Нахмурившись, Алексей вскинул взгляд и принялся рассматривать стены домов, вывески, указатели, проезжающие машины – все, что только могло его ненадолго отвлечь от воспоминаний. На этой улочке дома были особенными. Судя по вывескам, в них помещались офисы, музеи, памятники культуры. Даже поликлиники. Снаружи здания выглядели старыми и действительно напоминали памятники, но заглядывая в окна и приоткрытые двери, Алексей заметил, что внутренняя отделка почти везде очень дорогая и качественная.

Улочка постепенно расширялась. Дома, стоявшие у дороги, начали потихоньку обрастать признаками современного жилья. Где-то шлагбаум на въезде во двор, где-то стены обшиты современными пластиковыми панелями, а там свежая штукатурка. Появились большие витрины, застекленные крылечки из пластика и хрома. Вывески стали ярче, тротуары – шире, а здания – выше.

Кобылин вытер вспотевший лоб и двинулся дальше, глядя ровно перед собой. Зов все усиливался. Алексей уже почти не управлял своим телом, лишь задавал ему нужный вектор движения. Так, наверно, чувствуют себя космонавты, когда падают в железной капсуле на планету, притягивающую их к себе неизбежным законом гравитации.

Облизнув пересохшие губы, Алексей заставил себя перейти на другую сторону улицы, в тень, туда, где было меньше прохожих. А их, черт возьми, становилось все больше и больше. Они выныривали из переулков, пересекали дорогу, снова растворялись в лабиринте улиц. То ли туристы, то ли бездельники, то ли черт знает кто. Что же им в такую рань не сидится дома – с раздражением подумал Кобылин, сунув руки в карман ветровки и сжав кулаки.

Он снова ускорил шаги и теперь не мог ничего с этим поделать. Сейчас, даже бы если он захотел, то не смог бы отвернуть в сторону. Зов был так силен, что окружающий мир начал постепенно тускнеть. Алексей, сосредоточенный только на движении вперед, уже воспринимал прохожих как серые тени, а дома – как угловатые коробки, сливавшиеся друг с другом. Он чувствовал, как на плечи ложится невидимый тяжелый груз. Понимал – добром это не кончится. Не надо было приходить сюда днем. Что-то не так. Не так, как всегда.

Кобылин взглянул вперед. Там, вдалеке, дома кончались. Старая улочка упиралась в какой-то широкий современный проспект. В этом самом месте и находился тот, кто испускал этот чудовищный зов.

Двигаясь среди теней прохожих, словно во сне, охотник миновал еще один старый дом и направился к большому зданию, стоявшему на углу. Оно напоминало небольшой офисный центр, или, может, банк – забор, большие одинаковые окна, заезд для машин с полосатым шлагбаумом.

Он брел вперед на негнущихся ногах, уже не в силах сдерживать шаги, но все еще отдавая себе отчет в том, что происходит. Его движение напоминало падение в пропасть – когда еще понимаешь, что летишь, но сделать уже ничего не можешь. Алексей чувствовал, что все кончится плохо. Но ничего не мог изменить.

Все изменилось само, когда охотник сделал пару шагов к высокому решетчатому забору. Он вдруг ощутил, как слева, вверху, раскрылась черная дыра, дернувшая его настолько сильно, что он остановился. Этот новый призыв был раз в сто сильнее предыдущего, и Алексей не мог ему сопротивляться.

Повинуясь инстинкту, резко повернувшись, двигаясь быстро, словно молния, он выдернул руку из кармана и прицелился в здание, стоявшее на другой стороне улице. В окно третьего этажа, туда, где за занавеской пряталось белое лицо в терновом венце из черного, струящегося в стороны дыма.

Вместо привычной тяжести оружия ладонь Кобылина ощутила лишь пустоту и смертельный холод вмиг заледеневших пальцев, а вместо грома выстрела над застывшей улицей раскатилась тишина. Мир замер. Время остановилось, позволив Кобылину увидеть каждую черточку невозмутимо спокойного лица того, кто прятался за шторой. Он видел все – даже мутные, почти белые глаза, за которыми ворочалось что-то чужое. И такое знакомое.

Он увидел вспышку, и за его спиной распахнула свои объятия тьма. Проваливаясь в нее спиной, Кобылин ощутил, что омерзительный зов исчез, и он стал свободным – таким, каким не был уже долгое время. Свободным от проклятья, свободным от вечной тяжести чужой воли. Алексей Кобылин успел улыбнуться, наслаждаясь этой секундой абсолютного счастья.

А потом мир погас.

* * *

Зайдя в комнату, Йован сразу подошел к окну, и, не касаясь занавесок, осторожно выглянул на улицу. Обзор был не слишком хорошим. Третий этаж, все-таки, накладывал определенные ограничения. Слишком близко. Неприятно. Но распоряжения однозначны, операция спланирована, надо выполнять приказ.

Оглядев пустую комнату, Йован задержал взгляд на старом комоде, стоявшем у стены. На нем лежала старая скатерть, искусно сплетенная их сотен тонких нитей. Она напомнила ему былые времена, что-то из детства, которого он почти не помнил. Древняя квартира со скрипучей мебелью, тесная и темная, где пахнет сыростью и плесенью. Резкие голоса. Все как в тумане, словно это были не его воспоминания, а чей-то рассказ. Быть может, так и было.

Взглянув на часы, Йован быстро положил на пол длинный тубус, захваченный с собой из машины, и принялся деловито вынимать из него детали – трубки, палочки, рычажки. Он работал автоматически, руки двигались сами, выполняя привычный ритуал, знакомый до мелочей. При этом Йован не забывал краем глаза следить за дверью и пустой комнатой. Как удачно получилось в этот раз. Никакого насилия, никаких следов. Здесь деньги решают все вопросы, это проще и надежнее любых угроз. Хороший город.

Руки Йована сделали пару быстрых движений и мешанина из палочек и трубочек со щелчком сложилась в небольшую винтовку, напоминающую рыбий скелет. Ствол короткий, при этом толстый. Никакой оптики – в ней Йован не нуждался. Приклад – изогнутая трубка, напоминающая клюшку. Ничего лишнего, полный минимализм. Для этого задания, для такого расстояния и для такого патрона – в самый раз.

Выпрямившись, Йован осторожно открыл затвор, двумя пальцами вынул из кармана крохотную капсулу, напоминающую пальчиковую батарейку и вставил в камеру. Закрыл затвор. Обернулся к окну. И на секунду замер, засмотревшись на кружевную скатерть на комоде.

Сенка. Тень. Вот как его звали. Или не его? Или он услышал об этом уже после, и звали так вовсе не его?

На безмятежном лице не отразилось никаких эмоций. Йован просто вытянул руку, одним пальцем, очень осторожно, повернул ручку на окне, приоткрыл раму. В открывшуюся щель ворвался свежий ветерок, раздув шторы парусами. Вместе с ним пришел и уличный шум – шорох шин, далекие гудки машин, шелест от десятков ног прохожих.

Йован осторожно огляделся – не показываясь из-за занавесок. Еще рано, но лучше присмотреться к месту. Улица неширокая, но и не узкая. Место достаточно удобное, хотя сам он, пожалуй, подобрал бы другое расположение. И оружие… Покосившись на свою винтовку, снайпер коснулся темного ствола. Этот патрон… Его бы он точно не выбрал. Но приказ князя не допускал двоякого толкования. Только он обладал полной информацией об объекте и спланировал операцию так, как было необходимо. Йован был далек от намеренья критиковать собственного хозяина. И все же чувствовал легкое раздражение от того, что ему не предоставили достаточно информации для выполнения задания. Так бывало не всегда. Обычно Йован получал все, что ему было нужно. Но на этот раз указания были весьма скупыми. Явиться в назначенную точку. Собрать оружие. Использовать выданный патрон. Один выстрел – точно в голову. Немедленный отход на заданные позиции при любом результате.

Йован покачал головой. Работая на князя и его семью, он попадал в самые разные и необычные ситуации. Да, бывало и так, что удачный выстрел не приводил к нужному эффекту. Он помнил одного вампира из Старших Семей с иммунитетом к серебру. Это чуть не стоило жизни всей команде, но, в конце концов, его удалось упокоить. Был случай с баньши, неуязвимой для материального оружия. А уж та история с конклавом колдунов, посмевших поднять восстание против отца Новака… С ними пришлось повозиться. Да, случаи бывали самые разные. Но еще никогда он не получал приказ – отступить. Чаще всего ему велели обратное – сражаться до необходимого исхода. И он всегда выполнял поручение. Потому что он жил для этого, дышал для этого, существовал для выполнения подобных приказов. Двадцать лет. Тридцать лет. Возможно и пятьдесят. А может быть и сто, если на секунду поверить в то, что воспоминания о мельнице настоящее, а не пришедшее из глубин сна.

Не отвлекаясь от разглядывания улицы, Йован Сенка запустил руку во внутренний карман костюма, вытащил крохотный наушник гарнитуры, воткнул его в левое ухо. Потом одним пальцем, сквозь ткань, прижал нужную кнопку мобильника и взглянул на часы. Одна минута. Полминуты. Звонок.

Он нажал на карман еще раз, принимая сигнал.

– Приготовься, – раздался в ухе знакомый голос Якоба. – Цель появилась в пределах видимости. Пять минут.

– Готов, – сухо отозвался Йован, поднимая винтовку, но даже и не думая высовываться из-за занавески.

Его светлые, почти белые глаза прищурились. Йован чуть двинулся в сторону, став так, чтобы лучше видеть противоположную сторону улицы. Счет идет на секунды.

Вздрогнув, Йован подался вперед. Там, у забора, еще довольно далеко, появилась его цель. Человек, среднего роста, с темными волосами. Мощные плечи, но выглядит исхудавшим. Серая куртка, синие джинсы, лицо… Лицо угрюмо, брови нахмурены, лоб покрыт испариной. Но это он. Полное совпадение с фотографией, приложенной к описанию. Движется сковано, рывками, словно болен, или пьян. Странно.

Время привычно замедлило бег, но Йован не спешил поднимать оружие. Он знал, когда настанет момент. Пока он только вообразил, что видит цель в прицел. Прищурился, следя за мишенью воображаемым стволом…

Человек на другой стороне улице вдруг скользнул вперед, чудом разминувшись с двумя прохожими. Он мягко и легко обошел их, двигаясь так быстро и неожиданно, что выпал из воображаемого прицела стрелка.

Затаив дыхание, Йован подался вперед. Вот. Теперь все совпадает. Опасная цель. Давно такой не было.

Йован чуть ослабил пальцы, сжимающие винтовку. Нельзя. Не сейчас. Такие люди чувствуют внимание, ощущают смерть, глядящую им в спину. Не все, конечно. Но это движение мишени – легкое, невесомое, – настоящий танец. Йован способен танцевать так же. И он мог по пальцам одной руки пересчитать тех, кто может составить ему пару на этом танцполе. И этот человек – если это человек – входил в этот список.

Цель поравнялась с окном, и стрелок перестал дышать, а его сердце, подчиняясь приказу, замедлило бег. Тук-тук… Тук.

Темноволосый замер на тротуаре, и сердце Йована остановилось. Человек после едва заметной паузы рывком двинулся дальше и встал на воображаемую стрелком линию. И тогда Йован – не дышащий, с остановившимся сердцем, – вскинул винтовку к плечу.

В тот миг, когда мушка совпала с виском мишени, темноволосый человек повернулся – так быстро, что показалось, что его фигура чуть смазалась. Правая рука резко вскинулась, указывая точно в глаз Йовану. В этот краткий миг, разделивший мир на до и после, снайперу показалось, что он сам заглянул в глаза смерти. Но он так часто делал это и раньше, что бестрепетно встретил тяжелый взгляд черных глаз и спустил курок.

Раздался сухой хлопок и Йован увидел, как дернулась голова цели. Он даже заметил искорку электрического разряда, вспыхнувшую в черных волосах подобно венцу. Через миг человек мешком повалился на асфальт, стукнулся затылком о камни, пару раз дернул ногами и затих.

Йован невозмутимо опустил винтовку, прикрыл окно и надавил пальцем на телефон, скрывавшийся в нагрудном кармане.

– Якоб, – позвал он. – Цель поражена.

– Подтверждаю, – после секундной задержки отозвался помощник князя, и в его голосе послышалось заметное облегчение. – Отбой.

Йован тут же отключил связь, взялся за винтовку обеими руками, резко потянул в разные стороны. Раздался звонкий щелчок и грозное оружие превратилось в конструктор из палочек и трубочек. Снайпер нагнулся за тубусом, но заметив краем глаза движение на улице, резко выпрямился и приник к окну. Ему хватило одного взгляда на происходящее, чтобы снова схватиться за телефон.

– Якоб, – позвал он, едва его абонент принял звонок. – Цель забирают. Это штатно?

– Что? – резко выдохнул собеседник. – Забирают? Секунду…

Йован мрачно смотрел на улицу. Там, прямо под окном, посреди дороги, остановился большой черный джип. В этот самый момент двое крепких ребят с короткими стрижками, одетые в спортивные костюмы, запихивали безжизненное тело цели на заднее сиденье. Действовали он быстро и слажено, казалось, им не впервой проделывать такие вещи. Сам Йован не сделал бы лучше. Но он… Он не знал этих ребят. Конечно, здесь, на новом месте, в команде князя, наверняка, полно новых исполнителей. Но они слишком суетятся. Слишком.

– Якоб, – позвал снайпер, мягко откладывая в сторону разобранную винтовку и нащупывая крохотный пистолет в кобуре на поясе. – Жду указаний.

– Жди, – пришло в ответ. – Потеряна связь с наблюдателем.

Йован напрягся – на его глазах один из парней бросился к открытой двери водителя, вскочил на сиденье, захлопнул дверь. Второй наполовину скрылся в салоне, заталкивая безжизненные ноги мишени на заднее сиденье. Одна нога никак не хотела помещаться в салон. Вот она разогнулась. И снова согнулась. Сама.

Йована вдруг охватило странное чувство – давно забытое и оттого притягательно незнакомое. Кажется, это было беспокойство. Что-то вроде переживания за плохо сделанную работу. Но работа была выполнена идеально. Это было беспокойство иного рода. Оно касалось дальнейшей судьбы самого Йована, а не всего задания в целом. Это было как дурное предчувствие.

– Якоб, – резко позвал снайпер, плавным жестом вынимая пистолет из кобуры. – Запрос на действие…

– Отбой, – выдохнул помощник князя. – Потерян второй наблюдатель! Мы не контролируем ситуацию! Отбой. Отход на обозначенную позицию. Соблюдай осторожность.

На глазах Йована парень с короткой стрижкой захлопнул, наконец, заднюю дверцу огромной машины и вскочил на переднее сиденье рядом с водителем. Джип тотчас рванулся с места и, завизжав покрышками, скрылся за поворотом.

– Принято, – медленно сказал Йован и мягко вложил пистолет обратно в кобуру. – Возвращаюсь.

Якоб тут же прервал связь. Снайпер нагнулся, за пару секунд сложил все детали винтовки в чехол для чертежей, выпрямился, осмотрелся. Все было в порядке, место оставалось идеально чистым.

Взяв тубус за ручку, Йован поправил полу пиджака и двинулся к выходу. У резного комода он остановился, когда взгляд снова наткнулся на кружевную скатерку, прикрывавшую темное дерево. Стрелок замер – на долгие две секунды, – не в силах оторвать взгляд от переплетения белых кружев.

Потом, с трудом повернулся и быстро зашагал к двери. Его плечи опустились, сгорбились, а взгляд светлых глаз уже не был таким безмятежным, как раньше.

Он вспомнил, как называлось неприятное ощущение, испытанное им пару минут назад.

Страх.

* * *

Их было трое. Высокие блондины, худые как щепки, с впалыми щеками и острыми носами. Одетые в черные костюмы, они сидели за длинным столом ресторана, неподвижно, как статуи, не отводя взгляда одинаковых серых глаз от своего собеседника. Они были похожи друг на друга, и в этом не было ничего удивительного. Они были братьями. И – вампирами.

Гриша сидел напротив – один одинешенек. Он тоже был в костюме и при галстуке. Курчавая грива расчесана, борода аккуратно подстрижена, ногти гладко отполированы. Бизнесмен на переговорах, не хватает только очков и сводной ведомости о прибылях за год, исчерканной красным маркером.

Длинный стол расположился в глубине зала, у самой стены, в полутьме, и все же координатору было прекрасно видно выражение лиц собеседников. На первый взгляд братья были бесстрастны, но Борода был знаком с ними много лет и научился различать едва заметные признаки эмоций на этих холодных бледных лицах. И сейчас он ясно видел – они так и не пришли к единому мнению.

– Итак, – сказал Григорий, обводя взглядом ряд блондинов, – ваше решение?

– У нас имеются определенные сомнения, – отозвался средний. – Григорий, ваше предложение интересно, но оно далеко не единственное.

– Понимаю, – вежливо отозвался Борода. – Вы независимые представители своей Семьи. Но вам доводилось и раньше выполнять мои поручения. Ваша работа на Орден всегда была безупречной. Конечно, вы просто выполняли контракт. Мне известно, насколько вы дорожите своей независимостью и нейтральным статусом. К сожалению, времена сейчас настали такие, что, боюсь, нейтралитет обойдется слишком дорого. Поэтому я кратко повторю свое предложение – уже лично.

– Мы внимательно выслушаем все, что ты расскажешь, Григорий, – сказал тот, что сидел слева. – За этим мы и пришли.

– Хорошо, – сказал Борода, хмуря кустистые брови. – Кратко. Город делят несколько банд. Я представляю одну из них. Меня вы знаете давно, знаете, что мне нужно и какие методы я использую. Мне необходимы специалисты по поиску, обработке и анализу информации. Все то же самое, что и раньше. С теми же целями. В тех же объемах. Но теперь главный – я.

– Это мы уже слышали, – отозвался старший брат, сидевший в центре. – В принципе, нам нравится старый вариант работы по контракту. Нас все устраивало, и мы хотели бы продолжить наше сотрудничество. Если бы не одно но.

– Давай, – подбодрил Гриша, лучезарно улыбаясь в бороду. – Излагайте. Что вас смущает?

– В нынешние времена, – медленно произнес блондин. – Принять от тебя заказ, означает выступить на твоей стороне. А это значит – противопоставить себя другим участникам текущего конфликта. И получить последствия связанные с утратой нейтрального статуса.

– Боитесь Павла Строева, этого упыря, пытающегося подмять под себя остатки ордена? – спокойно осведомился Гриша.

– В том числе, – невозмутимо отозвался старший вампир. – Ты недооцениваешь его усилия. Он пользуется серьезной поддержкой в нашей среде. Пусть он и считается слишком жадным, неуклюжим, лишенным изящества, но… Но он связан со многими из нас кровью. Не с нами конкретно, но с теми, кто имеет значительное влияние.

– Я знаю, – мягко ответил Гриша. – И еще знаю, что эти лица жуть как недовольны вашим нейтральным статусом, этим своеобразным подростковым бунтом. Так, кажется, выразился глава Семьи Фиинэ, по прозвищу Завхоз? Который приходится ну очень отдаленным родственником Радалу, в семье которой вы росли?

Блондин помрачнел, сдвинул белесые брови, недовольно повел плечами. Гриша поджал губы – он знал, на что можно надавить и знал, что они знают.

– Семьи давно хотят вернуть вас в стойло, посадить на привязь, – продолжил Борода. – И сейчас для этого удобное время. Тем более, что появился некто, кто будет загребать опасный жар руками – для всех семей. У Павла, конечно, есть шанс построить новый орден – Орден Вампиров. Но те упыри, которые думают использовать его в своих целях, как оружие против других, сильно ошибаются. Веревольфы не давали вам создавать боевые организации раньше, не дадут и теперь.

– У оборотней свои проблемы, – буркнул тот, что сидел справа, и, поймав осуждающий взгляд старшего брата, пожал плечами. – Это всем известно. Под ними зашатались кресла. Они уже начали скалиться друг на друга, вместо того, чтобы объединиться перед лицом внешнего врага.

– Кстати, о внешних врагах, – подхватил Гриша. – Вы же знаете о том, что в городе появились новые игроки. Так сказать, силы вторжения, – интервенты. Думаете, с ними у вас тоже сложится? Особенно, если Строев и его покровители войдут с ними в конфликт.

– Ситуация сложная, – медленно произнес старший. – Мы этого не отрицаем. И нам не хочется усугублять проблемы контрактом с тобой. С твоей группой. Очень активной, надо признать, но малочисленной.

– Провели анализ? – деловито спросит Гриша. – Что, думаете, у меня нет шансов прижать всех гадов?