Глава 3

Прыткость, с какой «Зигфрид» несся по Суэцкому проходу, делала честь шкиперу строймастера. Даже задержавшись у Эль-Фердана, альт-селадор Рубнер продолжал идти впереди нас с хорошим отрывом.

Южнее второго моста наш путь утратил прямое направление. Виноваты в этом были не мы и не кабальеро, а древние прокладчики нашей магистрали. Сэкономив трудозатраты, они соединили каналом несколько озер, ныне представляющих собой бесформенные, неглубокие впадины. Преодолевая очередной поворот или огибая береговой выступ, я надеялся, что вот сейчас мы точно увидим вдалеке «Зигфрид». Однако мои ожидания, увы, не оправдывались. Лишь затоптанные конскими копытами отпечатки колес указывали на то, что строймастер и кабальеро прошли здесь совсем недавно. Первый – судя по всему, перед рассветом, а вторые – уже после восхода солнца.

За последней впадиной желоб снова брал курс на юг и уже тянулся, не сворачивая, вплоть до Красного моря. Мы выехали на его берег за два часа до полудня. Раскинувшаяся перед нами широкая и глубокая котловина была, по словам Дарио, еще не самим морем, а лишь его северной оконечностью – узким Суэцким заливом. Впрочем, нас не волновало, как называется то, что мы видим. А видели мы тянущийся до самого горизонта пологий спуск. И вел он в те желанные земли, где мы вновь задышим полной грудью и обретем нормальное самочувствие.

Дно бывшего залива оказалось одной из лучших дорог, по которым мне когда-либо доводилось ездить. Заметенная песком, она просматривалась далеко во все стороны и не имела предательских разломов, трещин и скальных образований. Вся эта дрянь наблюдалась лишь вдоль восточного и западного склонов, в то время, как середина котловины оставалась чистой. Видимость была отличная, и я, идя по следам «Зигфрида» и Кавалькады, позволил себе разогнать истребитель до максимальной скорости. При этом, правда, нас стало частенько подбрасывать на ухабах, но никто не жаловался. Всем, включая дона Балтазара, не терпелось вернуться в привычный мир и излечиться наконец от «горной болезни».

Без малого триста километров тянулся залив, прежде чем становился полноценным морем. При такой резвой езде мы должны были отмахать это расстояние к вечеру. И отмахали бы, не случись вскорости то, чего мы давно ожидали и к чему готовились…

…И что, как ни странно, стало для нас большим и неприятным сюрпризом!

Мы настигли «Зигфрид» примерно на середине котловины. Он был замечен нами за несколько километров. Вскоре выяснилось, что строймастер не двигается, а стоит на месте, и вокруг него не идет никакого сражения. Кавалькады поблизости также не наблюдалось, но ее следы шли параллельно колее «Зигфрида», и кабальеро точно с ним не разминулись. А вот чем завершилась их встреча, издали определить не удавалось.

В том, что строймастер стоял без движения, не было ничего странного. Странно было то, что при нашем появлении бронекат не сорвался с места и не покатил к ближайшему склону котловины. Рубнер не знал, что «Гольфстрим» все еще принадлежит друзьям, пускай на наших бортах и не было гербов Владычицы. И если «Зигфриду» повезло отбиться от Кавалькады в чистом поле, противостоять там же истребителю он бы не сумел. Лишь прячась среди скал и осыпей, где мне будет трудно стрелять и маневрировать, Рубнер имел шанс от нас защититься. Табуиты еще могли успеть достичь ближайшего склона котловины, но почему-то этого не делали. И вообще вели себя так, словно всерьез рассчитывали, что мы не обратим на них, неподвижных, внимания.

Еще до того, как мы подъехали к строймастеру на расстояние выстрела наших «Сембрадоров», стало очевидно, что гвардейцы не атаковали табуитов. На это указывал характер их следов. Километра за два до остановки «Зигфрид» принялся вилять из стороны в сторону, но виной тому была не настигшая его конница. Ее след оставался неизменно прямым, тогда как при атаке она наверняка разделилась бы на две группы. А те, в свою очередь, растянулись бы по флангам, чтобы не превращаться в легкие цели для стрелков Рубнера.

По всем признакам, Кавалькада увидела строймастер, когда он уже не двигался. На ее появление «Зигфрид» тоже не отреагировал. После чего гвардейцы решили проверить, что стряслось. Почему вдруг бронекат начал ни с того ни с сего носиться зигзагами по ровной дороге, а затем встал как вкопанный.

Нас это интересовало ничуть не меньше. Но, по мере приближения к «Зигфриду», загадка не прояснялась, а, напротив, становилась все туманнее. Причиной тому служили многочисленные пробоины, усеивающие борта и крышу верхней палубы строймастера; последние я тоже мог заметить, потому что верхняя палуба истребителя была выше, чем у инженерного бронеката.

Повреждения были двух типов: круглые, будто от удара молота-чекана, и продолговатые – такие, что остаются в жести, когда ее кромсают ножом. Одно но: корпусная броня строймастера была толщиной в два пальца. Так легко и, главное, аккуратно, не деформируя шпангоуты, пропороть и пробить корпус бронеката не способно ни одно оружие в мире. Для этого требовалось специальное устройство – сверхмощный механический молот. Такие имеются только в городских артелях клепальщиков и используются при постройке бронекатов или обработке особо прочной иностали. Но откуда здесь, в дикой, безлюдной хамаде, мог взяться подобный механизм? Ведь он, ко всему прочему, обладает солидными габаритами, и для его перевозки потребовался бы бронекат покрупнее «Гольфстрима». Других же отпечатков колес вокруг «Зигфрида» не наблюдалось, а уж их-то точно нельзя было не заметить.

Обшивку строймастера пробивали снаружи – на это указывали вогнутые внутрь края брешей. Круглые также делились на два вида: одни были диаметром с грейпфрут, другие – с некрупное яблоко. Последних насчитывалось намного больше. Продолговатые бреши имелись лишь в крыше. В отличие от хаотически разбросанных по броне круглых дыр, эти располагались в определенном порядке – группами, по три параллельных прорези в каждой. Наибольшее их скопление было в центре крыши. А в одном месте она оказалась растерзана настолько, что в ней возникла сквозная прореха вдвое шире той, какую проделал в палубе «Гольфстрима» упавший контейнер табуитов.

– Святой Фидель Гаванский! – не на шутку испугалась Малабонита, когда мы, остановившись вдалеке от «Зигфрида», собрались на мостике, дабы рассмотреть находку с безопасного расстояния. – Да ведь это, не иначе, сам вакт Рубнеру крышу процарапал! Он самый, точно вам говорю!

– Загрызи меня пес, если ты неправа! – поддакнул ей Убби, только без страха, а с нескрываемой радостью. – Ну, вот и свиделись! А я-то уже решил, что вакты о нас позабыли и что мне не суждено поквитаться с ними за старые обиды!

Я, естественно, восторгов северянина не разделял. Он жаждал взять реванш у пса Вседержителей с той самой минуты, как один из них задал ему взбучку в предгорьях Срединного хребта. Взбучка выдалась для Убби вдвойне досадной от того, что его обидчик пал тогда от руки Малабониты, которая подстрелила его из лука, случайно попав стрелой в ноздрю монстра. Или, точнее, в дыхательный клапан, поскольку затем, при изучении нашей добычи, мы совершили удивительное откровение: питающиеся иногазом псы Вседержителей являлись высокотехнологичными искусственными существами! И лишь сверху их иностальные тела обтягивала похожая на натуральную, маскировочная кожа.

Оставив пока свое мнение при себе, я посмотрел на Физза. Он терпеть не мог вактов и чуял, когда те околачивались поблизости. Но ящер помалкивал. Значит, если Малабонита не ошиблась, напавший на «Зигфрид» пес Вседержителей давно отсюда убрался. Что также косвенно подтверждали следы Кавалькады, чьи кони затоптали песок вокруг строймастера. Если враг – кем бы он ни был, – не напал на гвардейцев, стало быть, те его здесь уже не застали.

– Скажите, вы видите там чьи-нибудь тела? – полюбопытствовал вытягивающий шею Дарио, стараясь высмотреть на «Зигфриде» хотя бы одну живую душу. Трап бронеката был опущен, но ни в открывшемся за ним проеме, ни в бойницах не наблюдалось признаков жизни.

– Похоже, парень, на той развалюхе пусто, как в голове у меня с похмелья, – озадаченно пробасил Убби. – И куда все подевались, этого я пока не скажу. Но вакт их точно не сожрал, ведь мы своими глазами видели, что у него есть пасть, но нет ни глотки, ни требухи, ни даже дырки в заднице. А питается он одним лишь жидким иногазом, засасывая его через ноздри из вулканических озер. Правильно я говорю, толстяк?

– Безусловно, мсье! Вы совершено точно описали этот образчик продвинутой инопланетной техники, непонятно почему прозванный псом, – отозвался топчущийся рядом с нами Гуго. – Однако смею заметить, что круглые отверстия, какие мы видим в бортах строймастера, оставил явно не коготь вакта.

– Дыры на крыше, между прочим, тоже слабо похожи на следы от когтей тех вактов, каких мы раньше встречали, – добавил я. – Разве после их атак нам с вами, mon ami, приходилось заделывать пробоины в корпусе?

– Возможно, мсье шкипер, что прежде мы сталкивались лишь с поисковыми вактами, – предположил Сенатор. – Вы ведь не станете отрицать, поскольку они – механизмы, значит, Вседержители разработали не одну модель такого существа. И среди вактов наверняка есть свои разведчики, штурмовики, истребители и даже стрелки.

– Ну ты сказанул – вакты-стрелки! – подивился Сандаварг. – Это ж надо додуматься до такого! Да тебе бы не гайки у Проныры крутить, а в скальды податься и новые саги взамен старых слагать! Глядишь, куда быстрее скопил бы себе денег на старость и в свой занюханный городишко вернулся.

– И как же, по-вашему, выглядят эти самые стреляющие вакты? – осведомился я у де Бодье.

– Меня больше интересует не то, как эти создания выглядят, а то, из какого оружия они стреляют, мсье шкипер, – заявил Гуго, почесав в затылке. – Взгляните на эти отверстия. Особенно на те, что покрупнее. Даже иностальное ядро, выпущенное из самой мощной катапульты, не пробьет такого, не говоря о камне. Заметьте: вокруг пробоины практически отсутствует вмятина! О чем это говорит?

– Об огромной начальной скорости такого снаряда! – опередил меня Дарио, хотя я мог ответить на вопрос и без его подсказки. – Чтобы продырявить толстую иносталь, не деформировав ее, ядро, величиной с брата Ярнклота, нужно разогнать сильнее скорости звука. Возможно, даже в два или три раза сильнее… Вот только что стало при этом с альт-селадором Рубнером и его экипажем?

– Давайте пойдем и выясним это, – подвел я итог нашему совещанию. – Место здесь удобное. Кавалькаду и вактов можно засечь за несколько километров, с какой бы стороны они ни заявились… Только придется кому-то остаться на борту, чтобы посматривать за горизонтом.

– Я останусь, – вызвалась Долорес. И, помрачнев, объяснила свое нежелание идти с нами в разведку. – Кажется, у Рубнера на борту были женщины и дети. И если они лежат сейчас там, внутри, растерзанные на куски… Ну, вы понимаете.

Конечно, мы ее понимали. По идее, не нужно было брать с собой и Дарио. Он мог хорошо знать погибших на «Зигфриде» табуитов, что отразится на его и без того расшатанных нервах. Но поскольку сам Тамбурини от участия в разведке не отказывался, я не стал его отговаривать. Пускай привыкает, ведь завтра нас может ждать и не такое. Особенно теперь, когда неравнодушные к нашему грузу псы Вседержителей вновь напомнили о себе.

Мы объехали «Зигфрид» по кругу, затем приблизились к нему, опустили трап и, прихватив оружие, выдвинулись на осмотр безжизненного бронеката.

Доносящийся из его моторного отсека гул Неутомимого Трудяги не нарушали никакие посторонние шумы. Кажется, раненых на строймастере не осталось, а иначе до нас долетели бы их стоны. Трап инженерного бронеката был запорошен песком, но его нанес сюда не ветер, а сапоги кабальеро. Они, судя по всему, сновали по сходням взад-вперед до тех пор, пока не наполнили свои бурдюки водой из трюмного резервуара и не напоили лошадей. И трап, очевидно, опустили сами гвардейцы, проникнув на «Зигфрид» через брешь в крыше.

Через нее же пробрался туда и Убби. Дабы не нарваться на засаду – в утробе бронеката нас могли поджидать не только трупы, – северянин велел нам подождать его снаружи, у колеса. А сам отправился проверить, не столкнемся ли мы нос к носу с коварными кабальеро.

– Все чисто, – известил нас Сандаварг, выйдя на сходни спустя пару минут. – После Балтазаровых ублюдков и тут все провоняло конским дерьмом, но теперь им хватило ума не искать со мной встречи, засев внутри железного гроба!.. Кстати, о мертвецах. Что-то я вконец запутался: развалюха истерзана вактом и обстреляна из неизвестных орудий, а в ней нет ни трупов, ни даже крови! Хотя на кой я вам это рассказываю? Сами зайдите и взгляните…

Единственная палуба строймастера не походила на нашу верхнюю. Шкиперская рубка здесь располагалась на носу. Моторный отсек – в самом центре, на месте отсутствующей марсовой мачты. А всю корму занимала вращающаяся башня с подъемным краном, чья стрела при движении машины складывалась вдоль правого борта.

Местный трюм также был теснее, чем у истребителя. Правда, сегодня вместо бура, траншеекопателя, отбойного молота и прочих навесок, что ранее монтировались на выносные консоли «Зигфрида», его утроба была забита продуктами. Из инженерного оборудования на строймастере остались лишь вышеупомянутый кран и грейдерный нож, способный не только расчищать дорогу, но и сметать с нее вражескую пехоту и технику.

Палуба возле резервуара тоже была истоптана гвардейцами, хотя вряд ли они вычерпали все здешние запасы воды. Но отныне жажда Кавалькаде не грозила. Что, впрочем, не отменяло ее планы касательно «Геолога Ларина». Прежде кабальеро стремились к нему как к единственному источнику воды. Теперь главной целью врага стало отрезать от этого источника нас. После чего у нас не останется выбора, кроме как двигаться дальше на юг, к антарктическим озерам. Ну а там, в землях Владычицы, на нас набросятся хищники позубастее, чем остатки конницы дона Балтазара.

Впрочем, в данную минуту отдаленное будущее волновало нас меньше, чем ближайшее. Прояснить последнее мы надеялись, исследовав пострадавший непонятно за какие грехи «Зигфрид».

В лучах света, что проникали внутрь бронеката через бойницы и пробоины, виднелись разбросанные повсюду мечи, а также иностальные луки и арбалеты, многие из которых были повреждены. Но ни трупов, ни их фрагментов действительно не было!

Ну ладно, допустим, что пес Вседержителей или мародерствующие после него гвардейцы решили зачем-то тут прибраться. Но даже перетаскивай они останки тел предельно аккуратно, все равно на палубе, на сходнях и вокруг строймастера остались бы многочисленные следы крови. Но их тоже нигде не наблюдалось. Ни одной, даже маленькой капли, осколка кости или ошметка плоти!

И вот это уже не укладывалось ни в какие рамки!