– Представителям ордена ночью дозволяется звать к себе в гости любого из людей. Поэтому за будущее можно не волноваться.

– А что, если Вы маньяк? – спросила Дарина. – Как тот, который пытался меня изнасиловать в фургоне.

– Тогда у вас тем более нет выхода. Вы уже пойманы, – засмеялся он в ответ, затем тронулся с места. – Я вкусно готовлю и очень оперативно делаю чай.

– Ммм… насколько оперативно? – улыбнувшись в ответ, спросила Дарина.

От ее слез не осталось и следа. Она даже не заметила, как легко и быстро отпустила ситуацию благодаря диалогу. «Интересно, всегда ли так случалось в нормальной жизни людей, живущих в прошлом?» – подумала Дарина, но ее размышления остановил ответ Сергея:

– Настолько быстро, что вы не успеете уточнить, сколько ложек сахара нужно добавить.

– Ну ладно, это мне подходит. Хотя, нет… а если я пью с одной ложкой сахара, а ты добавишь две? Это ведь будет испорченный чай – незаметно для себя перешла она на «ты».

– Я вообще не добавлю сахар, оставив выбор за вами.

– Ну ладно! – самодовольно ответила она. – Быть может, уже на «ты»?

– Если вам так проще, то давайте на «ты», – не отвлекаясь от дороги, ответил Сергей.

– Но ко мне опять обратился на «вы».

– Серьезно? С этого момента буду к вам обращаться на «ты».

Дарина снова улыбнулась, восприняв неспособность Сергея перейти на «ты» как крайнюю степень воспитанности. «Если ему нравится так – пусть так», – подумала она.

Подъехав к воротам, ведущим на территорию ордена, Сергей остановился у КПП и опустил стекло.

– Доброй ночи! – крикнул он охраннику.

Охранник посмотрел на него, затем перевел взгляд на Дарину.

– Вы с гостьей? – спросил охранник, наведя телефон на Дарину.

– Да. Сегодня я не один, – ответил Сергей.

Охранник с интересом уставился в телефон. Дарина поняла, что он вычитывает ее биографию и, естественно, выписанные на нее протоколы.

– Вы уверены? – подозрительно уставившись на Сергея, спросил он.

– Еще бы!

– Я буду вынужден сообщить начальству о вашей гостье.

– Это не изменит ситуации. Я сейчас еду с ней к себе в жилище.

Охранник нажал на кнопку, и ворота медленно начали открываться.

Проезжая по территории ордена, Дарина обратила внимание на то, что здесь все выглядит иначе. На тротуарах нет ни единой бумажки, каждые десять метров стоят столбы, освещающие пешеходную зону. Даже с учетом дождя здесь очень много людей. Они с зонтиками гуляют парами, некоторые из них везут какую-то колесницу перед собой, накрытую пленкой с отверстием в центре.

– Это что такое? – спросила Дарина, указав на четырехколесное устройство.

– Это коляска. В ней лежит новорожденный ребенок. Часто родители по вечерам прогуливаются с коляской, чтобы ребенок засыпал на свежем воздухе.

– Свежий воздух? Вокруг множество заводов, откуда ему быть тут свежим?

– Видишь, на заборе прикреплены большие устройства? – сказал Сергей, указав рукой на одно из них. – Это воздухоочистители. Они подавляют вредные вещества в атмосфере, преобразуя их в чистый воздух без примесей. Здесь, в ордене, если сравнивать с внешним миром, все немного иначе устроено.

На Дарину нахлынули негативные эмоции, но она пыталась убить их в себе, понимая, что ненависть ничего не исправит.

– Ты считаешь это нормой? – спросила она Сергея.

– Что именно?

– То, что за пределами этой территории люди задыхаются из-за вредных выбросов заводов, буквально напичканных по всему миру? А вы здесь живете припеваючи!

– Будь моя воля, я бы изменил ситуацию. Но я фактически такой же, как ты. Я рядовой сотрудник ордена.

– А почему вы ничего не измените? Ах да, у вас ведь здесь другая жизнь! Каждый из вас может преспокойно нянчить собственных детей, наслаждаться прикосновениями друг друга, дышать свежим воздухом и ни о чем не задумываться!

– Я вырос так же, как и ты – в детородном доме. Моя мама жила неподалеку от тебя. Но я постарался пробиться в орден, и у меня получилось. Разве здесь есть моя вина? Моя вина в том, что я живу немного иначе? Или я перестал после этого быть человеком?

– Нет, не перестал. Но я ненавижу несправедливость.

– Все очень тонко в вопросе справедливости. Посмотри вокруг: по улицам внешнего мира ходят неадекватные люди, тыкающие в друг друга телефоном, ради того, чтобы убедиться, что прохожий хуже его. Я постоянно нахожусь во внешнем мире, и нет ни одного дня, в котором я не видел бы прохожих, оскорбляющих друг друга. Если бы дурманящие мозг воды и таблетки были доступны им, то они бы лежали под своими подъездами, не приходя никогда в себя. Есть единицы смыслящих людей, но они ничто по сравнению с сотнями, тысячами невменяемых. Они находятся в тени, а чтобы их отобрать и перевезти сюда, не хватит ни сил, ни времени. У каждого из нас есть сорок лет, двадцать из которых мы проводим в осознанном состоянии.

– Я все равно считаю это несправедливостью! – стояла на своем Дарина. – Нет ничего хорошего в том, что детей забирают у женщин. Так же, как и ненормально то, что человек живет сорок лет. У человека гораздо больший ресурс, просто его искусственно подавляют с помощью вакцины, которую вкалывают при рождении.

– Я знаю. Но никто ничего с этим поделать не сможет. Таковы условия игры. Глупо эмоционировать из-за того, что невозможно изменить.

– Все в этой жизни можно!

Сергей припарковался на одном из свободных мест у подъезда дома, в котором он живет. Открыв перед Дариной дверь, он взял ее за ручку и помог выйти из машины. Затем, открыв перед ней подъездную дверь, пустил ее в дом.

В подъезде ярко горел свет, и стены его были красиво изрисованы разного рода рисунками: от пестрых завитушек до портретов неизвестных Дарине людей. В нем было очень чисто и тепло. Дарина никогда не предполагала, что жилища могут быть в таком идеальном виде.

– А чей это портрет? – спросила Дарина, подойдя к лифту.

– Это верховный главнокомандующий ордена.

– Никогда его не видела.

– Во внешнем мире его образ стараются игнорировать в целях безопасности. Так как мы и есть орден, то портреты главнокомандующего расписаны по всем подъездам; на плакатах в основном его облик. Даже в квартирах мы обязаны иметь его портрет, тем самым проявляя свою преданность ордену.

Они поднялись на нужный этаж, и Сергей открыл дверь, ведущую в квартиру.

Ступив за ее порог, Дарина удивилась тому, что увидела. Это те самые квартиры, о которых она читала в книжках. Квартира Сергея состояла из двух комнат, отдельной просторной кухни и раздельного санузла. Не веря своим глазам, Дарина несколько раз прошлась по комнатам и только после третьего рейда смогла оценить по достоинству его владения:

– Очень неплохо.

– Это самый маленький тип квартиры.

– Не буду спрашивать про большие варианты, чтобы еще сильнее не разозлиться, – сказала Дарина, уставившись в окно.

Из окна был идеальный вид на внешний мира и территорию ордена. Привычный для Дарины внешний мир был темным и непроглядным, чего не скажешь о территории ордена. Здесь были все условия для жизни: детские площадки, футбольные поля и прогулочная зона буквально по всей местности. Она почувствовала себя обделенным ребенком, у которого силой отобрали счастливое будущее, вынудив жить в эпицентре темной стороны мира. Не видя этого контраста, она бы так и осталась слепа в своих догадках относительно того, что хорошо, а что плохо. Кто-то живет, а кто-то существует. Ей очень хотелось, чтобы каждый из присутствующих во внешнем мире прочувствовал эту разницу. Возможно, благодаря ощущению контраста удалось бы сдвинуть эту массу людей с мертвой точки безразличия. Но каким образом организовать подобный трюк? Территория ордена огорожена непролазными заборами, а рискнуть пройти через КПП равносильно самоубийству.

– Вот и чай! – пройдя в комнату, сказал Сергей. – Я же говорил, что делаю его быстрее, чем молния проделывает путь от неба до земли!

– Очень быстро, – грустно улыбнувшись, согласилась Дарина.

– Послушайте, Дарина, я прекрасно понимаю Ваше негодование, но условия таковы, что никто из нас не способен повлиять на ситуацию. Но самое главное – это то, что сами люди не хотят изменений. Изменения всегда происходят, когда созревает общество. Но нужно понимать, что любые изменения – это пролитая кровь. В данном случае мы с вами будем по разные стороны баррикад.

– Понимая весь абсурд происходящего, ты все равно будешь отстаивать интересы ордена?

– Знаете, по моим наблюдениям, люди, находящиеся здесь, гораздо более честолюбивы, нежели люди из внешнего мира. Конечно, есть исключения в виде вас и вам подобных, но они лишь подтверждают правило.

– И ты вот так легко сможешь убивать людей? Ради того, что они просто захотят жить свободными в принятии своего выбора? Ты сможешь убить меня?

– Я думаю, что до этого не дойдет – это во-первых. Во-вторых, я надеюсь, что это не последняя наша встреча и что вы будете здесь жить.

– На территории ордена? Ни за что!

– Я никуда не спешу и готов ждать вашего ответа долгие годы. Но, к сожалению, мои долгие годы означают шесть лет.

– Тебе тридцать четыре?

– Да, мне осталось шесть лет. Я еще не успел познать прелесть отцовства, и это моя единственная цель на остаток жизни. Особенно остро у меня стоит этот вопрос потому, что мой товарищ, с которым я вчера к вам приезжал, сегодня с утра скончался. Ему неделю назад исполнилось сорок. Я надеялся на исключение из правил, но, видимо, их нет. Неделя-две роли не играют. Я не слышал, чтобы люди жили дольше двух недель после исполнения сорока лет.

– Мне осталось десять лет, – расстроенно выдохнув, сказала она. – Но у меня есть ребенок.

– Мальчик? – спросил он.

– Да. Кирилл.

– Он сейчас находится в детородном доме, как я понимаю?

– Да. Я не могу с ним уже неделю связаться и очень беспокоюсь, что что-то произошло.

– Могу я вам устроить сюрприз?

Дарина не сразу ответила на вопрос, вспоминая, что означает это слово. Но вспомнить не получалось, поэтому она решила не тянуть с ответом:

– Что ты имеешь в виду?

– Я хочу предложить вам встречу с сыном, – ответил Сергей.

– Серьезно?! – радостно подпрыгнув, закричала Дарина. – Ты правда можешь это организовать?!

– Конечно. Как вам известно, представителям ордена дозволены многие вещи, которые невозможны для человека из внешнего мира. Но это совсем не означает, что рядовой член ордена является прямой противоположностью человека из внешнего мира. Просто так сложилось. Я не выбирал себе привилегии, а просто их получил, заняв здесь место среди многих других.

Она вместо ответа обняла Сергея. Дарина чувствовала себя защищенной рядом с ним. Это чувство она никогда не испытывала в своей жизни. Каждый день Дарина просыпалась и засыпала в одиночестве, завидуя людям из прошлого. Тем людям, которые без последствий могли быть рядом друг с другом. Которые засыпали вместе поздно ночью и просыпались в обнимку. Она не думала, что когда-то ей выпадет шанс опробовать другую жизнь, отдаленно напоминающую о жизни из книжных строчек. Жизнь, в которой мужчина является опорой для женщины.

– Мне необходимо вас отвезти обратно, – сказал Сергей. – Без малого шесть утра.

– Да, конечно, – отлипнув от него, согласилась Дарина.

Проезжая по территории ордена, Дарина запоминала каждый увиденный дом, каждый клочок освещаемого столбами чистого асфальта. Ей до сих пор не верилось в то, что подобный контраст – действительность, а не вымысел. Значит, книги не врали. Именно поэтому внешний мир называется таковым, ведь в нем царят людская агрессия и невежество.

Выехав за пределы ордена, машина снова погрузилась во мрак и едкого вида туман. По пути к ее дому не было ни одного фонарного столба, лишь разбросанный мусор на дороге и тротуарах, какие-то коробки и бредущие словно во сне редкие люди. Они кричали друг на друга, но этот крик больше походил на рычание бродячих псов, коих во внешнем мире хоть отбавляй.

– Вы видите это каждый день, и считаете нормой подобное поведение? – спросил Сергей, кивком головы указав на тех людей.

– Нет, это ненормально. Но если они не были бы загнаны в социальный тупик, то, возможно, поведение их было бы иным.

– Я каждый день по долгу службы сталкиваюсь с похожими на них людьми. Вы даже не представляете, насколько их много. Поэтому я полагаю, что дело не в социальном тупике или притеснении. Просто подобный образ жизни для них привычный. Картина мира такая. Вот у вас другая, хоть вы тоже притеснены и, если откровенно, сами находитесь в социальном тупике. Но вам это не мешает развиваться, читать запрещенную литературу и проводить аналогии, приходя к собственным выводам.

– Не мешает.

– Вот и им никто не мешает жить так, как живете вы. Более того, им никто не мешал идти тем путем, которым я пошел. Но они выбрали путь наименьшего сопротивления и оказались там, где сейчас находятся.

Он свернул во двор к Дарине. Остановившись напротив подъезда, Сергей надел на голову шлем.

– Это для того, чтобы лишних вопросов не было к вам.

– У меня тут нет друзей. Поэтому задавать их никто не будет.

– Внешний мир хоть и ограниченный, но зависть даже от «накрученных» предположений способна на многое. Многие люди ничем не отличаются от животных. Особенно, когда речь идет о выживании.

– В каком смысле?

– Вы знаете, в каком возрасте чаще всего люди совершают преступления? Я имею в виду убийства на почве зависти или мести.

– Во внешнем мире есть убийства? Никогда об этом не слышала. Я думала, что людям некогда этим заниматься, у них работа и сон.

– Крайне редко, но случаются. В основном убийцами являются люди, недавно отпраздновавшие сорокалетие. Им терять нечего, они умрут со дня на день – вот и идут воплощать мечты в реальность.

– Странно называть убийство мечтой.

– У каждого свои мечты, – сказал Сергей, после чего резко сменил тему. – Я предлагаю вам в конце рабочей недели устроить ужин. С меня еда, ее приготовление и оформление стола. С вас – присутствие.

– Это звучит очень заманчиво, – покраснев, пытаясь скрыть улыбку, ответила она. – Но мне нужно подумать.

– Хорошо. Я предварительно с вами свяжусь.

Дарина поцеловала Сергея в затемненное стекло, которое скрывало его лицо, открыла дверь.

– Договорились.

Пройдя к подъезду, она оглянулась в надежде снова запечатлеть машину, на которой приехала сюда. Но Сергей уже уехал. Дарина пожала плечами и зашла в подъезд.