Спустя три часа «участники вакханалии» вновь собрались в атрии. От прежнего их бесшабашного настроения не осталось и следа. Хмель выветрился, а вместе с ним и веселье. Все выглядели уставшими и мрачными. Один Сулла, кажется, был неутомим и весел. Со стороны могло показаться, что происходящее его забавляет.
– Итак, кто первым возьмет слово? – спросил помощник префекта по особо важным делам, кладя перед собой пентаценовую планшетку и собираясь записывать. – Не бойтесь, я не кусаюсь.
– Давайте я попробую, – предложила Клио. – Итак, я провела анализ найденного тела. Этому парню биологически около двадцати с небольшим. Версия, что он погиб двадцать пять лет назад, не подтверждается. Крио-камера работала практически до последнего момента. Если этот человек воевал вместе с Флакком на планете Фатум, ему должно быть лет сорок. Но это не так.
– Можно предположить, что он летел с субсветовой скоростью и… – подала голос Белка. И сама удивилась своей смелости.
К ее удивлению, Сулла не одернул ее, а благожелательно улыбнулся.
– Катер может прыгать сквозь гиперпространство, но не разгоняться до световой, – возразил Друз. – Можно, конечно, сэкономить месяц-другой на временном парадоксе. Но не четверть века.
– Флакк, теперь ты, – повернулся к легату Сулла.
– Я тоже осмотрел мертвеца. Он выглядит как опцион Эмилий Павел. Он командовал отделением на Фатуме. Мы с Павлом ехали в госпиталь, как я уже говорил, по дороге у нас в тылу напоролись на неров, пятеро погибли. Я был ранен, как-то выбрался из болота и побрел назад к базе. Когда наши вернулись на место стычки, тел не нашли. Ни наших, ни неров. Невероятно! – воскликнул Флакк с неожиданной яростью. – Я столько лет считал, что они все мертвы. И вот теперь увидел одного из них в морге. Возможно, они были в плену. Их можно было спасти. Мы должны были их спасти!
– Почему вы ехали в госпиталь? – перебил Сулла.
– Из-за бобов. – Флакк усмехнулся и покачал головой. – Ну да, из-за бобов. Какая-то сволочь посеяла вместо обычных касторовые бобы. В семенном фонде напутали с семенами. Девать их было некуда в таком количестве. Но шла война. И этот горе-фермер продал все свои бобы армейским закупщикам. Это добро поставили нам на базу. Повара, правда, быстро разобрались что к чему, и касторовую дрянь попросту выкинули со склада. Ну а наш уникальный добытчик Серв притащил мешок в блиндаж. Сварил похлебку, нас накормил до отвала. Это установили потом, уже после трагической поездки в госпиталь.
– Но если вы ехали в госпиталь, то почему столкнулись с нерами? – продолжал свой допрос Сулла.
– На войне всегда неразбериха. Даже когда ты обвешан амуницией на миллион кредов. Но в тот день, пожалуй, бардака было больше обычного. Во-первых, спутниковая служба слежения показывала, что сектор чист, и не фиксировала ни наших передвижений, ни скутеров неров. Во-вторых, было перемирие, и неры не должны были оказаться в этом секторе. Но они появились. И в третьих, я видел вдали корабль… который опять же не фиксировался на спутниковой карте.
– Галлюцинации? – спросила Клио. – Споры фатумских грибков нередко вызывают галлюцинации и расстройство зрения.
– Галлюцинация открыла огонь и нанесла раны?
– Вы могли перестрелять друг друга, надышавшись спорами, – не собиралась уступать Клио.
– Я же сказал: тел не было, даже фрагментов, а вот сгоревший скутер неров плавал, полузатопленный, в воде. Мы притащили скутер на базу. Это не галлюцинация.
– Что скажешь насчет тела в морге? – Сулла что-то отметил на своей планшетке.
– Эмилий Павел точь-в-точь такой, каким я его запомнил. Вот только… у него были залеченные ранения на ногах. Он отказался ехать в госпиталь и лечился на базе. Я сам видел безобразные шрамы. В последнем бою ему опять же досталось.
– Никаких следов регенерации или шрамов на ногах, – заявила Клио. – В регенерированных тканях должны быть так называемые гены ящерицы, без них регенерация невозможна.
– Что с анализом генетического кода? – спросил Сулла.
– Его делают. Скоро получим результаты. Мы взяли образцы и дали запрос в генетический банк. Пока что нам ответили, что не могут идентифицировать материал, – сообщила Клио.
– Эмилий Павел – патриций. Такого не может быть! – возмутился Флакк.
– Ну что ж, первые результаты нашего расследования впечатляют, – заметил Сулла. – Прежде всего тем, что не дают ни одного толкового ответа на поставленный вопрос. Теперь о найденном катере. Нам с Друзом удалось установить, что именно этот катер можно разглядеть на записи сражения, что теперь Нерония вывесила в Галанете. Сектор, где произошло сражение, известен. Это окраинный мир, где вокруг Красного гиганта вращаются несколько мертвых планет. В этом секторе нет нуль-порталов и нет колоний. Там никогда не строили военных баз. – Сулла указал звезду на голограмме звездного неба.
– В соседней системе есть колония Крайняя Фула, воистину край света, – объявила Белка и глянула на остальных – оцените, какая я умница!
– Это мы учтем. Теперь, что касается Неронии и ее погибшего живого корабля-анимала… – повернулся Сулла к Валерии.
– Нерония не делает секрета из своих находок. Они нашли не одного, а несколько пропавших анималов. Но только один оказался живым. Корабль был сильно изуродован, практически не жизнеспособен. Поскольку на Неронии не принято утаивать информацию, то записи, уцелевшие в памяти анимала, тут же поместили в Галанете. Я переписала их сюда, – Валерия продемонстрировала инфокапсулу. – Это бой трех анималов с нашими кораблями. Все анималы исчезли примерно двадцать пять лет назад. Наши корабли – которые удалось идентифицировать на записи – в различное время – от двадцати пяти лет до десяти. Как уже было сказано, на записи виден тот самый катер, что теперь находится у нашего причала. Это предварительный анализ. Эксперты смогут сказать куда больше, когда детально разберутся с записью.
Участники «вакханалии» переглянулись.
– По-моему, нам надо поставить в известность главу космической разведки Герода Аттика, – сказал наконец Флакк.
Никто его не поддержал, но и не возразил. Просто потому, что не знал, что именно докладывать: пока собранные сведения выглядели абсурдно.
В тишине особенно громко прозвучал зуммер экспресс-почты.
– Пришло сообщение от экспертов, – сказал Сулла, просмотрев запись. – Переданный в лабораторию генетический код действительно принадлежит Эмилию Павлу. Анализ клеток указал, что человек был выращен в ускоренном режиме – то есть создан почти что взрослым. Сразу.
– С патрициями такого не бывает, – заметила Клио.
– Это не патриций, а клон. У него есть неизвестные модифицированные гены, – уточнил Сулла. – Наши генетики попытаются разобраться, зачем эта модернизация понадобилась.
Внезапно Друз вскочил и принялся расхаживать по атрию взад и вперед.
– Я не понимаю, к чему вообще вся эта спешка, таинственность, расследование? – спросил он раздраженно. – Разве префект по особо важным делам Корвин не мог просто начать дело и…
– Дело в том, что есть еще одна странная информация – в дополнение ко всем прочим странным, – прервал его Сулла. – Перед началом празднества было получено сообщение: взорван один из планетоидов с военной базой Китежа. На месте взрыва образовался прокол в гиперпространство.
Друз вцепился пальцами в спинку дивана, словно пытаясь усидеть на месте.
– И что? – Флакк, кажется, не собирался придавать этому особого значения. – Наши отношения с Китежем отвратительны. Не война, но настороженная враждебность, это точно. Взрыв на базе Китежа нас никак не касается.
– В Галанете промелькнуло сообщение, что три месяца назад китежане нашли лацийский катер с мертвым экипажем и сделали запрос в ведомство Герода Аттика, – поведал Сулла. – А теперь ни катера, ни планетоида нет. Вообще ничего нет. Пустота. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предположить, что наши находки связаны. И, поскольку в нашем деле все загадочно и абсурдно, я рискну предположить, что этот чертов катер, что висит на причале станции, тоже может взорваться.
Почти минуту все молчали. Версия Суллы казалась вполне убедительной.
– Кто нам подложил свинью? – спросил наконец Флакк.
– Этого мы пока не знаем.
Неожиданно Друз выругался и бегом покинул атрий.
Марку Валерию Корвину пришлось пробыть на празднике во дворце до самого его окончания. Он старался быть вежливым со всеми, говорить комплименты дамам и шутить с мужчинами. Он пробыл минут пятнадцать в зале для игры, потом отправился в танцевальный зал. Но трудно веселиться, когда ты не отдыхаешь, а притворяешься, а на самом деле лихорадочно соображаешь, как организовать следствие, но при этом скрыть информацию от Неронии и Колесницы. К счастью, когда у тебя в помощниках такой человек, как Сулла, нетрудно спешный отъезд нескольких важных персон представить как безрассудную проделку молодых негодников. Репутация Суллы очень этому способствовала. Особенно удался спектакль, устроенный патрицием на лестнице с выбором спутницы и переодеванием. Кто бы мог подумать, что девушку пригласили лишь потому, что она окончила университет по специальности окраинные миры.
Уже за полночь Корвин получил сообщение, что собранная в спешном порядке группа прибыла на станцию и приступила к работе. Сулла полагал, что никаких сообщений не будет до утра, и просил префекта не беспокоить его новыми вызовами. Корвин с супругой отбыли из дворца, когда занимался рассвет. Толпа перед дворцом разошлась, но повсюду стояли закутанные в непромокаемые плащи вигилы.
Верджи слегка покачивалась (она явно перебрала фалерна), и Марк поддерживал молодую жену под руку.
– Консул очарователен, – бормотала Верджи. – Все патриции очаровательны, хотя и ненавидят меня. А посол Колесницы идиот. Он сказал… знаешь, что он мне сказал… что он бы на моем месте выбрал десять лет каторги на Колеснице. Скажи, он не идиот?
– Дорогая, он отнюдь не идиот, – все тем же мягким тоном отвечал Корвин.
Как только они вышли из дворца, префект включил систему глушения, так что никто их разговор подслушать не мог.
– Почему ты думаешь, что он не идиот? – тряхнула головой Верджи. – Я думаю, что он жуткий кретин.
– Долго объяснять, – Марк усадил супругу на пассажирское сиденье флайера. – Жаль, что я не могу с ним встретиться.
– Он тоже сказал, что ему жаль, – призналась Верджи.
– А теперь домой.
– Да, да, домой. У нас есть дом. Это же з-замеча-тельно! Знаешь, наша «Итака» мне напоминает отцовское поместье. Внешне – совсем не похоже. Но все равно напоминает. Мы с братьями там играли. Я – за русских. А они – за наполеоновских офицеров. У нас была площадка, обсаженная туями, там мы разыгрывали Бородино. – Она вдруг всхлипнула.
– Верджи! – Марк к ней повернулся.
– После смерти отца поместье конфисковали. Сказали – за долги.
– А мой отец погиб еще до моего рождения. Его уничтожило в неисправном нуль-портале. Не осталось даже горсти пепла для погребения. В нашей фамильной гробнице ему устроили кенотаф.
– Зато у тебя есть сестра, зять, племянник, куча дальней родни. Флакк, к примеру.
– И ты, Верджи.
– Да, я… а у меня есть только ты. Только ты…
О проекте
О подписке