Глава 6

Выпускать противника из виду нельзя было ни на секунду. Поэтому разгрузкой занимались лишь я и Малабонита, а де Бодье дежурил на мостике, готовясь в случае чего поднять тревогу. Добить нас из своих баллестирад «Торментор» не мог, а катапульт мы уже не опасались. Вряд ли Слэгг станет стрелять по нам, рискуя товаром, который мы отдавали ему добровольно. Однако его банда могла незаметно сойти на землю с противоположного борта дальнобоя, а затем попытаться добежать до «Гольфстрима», прежде чем мы успеем поднять трап и рвануть наутек. Подобное не исключалось, особенно под конец разгрузки, когда мы уже спустили с палубы почти весь затребованный товар.

Впрочем, пока вымогатели держали слово — наверное, видели, что один из нас стоит на страже и не спускает с них глаз.

После того как все нужные ящики были спущены на дорогу, мы вернулись на истребитель и, также соблюдая договор, дали задний ход и отъехали вниз по склону. Не к подножию перевала, но так, чтобы его хозяева видели: мы им не угрожаем. А пока мы пятились, «Торментор» тоже тронулся с места и медленно покатил к оставленному нами товару. Бортстрелки дальнобоя на ходу корректировали прицелы катапульт, продолжая держать нас под контролем. Склон был пологий, но нам все равно не удастся быстро развить на нем скорость, даже врубив оба двигателя. Поэтому момент оскаливать зубы и вцепляться врагу в бок еще не наступил. Но ждать этого оставалось совсем недолго.

Хлопотный план с передачей груза заодно позволил нам сосчитать примерное число противников и понять, что вообще происходит на «Торменторе». Глядя, как вымогатели таскают ящики, я заметил, что северян среди них от силы половина. Прочие, судя по всему, были дезертирами-южанами, взятыми Виллравеном в плен вместе со своим дальнобоем. Это были именно пленники, а не приспешники, поскольку головорезы Слэгга все время подгоняли их окриками и тычками. Не знаю, поддержат ли нас южане в грядущей схватке, но на сторону захватчиков они вряд ли встанут. Что меня также хоть немного, но обнадежило.

Самих северян, включая Слэгга, я насчитал дюжину. Возможно, еще трое или четверо не принимали участия в погрузке, приглядывая за орудийными расчетами. Я заметил, что суетящиеся возле катапульт люди — не низкорослые и тоже, скорее всего, являются пленниками. Но то, что северян было значительно меньше, чем нас, еще ничего не значило. Каждый из них стоил в бою как минимум трех бойцов Нобунаги и Басима. И потому мне следовало сделать все возможное, чтобы уменьшить количество противника до того, как мы вступим с ним в открытую схватку.

Стаскав добычу на «Торментор», вымогатели подняли трап и покатили обратно на вершину перевала. Покатили так же неторопливо, как и спускались, дабы по-прежнему удерживать нас на прицелах катапульт. Двигаясь быстро, дальнобой не может вести точную стрельбу из своих главных орудий. Но когда он еле полз и был готов к стрельбе, гнаться за ним являлось крайне опасным делом.

Еще немного, и «Торментор» вернется на прежнее место, поэтому я решил, что самое время и нам выдвигаться. Вымогатели получили оплату, убедились, что их не надули, и их подозрительность к нам уменьшилась. Даже если они на самом деле планировали захватить «Гольфстрим», для нас это уже не имело значения. Хочется Слэггу того или нет, но ему придется сразиться с нами либо на нашей палубе, либо на своей.

— Внимание всем! Готовность номер один! Выходим на цель! Время до сближения — десять-двенадцать минут! — прокричал я в коммуникатор, связывающий рубку с орудийной палубой. А Малабонита уже передала мои слова дальше — в трюм, с которым у меня не было прямой связи.

На сей раз я врубил повышенную скорость, и истребитель побежал в гору резвее. Доселе «Торментор» стоял поперек ворот, тем самым предупреждая всех, что они закрыты. Однако перегородить их целиком он не мог. Со стороны носа и кормы дальнобоя оставалось место для проезда не только истребителя, но и сухогруза. «Торментор» вернулся на исходный рубеж, но встал немного иначе: откатился к краю дороги, практически упершись кормой в скальные нагромождения. Никакого смысла в этом не было. Встань дальнобой, как прежде, мы легко объехали бы его с любой стороны. Значит, это тоже был показной жест: Слэгг давал понять, что он принял подношение и милостиво уступает нам путь.

Как великодушно с его стороны! Одно непонятно: откуда вдруг в свирепом, неотесанном северянине взялась подобная галантность?

Неспроста все это. Явно неспроста… И будь я проклят, если не догадываюсь, что замышляют вымогатели!

Что стоят обещания северян, данные человеку, которого они уже решили прикончить? Ничего, ведь мертвец не спросит у своих убийц, почему те нарушили клятву. Вот и Слэгг, пообещав отпустить нас с миром, вовсе не собирался этого делать. Истребитель — машина редкая, мощная и оценивается в десятки раз больше, чем все добро, какое соберут на перевале вымогатели. Но как захватить истребитель, не повредив его? Разумеется, бомбы для этого не подходят. Остается одно: прижать нас к придорожным скалам, остановить и высадить нам на палубу абордажную команду.

«Торментор» был гораздо крупнее «Гольфстрима» и весил раза в три больше. Но и разгонялся он, соответственно, дольше. Встань дальнобой на середину дороги, ему не хватит стартового рывка, чтобы рвануть наперерез и припереть нас к скалам. Откатившись же к обочине, враги успеют набрать нужную для тарана скорость. Главное, чтобы мы ни о чем не заподозрили и продолжали двигаться в открытый нам проход.

И чем ближе мы подъезжали, тем сильнее убеждался я в том, что дурные предчувствия меня не обманут.

Наверное, все до одного северяне вышли на носовую палубу «Торментора». Из-за его высоких бортов торчали только головы противников, и я не мог сказать, вооружены они или нет. Само по себе их собрание выглядело странным. Увидели бы они нас впервые, тогда понятно. Но вымогатели уже достаточно на нас насмотрелись, и сейчас их повышенное внимание к нам выглядело подозрительно.

Катапульты были уже разряжены, но двое северян встали к носовым баллестирадам и навели их на истребитель. Несколько южан — они торчали из-за бортов уже по грудь — тоже вышли к северянам, но почти сразу вернулись обратно. Такое ощущение, словно они притащили сообща нечто тяжелое, потом бросили свою ношу и удалились уже вразброд и налегке. Что это может быть, если не переносной трап, какой вымогатели перекинут на «Гольфстрим», когда остановят его!