному мужчине, со взглядом добродушного фермера, готового прямо сейчас, разгрести кучу навоза голыми руками. От него пахло дорогим парфюмом и аристократической уверенностью, успевшего сделать в жизни все, что он хотел человека.

– Как вы? – Он нагнулся к Эйнштейну, положив руки на пояс, и стал тщательно разглядывать его на наличие ушибов. Его голос раздавался как звук музыкальной трубы. Все в нем говорило о крепком здоровье. Эйнштейн засмущался от его взгляда, да он и вообще не ожидал, что кто-то к нему подойдет, и намеревался пролежать тут до тех пор, пока все эти задиры не разойдутся, и их вороны не разлетятся.

– Спасибо. Все в порядке, только колено ушиб. Но уже проходит. – Проворчал ученый, почесывая его.

Мужчина нагнулся к молодому ученому, и больше всего его поразила добрая улыбка на лице упавшего, которая совсем не выражала ни обиды, ни разочарования от случившегося. В его глазах отражалось комета Галлея. Мужчину столь уверенного и крупного сложения передернуло от этой невидимой силы лежавшего. Казалось, что это не он упал и был высмеян обществом, а это они были высмеяны его равнодушием.

– Хорошо. Знаете, мне очень понравилась ваша лекция о необходимости развивать научное воображение. Я согласен с вами с первого до последнего слова. Ранее я не встречал такой подход среди ученых, хоть и сам разделяю его полностью. Все просто зациклены на формулах и прошлых открытиях. Мне тоже кажется, что наука застряла в груде цифр и определений. Позвольте представиться, – Эрнст Резерфорд. – Он протянул свою крепкую широкую ладонь, в которой Эйнштейн увидел отражающиеся альфа-частицы, которые тот в свое время открыл. Долгое время его работы были образцом творческой мысли для Эйнштейна.

– Очень приятно, с вами встретиться. И познакомиться лично. – Стал спешно отряхиваться и вытирать об пиджак свою ладонь, прежде чем протянуть ее такому легендарному ученому, открывшему строение атома.

Резерфорд поднял его за ладонь, и не спеша стал вести к выходу, под уже беспорядочные выкрики с разных сторон, некоторые на них презрительно оглядывались, мол, нашел себе такого же чокнутого друга.

– Не обращайте на них внимание, это не ученые. Многим из них титулы и награды подарили их родители. – Стал успокаивать Эйнштейна его новый друг, придерживая того за локоть. Он старался поспевать своими маленькими шажками за широким размахом ног Резерфорда. – Когда я был молод, помню они меня так же встречали. Они завидуют и высмеивают всех, кто может быть умнее или в чем-то лучше их.

Эйнштейн шел молча, не веря такой встрече, его кумир молодости, был так близко с ним. Он разглядывал каждую черточку на его лице, каждую складку на его пиджаке, и пытался понять из чего состоят гении.

– Я знаком с вашей работой о свето-эффекте, которая меня поразила до глубины души, и чем-то сразу мне напомнила мой подход, сначала общее, а потом частное. Установив один факт, нужно им объяснить что-то общее, а потом уже несколько частных явлений, чем просто одно из частных явлений. Вы меня удивили.

– Спасибо. Я учился по вашим работам. Раньше я знал их буквально наизусть. – Тихо сказал Эйнштейн.

Они вышли из душной ратуши, и гул автомобилей накрыл их уши, больше они не могли общаться. Молодой ученый уже шел без поддержки, слегка хромая на одну ногу и едва поспевая за великаном, который на него постоянно оглядывался. Они перебежали улицу и зашли пустое кафе с красной нарядной крышей, помещение было пустое, но как только дверь за ними захлопнулась в подсобке послышались шаги. Они заняли столик у окна, сев друг напротив друга, ожидая прихода официанта.

– Ну что же, давайте знакомиться. Про меня вы наверное все знаете, уже много книг было написано без моего ведома о моем творческом пути из Австралии в Англию. Думаю, вы их тоже читали. – Он широко улыбнулся, потом добавил. – А если не читали, ничего страшного, это даже к лучшему, потому что наврано там больше половины. Эти биографы цепляются не за факты, а за домыслы, которые фактами не являются. Им главное продавать сенсацию, на основе своего воображения, за это я к ним так лоялен.