Глава 3. Ворожба

Прошли еще метров десять. И тут что-то произошло. На них опустился туман. Заметила, как Хмурая руками с клинками терла виски. А потом картинка резко изменилась. Она дома. У себя дома, у своих настоящих родителей. Вон их сруб, рядом загон для пушных хорьков. К срубу прислонилась кладка дров. Раннее утро. Она всегда любила это время. Вставала первая, выходила босой в утренний туман, ходила по росе на траве. Несколько минут перед обычными дневными заботами. Хорошо как. Ждала, что сейчас выйдет мама кормить хорьков. Потом позовет завтракать. Хорошо. Беззаботно. Хотелось лечь на траву, может даже заснуть. Никогда так не делала, но очень почему-то хотелось. Может встала слишком рано? Нет, вымокнет вся, лучше вернуться в дом, шмыгнуть к родителям на печку, да там еще немного поспать. Да, в дом, решила Вина.

И тут она почувствовал легкую дрожь и покалывание в руках. Картинка окружающего мира слегка задрожала, словно легкая рябь по воде пошла. Вина испугалась, очень испугалась. Что это такое? Сон такой жуткий? В памяти всплыло странное прозвище – Хмурая. Какая еще Хмурая? Командир. Ее командир. Но какой к чертям командир? Вина не могла понять, что происходит. Потом этот образ растаял. Опять ее охватило чувство безмятежности и желание лечь спать. Сделала еще несколько шагов к дому, потянулась, чтобы ухватить ручку двери. Но не получалось ухватить ручку, словно что-то в руке мешало. Да что же такое происходит? Опять рябь пробежала, уже по двери. Появилась догадка. Вчера ее поцарапал хорек. Мама сказала, что можно подхватить заразу, может быть жар. Она видела, как тетя Агалия после того, как была поцарапана хорьком, несколько дней лежала в бреду и жару. Ну вот, кажется, и она заразилась. Это бред.

Вина опять испугалась, даже заплакала, позвала маму, пыталась ухватить эту дурацкую ручку двери. И опять в голове вспыхнули образы. Хмурая. Писарка. Коновалка. Что за дурацкие прозвища? Откуда она их знала? Потом и вовсе произошла какая-то чертовщина. Прямо по двери пошла трещина. Сквозь трещину она увидела командира, та терла лицо, трясла головой, словно хотела отогнать от себя какое-то назойливое насекомое. Все было в полупрозрачном тумане. Кажется, на земле в лесу лежали какие-то тела. Она даже узнала некоторых. Вот Писарка, а вот у ее ног Коновалка. Глаза закрыты, быстро-быстро двигаются под веками, изо рта течет струйка слюны. И опять эта бредовая картинка пропала. Вина снова дома, пытается открыть дверь, но никак не может ухватить ручку. Слезы ручьем брызнули из глаз.

– Мама, мамочка! Помоги! – всхлипывала Вина. И мама отозвалась, но странным, чужим голосом.

– Девчонки, вы чего? Хмурая, Белка, что с вами? Милые, ну вставайте же! Да что же это за чертовщина такая? – голос мамы был чужой, надрывающийся, испуганный. Мама перешла на крик: – Белка, ты куда собралась? Помоги мне. Тут что-то странное происходит. Да стой же ты! Белка, черт тебя дери! Стой!

Образ дома растаял, ушел словно с кругами на воде. Появился густой туман, видно было плохо, словно сквозь мутную воду. Она узнала голос. Это не мама, это Дикая! Дикая? Какая Дикая? Память обрушила на нее сразу все, тупым и болючим ударом. Белка, это же она, Белка! Они в лесу, возвращаются с задания. Родителей давно уже не было в живых. Дикая вцепилась в ее плечо железной хваткой, явно, останутся синяки. Вот только очень плохо было видно. Кажется, в нескольких метрах Хмурая, стоит, голову больше не трет, в боевой стойке, но головой трясет. Остальные бойцы лежат. Хотя нет. Кто-то встал на карачки и пополз в лес, медленно. Нож вроде. Ничего не разобрать. Зрение словно играло с ней: то прояснялось на миг, то опять все как в тумане. И эти волны сопровождались адской, колющей болью в голове. Но вот слышать она могла.

– Дикая, доклад, что тут происходит? Я ни черта не вижу! Башка разрывается от боли! – каким-то хриплым, не своим голосом потребовала доклад Белка. Да еще и язык не слушался. Она буквально заставляла себя говорить.

– Да какая-то ерунда происходит! Вы с Хмурой еще на ногах. Командир башкой трясет, мямлит что-то типа «уходите, отстаньте». Ты в лес пытаешься уйти. Девчонки вообще попадали, слюну пускают. Вон Нож ползет тоже в лес, туда же, куда и ты! Я не понимаю, что происходит. Мне страшно! Очень страшно! Холодно, аж зубы сводит! – отрапортовала очень эмоционально Дикая. Да уж, столько слов сразу от нее было раньше не добиться. – Черт, Писарка тоже поползла в сторону леса.

– Холод… Страх… Ясно. Тут нечисть. Не давай им ползти! – приказала Белка.

– Я не удержу двоих, – уже не таким испуганным голосом отозвалась Дикая.

– Так и не держи. Вырубай нафиг! – резко ответила Белка. – И говори, говори все, что видишь!

– Вырубить? Белка, ты чего? – опешила Дикая.

– Исполнять! – рявкнула Белка. Не знала она, с чем они столкнулись, но понимала, что, если уже троих тянет в лес, это не к добру. Нельзя дать бойцам уползти. Услышала звук удара и всхлип Ножа. Так, одна есть. Через секунду еще один звук удара. Досталось, видимо, уже Писарке.

– Готово! – сообщила Дикая. – Хмурая пошла. Мне и командира глушить?

– Я тебя сейчас сама заглушу! – это уже Хмурая. – Я в норме, кажется. Хрень какая-то полная. Словно очутилась в детстве, в тот день, как на нас бандиты напали. Хотела бежать. Да руки жгло огнем. Смотрю, клинки в руках. Думаю, что за невидаль. Но потом как-то прояснилось, хотя еще образы накатывает. Не вижу практически. Но вас слышу. Встряли мы куда-то.

– Делать-то что будем? – спросила Белка. – Что-то явно тянет в лес. Дикая, ты вообще, что ли, ничего не видела в голове странного? Образы какие-то? Картинки из детства?

– Нет. Если не считать, что все валяются на земле и пускают слюну, – ответила Дикая.

– Ясно. Тебя не накрывает эта хрень. Отлично, – сказала Хмурая. – Нужно выбираться отсюда. Да вот бойцов не бросишь. Полагаю, что-то или кто-то ворожит.

– Значит, нужно найти источник, – догадалась Белка. – Вот только не видно ни черта!

– Контакт! – крикнула Дикая, голос ее срывался на визг. – Два, нет три противника. Жуть. Мерзость.

– Спокойно! Не ори ты. Где? Кто? – Белка постаралась придать голосу спокойствие и уверенность.

– Хоррррошо, – Дикая явно старалась успокоиться. – Двое выходят из леса справа, один слева. Не торопятся. Это… Я не знаю, что это. Мерзость. Не люди. Огромные, как медведи, мохнатые. Но у них человеческие лица. И лица такие… Ну если растянуть лицо на здоровенную башку медведя. Зубастые. И… Бред какой-то… Руки, их руки. Много рук, лап. Бред… Слева у этого, например, пять рук. Когти точно как у медведя. Я не понимаю…

– Ты молодец, Дикая. Что бы это ни было, но раз они ходят, значит их можно убить. Будешь наводчиком. И это, левый твой. Соберись. Хмурая, не выпускай клинок из руки, которой лук держишь. Думаю, он тебя спас. Дикая, наводи, – скомандовала Белка. И перехватив трофейный клинок в левую руку, вытащила лук и несколько стрел. Лишние стрелы воткнула в землю, опустилась на одно колено, натянула тетиву. Держать лук и клинок одновременно было не удобно. Но Белка верила, что именно клинки не давали ей и Хмурой превратиться в пускающих слюну дебилов. – Дикая, наведи меня, потом Хмурую на тех, что справа. Я присяду и буду работать по нижней траектории, Хмурая – ты стоя стреляешь, чтобы мы друг друга случайно не подстрелили.

– Белка, повернись направо. Еще немного. Да, в этом направлении твоя цель. Только выше возьми, чтобы в голову. Да, так, все. Хмурая, ты поворачивайся влево. Все, стоп. Чуть лук выше. Хватит, – навела Дикая их на цели. Белка всматривалась в молочный туман и, кажется, действительно видела какую-то смутную фигуру. Вот туда и будет стрелять.

– Залп! – команда Хмурой.

Белка задержала дыхание. Отпустила тетиву, стрела со свистом ушла. Быстро выхватила вторую стрелу и отправила в ту же точку. Выхватила третью стрелу, но тут зрение вообще отказало. Одно сплошное молочное марево. Не решилась стрелять. Услышала, как стреляют Хмурая и Дикая. Кажется, даже слышала, как стрелы вонзались в плоть. Вот только криков боли не было. Шум падения тела. Только одного тела.

– Дикая? – вопросительно рявкнула Белка.

– Мой готов. Ваши уже совсем рядом. Стрелы в теле. Им пофиг. Мой сдох от выстрела в глаз. Сейчас, я… – вторая фраза Дикой прозвучала на удалении, словно та куда-то двинулась. – Белка, бери выше сантиметров на пять, стреляй.

Белка выстрелила. И услышала еще два свиста от выстрелов справа. Такой сладкий звук хруста веток от падения двух тел сообщил, что враг выведен из строя.

– Отработаны. Оба, – сообщила Дикая, уже спокойным голосом. Кажется, справилась с паникой.

– Дикая, контроль, – скомандовала Хмурая. – Чтобы не встали эти многоручки.

Тут же послышались звуки кромсания плоти клинком. Много звуков. Не видя картинки, можно было подумать, что находишься в мясницкой лавке. Дикая действовала наверняка, явно вымещая свои эмоции на этих… Не знала Белка, на чем или на ком.

– Готовы. Ну и уроды же. Никогда такого не видела, даже когда жила в лесу одна. Повидала я разных страшилищ, но чтобы такое… Это… Кошмарный сон это. Я не понимаю, что это… – все же спокойно сообщила Дикая. – Но вы правы, чтобы это ни было, это можно убить. Оно живое. Не нежить. Не пахнет смрадом.

Только тут Белка сообразила, что обоняние тоже не работает. Можно было доверять только слуху. Хорошо, хоть тренировали они этот навык – стрельбу на слух. Не понимала тогда, как такое может пригодиться. А вот на тебе, пригодилось. Хотя… Сейчас работали не на слух, навела Дикая. Эти двигались бесшумно практически. Звук-то падений слышен, а звука передвижения нет. К тому же просто стрела в теле их не остановила. Скорее всего, нужно было попасть в мозг. Такой выстрел на слух не сделаешь. Да и вообще, если бы не паника, Дикая могла бы справится и одна. Но и не накажешь за такое. К такому в казармах не готовили. И еще нюанс. Белка не чувствовала холода и страха. Видимо, клинок темного или даже точнее сфокусированная в нем энергия каким-то образом защищала ее от того, что сейчас нападало на отряд. Защита, правда, слабенькая, но, всяко, лучше, чем слюни на землю пускать да в лес на карачках ползти.

Послышался звук удара. Явно деревом по голове. Еще один удар. Второй. Третий. Четвертый. И звук падения грузного тела.

– Риса и Голубой. Поползли. Ну орк и здоровый, еле вырубила, – доложил Дикая.

– Думаю, лучше им не рассказывать об этом, – в голосе Хмурой явственно слышалась улыбка. – Так, минус три, но эта чертова ворожба не отпускает. Есть еще кто-то или что-то. Дикая, смотри, слушай, нюхай, ищи. Есть что необычное? Странное?

– Есть мысль, – встряла Белка. – Вы холод чувствуете? Страшно?

– Нет, – коротко ответила Хмурая.

– Да. Страх вроде отпустил, но стало еще холоднее, – сообщила Дикая.

– Походи вокруг нас, но далеко не отходи. Попробуй понять, где холоднее. Да, стрелу запали, – проинструктировал Белка. И со стоном выпалила: – Сцаный потрох! Как же голова болит. Кажется, что еще немного и голова взорвется как спелый арбуз от попадания стрелы.

– Поняла. Я о холоде, – ответила Дикая. Шаги ее удалялись. – Так, северо-восток. Холоднее там. Направление то, куда Белка топала, да наши ползти пытались.