– Вряд ли в мире найдется человек, которому могут быть известны цели пришельцев, – удрученно заметил де Бодье. – Одно могу сказать: для остановки бронеката барьер чересчур хлипок. Развив предельную скорость, «Гольфстрим» прорвет эту сетку тараном с одного удара и потом просто сомнет ее колесами.

– Тогда для кого же предназначена эта решетка? Неужели для Кавалькады?

– Ну, разве только она тоже везет с собой маленький ящичек «черной грязи»… Нет, кабальеро тут ни при чем. А иначе за минувшие сутки, что они торчат у забора, Вседержители уже навели бы здесь desinfection… Кстати, кто-нибудь подскажет мне, что гвардейцы делают на горе, а то мне отсюда плохо видно.

– Кажется, собирают на склоне валуны и там же сваливают их в кучу, – просветила механика Малабонита. – Очевидно, придумали способ, как им прорваться за ограждение. Насыпь, что ли, хотят возвести? Только сейчас у них, похоже, началась сиеста. Никто не работает, все расселись и пялятся на нас.

– Ага, как же – сиеста! – усомнился Сандаварг. – Я-то знаю, о чем эти песьи дети сейчас думают! «Повременим, мол, пока животы надрывать, обождем малость, а вдруг эта развалюха напролом попрет! Ну а мы, не будь дураки, за ней в ее же дырку и проскочим!»

– Не проскочат, – заверил я северянина и остальных. – С какой стати нам упрощать врагам задачу? Пускай помучаются. Сработает их затея с камнями или нет, еще неизвестно. Но даже если сработает, гвардейцы угробят на нее столько сил, что вряд ли полностью восстановят их, когда доскачут до танкера. А он, пока Кавалькада здесь надрывается, подойдет тем временем еще ближе к Змеиному карнизу. Что нам только на руку. Чем меньшее расстояние разделяет нас и «Геолога Ларина», тем меньше у кабальеро остается времени для его захвата.

– А как же Вседержители? – напомнил Дарио о второй нависшей над нами угрозе. – Разве можно задерживаться так близко от Столпа после того, что случилось с «Зигфридом»? Да и эта сеть… Она ведь неспроста здесь появилась. Неужели вы намерены стоять и ждать, когда вернутся те, кто ее натянул?

– Мсье Сенатор верно подметил: если эту решетку соорудили для нас, она предназначена для чего угодно, только не для задержания бронеката, – ответил я и полюбопытствовал у табуита: – Тебе приходилось когда-нибудь, ночуя в хамаде, ставить вокруг лагеря сигнальные колокольчики или погремушки?

– Самому – нет, – помотал головой Тамбурини, – но другие монахи, с которыми отец отправлял меня в походы, часто так делали… Погодите! Уж не думаете ли вы, что вот эта конструкция – сигнальная погремушка Вседержителей?

– Боюсь, что проверить это мы можем только одним-единственным способом. И удачным его, при всем желании, не назовешь… – Я поморщился и вновь окинул взором хрупкое на вид ограждение. – Но, по всем признакам, дело обстоит именно так. Кавалькада просидела тут почти сутки, но не привлекла к себе внимание хозяев Столпа. Мы тоже подъехали к их заслону достаточно близко и не таясь. Будь он под неусыпным наблюдением, Вседержители уже обстреливали бы и дезинфицировали нас по полной программе. Однако они как будто вообще не смотрят вниз с вершины башни. Что из этого следует? Установив на подходе к лагерю погремушки, когда ты вспоминаешь о них? Правильно: когда они подадут тревогу. Все остальное время ты о них даже не думаешь.

– То есть вы предлагаете просто стоять и ждать, что произойдет? – спросил Дарио.

– Я предлагаю остановиться и выждать некоторое время, понаблюдав за кабальеро, за забором и за башней. Взять, так сказать, тайм-аут, – уточнил я. – В любом случае, прорвав решетку, мы ничего не выиграем. Если Вседержители устроили серьезную облаву, встречи с ними не избежать. И это место не лучше и не хуже любого другого участка Змеиного карниза, где мы можем столкнуться с летучим кораблем.

Больше возражений не последовало. Дабы не маячить совсем уж на виду, мы отъехали к плато и загнали истребитель между торчащими из склона скалами, будто в ангар без крыши и ворот. Корпус «Гольфстрима» покрывал многодневный слой пыли, послужившей нам сейчас камуфляжем, и я порадовался, что у меня так и не дошли руки оттереть обшивку от грязи. Какая там чистка! Самим порой некогда умываться, поскольку почти все наше свободное время тратится на сон.

Следить за кабальеро с мостика стало невозможно, но мы нашли выход из положения. Перекинув стремянку с крыши рубки на верхушку скалы, что торчала от нас по правому борту, я, Малабонита, Убби и Дарио перебрались на нее и продолжили наблюдать за творящейся у барьера суетой.

Гвардейцы поняли, что мы не намерены помогать им сносить решетку, и вернулись к работе. С этой позиции было лучше видно, куда они стаскивают валуны и что из них возводят. Место, вокруг которого трудились враги, представляло собой выдающийся вперед скальный выступ. Он имел плоскую верхушку и торчал из склона, словно узкий балкон. Стоящие на нем кабальеро брали подносимые им камни и складывали из них не то башню, не то пирамиду. Не слишком высокую – чуть выше самих каменщиков, – но занимающую весь выступ целиком.

Строительство было начато с дальнего края площадки и понемногу продвигалось к ее началу. И чем крупнее становился гвардейский монумент, тем меньше оставалось уверенности, что его опора выдержит такой массивный вес.

Кабальеро тоже это понимали, и каждый работающий на «балконе» каменщик был привязан к склону страховочной веревкой. Однако строительство продолжалось, разве что темп его к этой минуте замедлился. Все более-менее подходящие камни поблизости были выбраны, и теперь гвардейцам приходилось таскать их издалека, карабкаясь по зыбким осыпям и уступам, что было сродни натуральной пытке. Глядя на добровольное самоистязание кабальеро, я даже исполнился к ним состраданием. Пускай те являлись нашими врагами, порой и они демонстрировали нам свои не самые худшие человеческие качества.

Страховочные веревки каменщиков и навели меня на мысль, во имя чего кабальеро переключились с воинских подвигов на трудовые.

Глянув на то место, куда грозилась обрушиться их постройка, я увидел лежащую на вершине осыпи продолговатую скалу. Издали она напоминала мизинец титана, отрубленный и отлетевший сюда при битве древнегреческих богов с этими существами. В действительности скала упала с вершины склона, но, не достигнув его подножия, зарылась в осыпь, на которую приземлилась. Но зарылась не слишком глубоко, и хороший толчок мог вышибить ее из «гнезда». Гвардейцам оставалось лишь устроить этот толчок и заставить скалу скатиться на карниз, снеся попутно находящийся аккурат под ней край ограждения Вседержителей.

А ведь неплохо придумано, разрази их метафламм!

Кабальеро-каменщики зря беспокоились. Выступ оказался крепче, чем они предполагали, и не обрушился вниз раньше срока. Когда на вершину башенки был уложен последний камень, ее основание оставалось непоколебимым. Чему строители вовсе не обрадовались, поскольку это только добавило им лишней работы.

Отломись «балкон» сам, страховка спасла бы каменщиков, и им не пришлось бы поддалбливать опору вручную. Эту задачу осложняло отсутствие у гвардейцев ломов и кирок, а пики для такой работы явно не годились. Пришлось горемыкам вновь браться за камни и, поднимая те над головами, бросать их на незаложенный валунами край выступа. Инструмент этот был непрочный и раскалывался после нескольких ударов. Поэтому не успевшим перевести дух камнесборщикам пришлось отправиться на поиски новых глыб туда, где они еще остались.

Даже мы устали смотреть на мучения самоотверженных кабальеро. Что же тогда говорить о них, балансирующих с тяжелыми булыжниками в руках на осыпающихся под ногами кручах? Но, как говаривал мой папаша, терпение и труд все перетрут, кроме врожденной человеческой тупости. А уж тупыми-то гвардейцы явно не были, и потому фортуна вознаградила их за тяжкий труд по справедливости.

Через сорок минут усердного бабаханья камнями о выступ тот все-таки не выдержал и надломился. После чего рухнул вниз вместе с выстроенной на нем башней. На последнем этапе работы каменщики уже стояли на склоне, и потому не сорвались вслед за рукотворным обвалом и не испытали свою страховку на прочность. Зато «палец титана» подобное испытание провалил. В буквальном смысле – с треском! Отколотый выступ, утяжеленный гвардейской надстройкой, что в таком коротком полете не успела развалиться, саданул по лежащей под ним скале будто многотонный молот. Этот удар своротил ее с належанного места и расколол напополам. После чего обе скальные половины, «балкон» и рассыпавшаяся на булыжники башня камнепадом запрыгали по осыпи, грохоча и вздымая за собой пыль.

Мы продолжали следить за всем этим и вскочили на ноги одновременно с треском расколотого «пальца». Обвал разразился нешуточный, но до последнего момента было неясно, оправдает ли он надежды Кавалькады. Кабальеро призвали на подмогу могучую природную стихию, но управлять ею они были не в состоянии. И если она вдруг отклонится от курса, выйдет так, что все усилия гвардейцев будут потрачены впустую.

Не отклонилась! Камнепад накрыл край ограждения, оторвал его от колонны и помчался дальше, сминая сеть и пригибая ее к земле. Не имеющая промежуточных опор, растянутая конструкция стала со скрежетом заваливаться набок. И когда камни докатились до карниза, половина барьера была полностью повалена, еще одна его четверть была перекручена винтом, и лишь другой его край – тот, что крепился к восточной колонне, – продолжал стоять вертикально.

До нас долетел победный галдеж Кавалькады. Ликовали все до единого кабальеро: и спускавшиеся по склону строители, и их товарищи, что все это время присматривали за лошадьми. Не ликовали только мы, хотя откровенной досады тоже не испытывали. Победа гвардейцев стала моментом истины, обязанным прояснить, верны наши догадки или нет. Все мы, включая оставшихся на палубе Гуго и дона Балтазара, устремили взоры к Столпу, пытаясь определить, произвела ли дерзость гвардейцев впечатление на Вседержителей.

Когда ежеминутно, денно и нощно, ждешь чуда, оно не всегда оправдывает ваши ожидания. Но когда столь же упорно думаешь о чем-то гадком, оно неизменно сбывается. Как объяснить этот закон природы, что так откровенно несправедлив к человеку? Размышлять об этом можно долго, но сейчас нам было не до размышлений. Возмездие Небес, к которому мы готовились с тех самых пор, как прикончили первого вакта, наконец-то нас настигло!

Не прошло и трех минут после падения решетки, как в небе рядом со Столпом вновь возник крупный движущийся объект. Теперь его нельзя было перепутать с «падалицей» даже издали. Объект снижался медленнее обычного обломка и по более сложной траектории. Мы опять затаили дыхание, но вряд ли кто-то из нас сомневался в том, что сюда спешат хозяева порванной сети.

Первым пришел в себя Убби.

– Ложись! – негромко скомандовал он, и все, кто стоял на нашей скале, без возражений попадали на животы. Глядеть вверх из такого положения было неудобно, но поскольку объект быстро приближался к земле, заламывать шеи нам оставалось недолго.

– Слушайте все! – Немного запоздало, но я все же вспомнил о том, кто здесь шкипер. – По моей команде возвращаемся на борт и разбегаемся по боевым постам! Убби! Ты уведешь дона Балтазара в трюм! Дарио! Вы с мсье Сенатором, как обычно, уносите Физза к себе в отсек! И не высовывайтесь зря из-за брони! Помните о том, какие мощные у врага баллестирады!

Последняя моя рекомендация предназначалась в основном для Дарио, поскольку остальным не требовалось напоминать об осторожности. А между тем летучий корабль замедлял скорость снижения, позволяя нам хорошенько его рассмотреть. То, что Вседержители к чему-то готовятся, было совершенно очевидно, поскольку спускались они аккурат над поваленным заслоном.

Больше всего меня удивила не форма корабля, а двигатели, которые поддерживали его в воздухе. Корпус его напоминал огромную иностальную галошу двенадцати метров в длину, четырех – в ширину, и трех – в высоту. По бокам «галоши» торчали четыре выносные консоли – спереди и сзади на обоих бортах. На консолях и крепились двигатели – продолговатые бочонки, похожие на желуди со срезанными кончиками. И в каждом «бочонке» через эти отверстия проходил… тонкий смерч! Он возникал прямо из воздуха метрах в двадцати выше двигателя и бесследно растворялся примерно на столько же метров ниже него. Такое впечатление, что «бочонки» не порождали удивительные вихри, а были нанизаны на них. И вихри, двигаясь синхронно в нужном направлении, таскали за собой корабль, словно нити марионетку.

– Восхитительно! – послышался с палубы дрожащий от возбуждения голос де Бодье. – Это просто восхитительно, мсье шкипер! Какие поразительные «холодные» и тихие турбины! Вы даже не представляете, насколько важным может оказаться это открытие!..

– Потише, мсье! – оглянувшись, одернул я впавшего в несвоевременный восторг Сенатора. – Прошу вас, держите себя в руках! Сейчас не самый подходящий момент что-либо открывать!

Можно было не уточнять, что именно Гуго назвал «турбинами». Разумеется, он имел в виду двигатели летучего корабля, которые – кто бы сомневался! – механику тут же захотелось разобрать и тщательно осмотреть. Настолько захотелось, что он даже забыл о нависшей над нами угрозе. Редко, очень редко на де Бодье накатывали порывы такого вдохновения. И тем обиднее для него, что предметы его страсти, как назло, попадались нам тогда, когда исследовать их у нас не было ни времени, ни возможности.

«Галоша» опустилась еще ниже и зависла в полусотне метров над карнизом, и мы смогли рассмотреть ее экипаж; я предполагал, что при этом искусственные вихри поднимут тучу пыли, но они не касались земли, и, видимо, поэтому на ней возникли лишь легкие пылевые завихрения. Палуба корабля была открытой, и над ее бортами торчали, высунувшись по грудь, три человекообразные фигуры. Плюс один вакт, сидящий на корме летательного аппарата. Огромные головы Вседержителей не имели шей и были насажены прямо на массивные плечи. А лица у них, кажется, отсутствовали вовсе.

– Скафандры! – воскликнул Дарио, припавший к скале справа от меня. – Помните, господин Проныра, я говорил вам, что пришельцы носят скафандры и шлемы без смотрового стекла? Как видите, это правда!

– А тебе, случаем, не известно, парень, что будет, если со Вседержителя сорвать шлем? – полюбопытствовал Сандаварг. Чутье воина подсказало ему, где может крыться слабина противника, полностью закрытого мощной броней. – Как вообще выглядит эта тварь голой, и может ли она биться без доспехов? Или хотя бы с открытым забралом?

– У ордена не было возможности это проверить, – ответил Тамбурини. – Но есть версия, что без защитного снаряжения Вседержитель ощутит себя на поверхности Земли так же, как человек, спустившийся на дно глубокого водоема без дыхательного оборудования. Вероятно, именно поэтому они так редко опускаются к нам со своих Столпов. Земная атмосфера для Вседержителей – все равно что глубокий океан для наших с вами предков. За всю долгую историю человечества оно не обследовало даже один процент океанского дна. И, спускаясь туда, люди также использовали скафандры и иную специальную технику.

– А вот это уже кое-что! – оживился Убби. – Я проверю вашу догадку и сорву со Вседержителя шлем, когда сойдусь с ним в бою! Мое слово!

Я тоже был бы не прочь глянуть на этот бой. Особенно принимая во внимание, что пришелец был чуть ли не вдвое выше и многократно тяжелее крепыша-коротыша Сандаварга. Но, как показывала практика, низкий рост Убби отнюдь не мешал ему биться пешком даже с несколькими всадниками. И не только биться, но и с успехом вышибать их из седел. Так что делать опрометчивые ставки на победу Вседержителей в таком бою я бы поостерегся и другим не советовал.

Кавалькада тоже заметила летящую «галошу», когда та была еще высоко. Но в отличие от нас гвардейцы находились на виду и не на шутку забеспокоились. И было с чего. Какие выводы они сделали после встречи с «Зигфридом» и со странной решеткой, черт их знает, но у них наверняка хватило ума понять, кто за всем этим стоит. Судя по их поведению, они не собирались задерживаться возле упавшего барьера ни минуты. Пока каменщики спускались с горы, их товарищи подвели рапидо прямо к склону. И как только отряд воссоединился бы, он умчался бы на юг быстрее ветра.

Пять-шесть минут – ровно столько требовалось Кавалькаде, чтобы унести отсюда ноги. Однако Вседержители ее опередили. Кабальеро явно не подозревали, что те объявятся здесь так скоро. Каменщики еще не достигли подножия, а корабль уже парил над устроенным ими завалом.

Шум турбин не был оглушительным – примерно как завывающий в узких каньонах ветер. Но это нам он не казался устрашающим. А вот наши враги, у которых летающая хреновина зависла прямо над головами, такого явно не сказали бы. Они и без свиста турбин были ошарашены одним ее видом, а когда она еще и издавала зловещие звуки, тут бы даже сам дон Балтазар впал в оторопь.

Каменщики, которые все еще бежали по склону, наблюдали «галошу» прямо перед собой. Подгоняемые ждущими их внизу товарищами, они ускорили спуск, стремясь быстрее добраться до коней. Троица пришельцев на палубе, видимо, изучала застигнутых на месте преступления вредителей. Вакт по-прежнему оставался неподвижным, как статуя. Что немудрено, ведь он – не животное, а высокотехнологичная машина, а она без приказа даже лапой… вернее, манипулятором не пошевелит.

Я решил, что, узрев копошащихся внизу, безобидных для них землян, нынешние хозяева мира махнут рукой и улетят восвояси. Ясно же, что контейнера с «черной грязью» у этих аборигенов нет. Ну а то, что они сломали какой-то заборчик, невелика беда; зато мы им вон целую планету испохабили!

Но, увы, предсказатель из меня получился дерьмовый. И когда в руках у двух Вседержителей вдруг появились приспособления, которые ни на что, кроме стрелкового оружия, не походили, я понял: сейчас произойдет то же самое, что двое суток назад постигло команду «Зигфрида». И что гвардейцам при всем желании не разойтись со Вседержителями полюбовно.

Нам следовало бы радоваться допущенной Кавалькадой ошибке. Однако никто не злорадствовал. Потому что на самом деле радоваться тут было нечему, ведь каждый понимал: сегодня враг нашего врага не является нашим другом. И как только мы высунемся из укрытия, нас постигнет столь же незавидная участь…