– Вера говорит то, что слышала от брата, – отрезал Григорий. – А он, на минуточку, работает на самого главного отморозка – Тамбовцева, засевшего в Главном Управлении. Его семья контролирует половину ментов столицы. А уж связей у него… Скользкая гнида, все время норовит угодить и нашим, и вашим. И ведь ему это удается! Потому так долго и держится. Но, чувствую, за него возьмутся одним из первых. Его кресло – завидный кусок власти и для новых игроков и для старых коллег.

– Павел Строев, – напомнила Лена, ткнув пальцем в экран ноутбука. – У него не хватит сил свалить Тамбовцева.

– Пока – да, – согласился Борода. – Сейчас он для большинства всего лишь пришлый чужак. Но если он объединится хотя бы с парой криминальных семей, наберет в команду мелкую, но многочисленную шпану, то получит нужные силы. Возьмет числом. Этот упырь уже закидывал удочки и повыше. Если вампиры поймут, что в его лице получают свою частную армию для силового воздействия, то будут его спонсировать и продвигать. На оборотней они никогда не могли полностью положиться. Волосатики не позволяли упырям обзаводится собственной армией, все такие попытки эффективно пресекались. И пока такой порядок всех устраивал. У упырей деньги, у оборотней – пушки. А теперь все может быстро измениться. Господи, не верится, что я это говорю, но как же мне не хватает Марисабель и ее ребят! Несмотря на то, что они самовлюбленные хипари, дело свое они знают хорошо. Информацию эти позеры собирать умеют. Жаль, что не получилось прибрать ее к рукам. Очень жаль.

– Обновление пришло, – сказала Лена, глядя в экран. – Данные за три дня. Обстановка на севере ухудшается. Больше десяти нападений за неделю. Четыре трупа.

– А кто у нас за север отвечает? – оживился Григорий. – Семенчук? Что он говорит?

– То и говорит, – мрачно отозвалась охотница. – Что он один, а нападений только зарегистрированных больше десятка. Два подозрения на оборотней, три на упырей. По остальным данных нет, но явно наши случаи.

– Черт, – рявкнул Борода и хлопнул ладонью по дивану, выбив из него облако пыли. – Да что такое! Нам работать надо, а мы занимаемся этим… этим безобразием!

Вскочив с дивана, бывший координатор сунул лапищи в карманы кожаной куртки и прошелся до соседней стены. Вернулся обратно.

– Напиши ему, что я пришлю ему нашу неразлучную парочку, – строго сказал он охотнице. – Завтра!

– Близнецов? А кто тогда будет западным районом заниматься? – спросила Лена. – Там больше и нет никого.

– На западе, вроде, потише стало, – устало произнес Борода.

– Да фиг там, – бросила охотница. – Просто мы не знаем о том, что происходит на самом деле. Даже обычные полицейские сводки читать некому.

– Не знаем, – печально согласился Гриша. – Ни черта не знаем. Не хватает людей. А нечисть оборзела. Как с цепи, гады, сорвались, чувствуют безнаказанность. И это только начало, только начало…

– Хватит каркать, – разозлилась Лена. – Накаркаешь еще, черт бородатый. А я говорила, нечего отсылать первый десяток охотников в деревню.

– Так было нужно, – отозвался Борода. – Лен, ну нельзя Даше в одиночестве. Ее должны прикрывать. И то, что мы смогли выделить ей только десяток – настоящее позорище.

– Позорище это то, что у нас людей не хватает, – тут же отозвалась охотница. – Разогнал всех по углам! Надо всем вместе держаться. Единым кулаком. А не распыляться.

– Ты прости, – примирительно сказал Борода. – Прости, что я отправил твоего Петра Николаевича с ними. Но ты же сама видела, он же лезет вперед, как очумелый знаменосец. Грудью на амбразуру. В каждую щель, в каждую бочку – затычкой. Так и до беды недалеко.

– Знаю, – отрезала Лена и помрачнела. – Видела. Суетится он много. Хочет все и сразу, прыжком и в дамки. Пыла у него на десятерых хватит. Как понял, во что ввязался – не дрогнул. И потом не пожалел. Загорелся он охотой, всю душу вкладывает. Но как-то… Слишком сильно. Даже Кобылин так не ярился. Лешка бы не суетился, порядок навел бы за два дня во всем городе. И он…

Лена замолчала и нахмурилась. Григорий задумчиво почесал бороду.

– Ты, Лен, не обижайся, – сказал он. – Но я тебе один умный вещь скажу. Ты пореже Кобылина поминай при Петьке. А то он и на луну пешком залезет, чтоб бывшего героя обскакать.

– Да я! – вскинулась Ленка. – Ты что такое несешь! И как его не вспоминать, ты сам заставляешь просеивать все новости! Я сутками копаюсь в происшествиях регионов. Ну, нет его следов там, нет! Сгинул он, с концами, все. Ушел в эти самые, как ты выражаешься, жнецы! Нет его больше! Доволен?

– Ушел, и вдоль дороги с косами стоит, – задумчиво протянул Гриша, наматывая клок бороды на толстый палец. – Есть он, детка. Его не может не быть. Но кто он сейчас, чем занят и как выглядит – пес его знает. Мало что про жнецов известно. Ой, как мало. Но он – есть. Вопрос лишь в том, увидим ли мы его еще хоть раз. А если и увидим – то не в тот ли самый момент, который мы все так стараемся оттянуть.

Ленка захлопнула ноутбук, встала и обложила оторопевшего Григория таким отборным загибом, что тот попятился.

– Сволочи вы все, – сделала, наконец, вывод охотница. – Все.

– Кто – все? – севшим голосом переспросил Гриша.

– Мужики. Все сволочи.

– Подтверждаю! – пропел звонкий голос от дальней стены и Борода резко обернулся.

Из темноты ему навстречу выпорхнула хрупкая девица с острым носиком и огромной копной рыжих волос, завивавшихся колечками. Григорий насупился и сунул подмышку пистолет, выхваченный секунду назад. И не забыл пробормотать под нос пару нелестных слов про соплюх, с которыми приходится работать.

Вера подошла к подруге, тихо заворковала, успокаивая ее. Борода, не желая вслушиваться, отошел в темноту, насторожено поглядывая по сторонам. И не ошибся – следом за подругой из темноты появился Вадим. Высокий, широкоплечий, с мощным покатым лбом и большой челюстью он походил на карикатурного вышибалу. Гриша знал, что этот облик не случаен. После укуса оборотня Вадим едва выжил. Он долго болел и как все зараженные, не мог контролировать свои обращения. В конце концов, подземникам удалось как-то вылечить его и превратить его в подобие настоящего, урожденного оборотня. Но к своему бывшему человеческому облику Вадим так и не вернулся. Тощий и невзрачный проводник, получивший власть над своим телом, всегда останавливался в шаге от полного превращения, принимая облик здоровенного громилы, в котором все еще скользило что-то волчье. Борода был на сто процентов уверен в том, что Вадим нарочно оставляет себя в таком виде. Но не мог его за это осуждать.

– Ну? – тихо спросил Гриша.

Вадим вытянул вперед руку, в которой болтались пара огромных пакетов из супермакета, набитых разной снедью.

– Не, – отмахнулся Борода. – Что там с Айвеном?

Оборотень ткнул пальцем себе за плечо, в темноту, и бодрым шагом двинулся дальше – к столу, за которым тихо шептались девицы.

Борода покачал головой, медленно подошел к проему двери, едва заметному в полутьме. Там, у входа, его ждал Айвен – высокий охотник с аккуратной черной бородкой и серьгой в ухе. Один из старичков, знакомый Грише еще по временам группы двух нулей.

– Как там? – спросил Борода. – Есть новости?

– Они назначили встречу, – тихо отозвался Айвен. – Завтра вечером. В первом парке, сказали, ты знаешь, где это. Хотят, чтобы ты пришел один.

– Так и сказали? – буркнул Гриша. – Один и без охраны?

– Я их переубедил, – отозвался Айвен. – Буду еще я. Меня они хотя бы знают. Попроси подземников прикрыть, пусть поработают тревожной сигнализацией.

– Попробуем, – буркнул Гриша, кося глазом в сторону Ленки, сидевшей за столом и рывшейся в пакете с продуктами. – Ладно, завтра тогда после обеда обговорим. Ты как, с нами?

– Не, – отозвался Айвен и покачал головой. – Посмотрю на ребят на постах снаружи, проверю камеры и датчики движения. Потом в берлогу. Спать. До завтрашнего обеда. А там и увидимся.

– Идет, – согласился Борода. – До завтра.

Охотник шутливо козырнул и растворился в темноте. Григорий со вздохом обернулся и побрел обратно к столам. Туда, откуда тянуло запахом колбасной нарезки и консервов. Там можно было сесть, перекусить, поболтать с друзьями…

Сделать вид, что все нормально, что где-то есть обычная простая жизнь, и мир не стоит опять на краю бездонной пропасти.

* * *

Кофейный столик с прозрачной столешницей был настолько мал, что на нем едва умещалась одна чашка кофе. Зато он прекрасно вписывался в свободный уголок на крохотном балконе, чудом втиснувшись между небольшим плетеным креслом и железными прутьями. Эта сторона выходила на тенистую улочку, заросшую старыми раскидистыми деревьями, чьи кроны вздымались выше верхних этажей.

Раннее утро было тихим и солнечным. Начало лета выдалось дождливым, но сейчас, ближе к середине, погода разыгралась. Не слишком жарко, не слишком холодно, зато солнечно и тихо. Здесь, в лабиринтах старых улочек, почти не было слышно шума огромного города. Машины, сирены, метро, – все это осталось там, далеко, за поворотом. А здесь царила навечно застывшая посреди улицы середина лета. Зеленые кроны, солнечный свет на листьях, шорох листвы и постепенно нагревающийся асфальт.

– А здесь хорошо, Якоб, – тихо сказал Радован Новак, сидевший в плетеном кресле. – Напоминает прежние годы. Время здесь словно остановилось. Правда?

– Похоже, – вежливо согласился Якоб, стоявший в дверном проеме за спиной у князя Скадарского – своего хозяина, покровителя и очень дальнего родственника.

Якоб был высоким и грузным. Черный строгий костюм сидел на нем идеально, подчеркивая фигуру борца. Но большая голова, узкий лоб, густые брови и черные как смоль коротко стриженые волосы не добавляли ему красоты. Его лицо с широким подбородком и глубоко посаженными глазами чем-то напоминало морду цепного пса, готового в любой момент вцепиться клыками в прохожего. Вот и сейчас он настороженно поглядывал по сторонам, обозревая пустую улицу с высоты третьего этажа. Нет ли какой опасности?

– Кажется, этот день будет длиться вечно, – задумчиво произнес Скадарский и осторожно, двумя пальцами, взял с блюдца крохотную чашку с кофе.

На этот раз он был одет в темный костюм со стальным отливом, рубашка была белой, а шею прикрывал синий шейный платок. Черные кудри, аккуратно расчесанные и уложенные, в притворном беспорядке опускались к узким бровям. Острое лицо князя было бледным, и в свете солнца казалось, что оно отливает желтизной. Тем не менее, выглядел Радован бодрым и здоровым. Едва коснувшись сухими бесцветными губами края чашечки, он тут же опустил ее обратно на столик. Взял бумажную салфетку и обернулся к Якобу.

– Теперь, – сказал он, – можешь говорить.

– Утром мы закончили с помещениями банка и автостоянкой, – тут же отозвался Якоб, словно только и ждал разрешения. – Формирование второго отряда поддержки идет успешно, но не так быстро, как хотелось бы.

– А третий отряд? – осведомился Радован, не отводя взгляда от раскидистых зеленых крон.

Громила насторожено оглядел пустую улицу, задержал взгляд на фигуре одинокого прохожего, неторопливо шествовавшего по тротуару далеко внизу.

– Ваша светлость, – тихо сказал он. – Мы может обсуждать такие вещи… тут?

Князь чуть повернул голову, оглянулся на своего подручного, и его губы тронула легкая улыбка.

– Якоб, Якоб, – тихо сказал он, сминая длинными пальцами бумажную салфетку. – Сколько мы с тобой работаем? Двадцать лет? Двадцать пять?

– Тридцать, – тут же отозвался тот. – С того момента, когда я был представлен вашему отцу.

– Да, – задумчиво протянул Радован, скручивая салфетку в подобие веревочки. – Как летит время. Хорошие были времена. Ты ведь никогда не обладал даром, хотя и приходишься нам дальним родственником?

– Истинно так, – отозвался Якоб. – Но я обладаю… другими умениями.

– И весьма полезными, – согласился князь. – И все же жаль, что наша кровь не принесла тебе пару крупиц того, что делает нас князьями.

Лицо Якоба осталось неизменным – он никак не отреагировал на слова хозяина. Он слышал их не раз. И не два. Якоб не обижался на князя. Он этого не умел.

Скадарский, не дождавшись реакции от своего советника, вздохнул, признавая очередное поражение, и вытянул вперед руку. Тонкие пальцы сжали бумажную салфетку, скрученную в тугой фитиль. Он тотчас вспыхнул прозрачным, почти незаметным на солнце, огнем. Бумага истлела в мгновенье ока, и фитиль пеплом осыпался из пальцев князя. И в тот же миг балкон окутала легкая, почти незаметная дымка. Солнечный свет померк – но через секунду дымка исчезла, словно унесенная легким порывом ветерка.

– Говори без опаски, – велел Радован, откидываясь на спинку плетеного кресла, заботливо прикрытого кружевной салфеткой.

– Первый отряд мы привезли с собой, – быстро сказал Якоб. – Второй сформирован из рекомендованных нашими информаторами лиц. Третий сейчас готовится. Мы заключаем много личных договоров. Организованные группы колеблются, но одиночки сами приходят к нам.

– Одиночки? – удивился князь. – Мне казалось, для местных характерен некоторый… коллективизм?

– Сложившиеся коллективы действительно существуют, но они не спешат идти на контакт, – признал Якоб. – Неожиданно оказалось, что в городе очень много отдельных лиц, не имеющих связей с Кланами и Семьями. Они не принадлежат к большим группам, но очень хотят влиться в одну из них, чтобы получить поддержку и защиту.

– И они, как правило, беспринципные сволочи, отверженные даже последней местной швалью? – осведомился князь.

– Мне не хотелось бы сгущать краски, – осторожно произнес Якоб. – Но, пожалуй, все так и есть.

– Превосходно, – сказал Новак и снова взялся за чашечку кофе. – А Орден?

– Вампир юлит и уклоняется от серьезных разговоров, – отозвался Якоб. – По нашим данным, он формирует свою структуру из ранее незадействованных ресурсов.

– И это не смотря на то, что семьи из трех Банков рекомендовали ему встретиться с нами? По просьбе, конечно, одного из наших родственников из Берлина.

– Точно так. Более того. Семья севера, которую здесь называют Торгсин, похоже, готова финансировать все действия Строева. Вампир чувствует поддержку и не торопится идти на контакт.

– Вы нашли все его активы? – спросил Радован, хмуря брови.

– К сожалению, нет, – признался Якоб. – Нам известна некоторая недвижимость и часть его персонала. Но многое остается неизвестным. Мелкие группы ведут с вампиром переговоры, часть колеблется, часть соглашается. Трудно получить актуальную информацию, она меняется ежечасно.

– Информаторы?

– Уже работают, – заверил Якоб. – Мы получили источники в трех разных группах. Деньги творят чудеса. Лучше всего обстоят дела с семьями, контролирующие силовые ведомства. Там много недовольных. Несколько Семей оборотней находятся в одной структуре. Это порождает массу конфликтов, конкуренцию. Что открывает перед нами возможности для маневра. Банкиры более монолитны, вампиры не доверяют чужакам. Но у нас есть пара контактов. Так же есть информаторы и в Новом Ордене, но там такая сумятица… Им просто нужно больше времени.

– Превосходно, – одобрил князь. – Время у нас пока есть.

Его подручный дернул головой, как будто ворот бежевой рубашки ему был немного мал.

– Что? – спросил Скадарский, оборачиваясь к нему. – Ты недоволен? Скажи словами, Якоб, хватит корчить рожи.

– Мне кажется, – осторожно произнес Якоб, – что дела продвигаются медленнее, чем обычно. Возможно, нам стоит усилить нажим? Мы рискуем завязнуть в местных дрязгах и потерять темп. Быстрый удар и захват хорошо себя показали на севере.

– Нет, – помолчав, ответил Скадарский. – Тут торопиться не будем. Мы пришли всерьез и надолго. Следует заложить хороший базис, не привлекая лишнего внимания. Местные группировки все еще сильны. Если они сейчас почувствуют угрозу, то объединятся и ответят. Это их не спасет, но гораздо быстрее и проще будет задушить их поодиночке. Сначала мы пустим корни в деловом центре. Недвижимость, финансы, теневые схемы. Потом заручимся поддержкой силовиков. А потом дело дойдет до настоящей власти.

– Не опоздать бы, – заметил Якоб, пошевелив кустистыми бровями. – Как я докладывал вчера, в городе заметили эмиссаров Контона и Островной Семьи.

– Не страшно, – отмахнулся Новак. – Они тут давно. Да, сейчас многие почуяли слабость местных структур, и торопятся получить свежую информацию, чтобы скорректировать свои долгосрочные планы. Но большие семьи не рискнут быстро атаковать. Местные держат их на прицеле и тщательно следят. Эти огромные структуры бьются на европейском ринге с помощью денежных потоков. Серьезный нажим может вызвать вооруженный конфликт. Этого никто не хочет. Мы же будем действовать медленно и осторожно. Постепенно. Изнутри. Начиная с малого. К тому времени, как серьезные игроки рискнут сунуть сюда лапы, у нас уже будет хороший плацдарм для ведения дел. Даже если мы не получим все, мы получим очень многое. А если к тому времени мы успеем выдвинуться на восток, в малообжитые земли…

– Я понимаю, – вежливо сказал Якоб. – И все же у меня создается впечатление, что вы чего-то ждете. Я подозреваю, что речь идет об этом безумном плане, который мы обсуждали перед вылетом.

Князь обернулся к помощнику, сухо улыбнулся узкими губами, погрозил пальцем.

– Ах, Якоб, – сказал он. – Мы уже не раз говорили на эту тему. Но ты прав – я не собираюсь предпринимать решительных действий, пока не будет устранена эта угроза.

– Угроза, – здоровяк тяжело вздохнул. – Мне кажется, вы уделяете слишком много внимания слухам и подозрениям.

– Вовсе нет, – спокойно отозвался Скадарский, не обращая внимания на дерзость помощника. – Просто я лучше информирован, чем другие. Эта маленькая песчинка, кажущаяся незначительной на общем фоне, способна остановить весь сложный механизм, если застрянет в узком месте. Ее очень часто недооценивали, и посмотри, куда это привело несчастного вампира, провалившего свою главную операцию. Я знаю, как опасны такие песчинки. И чем опасна конкретно эта.

– Одинокий охотник, чудом выживший, уехавший неизвестно куда, – Якоб покачал головой. – Это не стоит вашего внимания, ваша светлость.

– Не охотник, – резко отозвался Скадарский и выпрямился в кресле. – Аватар. А возможно, Жнец. Проводник высших сил.

– Жнец? – удивился Якоб. – Разве это возможно? Откуда вы…

Князь поднял к небу длинный палец, и его помощник тут же замолчал, опустив взгляд на носки своих ботинок.

– Не будем это обсуждать снова, – сухо произнес Скадарский. – У меня есть определенная информация, так сказать, из первых рук. Ее достаточно, чтобы я уделил этой проблеме свое внимание. Этот субъект опасен. Все остальное пока непроверенные слухи. Но я не собираюсь пускать это дело на самотек. Нужно определить его местонахождение и устранить угрозу. Обо всем следует позаботиться заранее, чтобы потом не хвататься за голову, в панике придумывая выход, как это было в Будапеште. Ты согласен?

– Да ваша светлость, – быстро отозвался Якоб. – Полностью согласен.

– И все же, чем-то недоволен, – сказал князь. – Ладно. Слушаю. У тебя ровно одна минута.

– Ваша светлость, – торопливо выдохнул Якоб. – Тот амулет… Метка крови, привезенная из замка вашего отца. Мне кажется, вы слишком рискуете. Быть приманкой в этой глупой затее очень опасно. Тем более, если вы действительно верите, что бродячий охотник представляет серьезную угрозу.

– Я рискую? – князь вскинул черные брови и поднялся из кресла.

На его губах появилась улыбка, уже не формальная, а искренняя, словно князь действительно развеселился.

– О, нет, – сказал Скадарский и двумя пальцами достал из кармана тусклый жетон, отливающий багровым. – Я никогда не рискую. Это твоя работа.

Он осторожно опустил жетон в нагрудный карман Якоба, погрозил ему пальцем и шагнул в дверной проем, ведущий с балкона прямо в личную спальню.

– Обсуди детали с Йованом, – донеслось из полумрака. – И займись, наконец, третьим отрядом.

Якоб резко прижал ладонь к карману, словно жетон обжигал ему грудь. Его хмурое лицо разгладилось, смягчилось, хотя до настоящей улыбки было еще далеко. Теперь он был доволен – по-настоящему доволен тем, что князь, оказывается, и не собирался делать глупости. И что вся затея, наконец, обрела хоть какой-то смысл.

* * *

Столичный вокзал встретил Кобылина яростным летним солнцем и проливным дождем. Небольшая черная туча, гулявшая над районом, не смогла заслонить горячее солнце, но зато выплеснула на ближайшие улицы настоящий водопад теплой воды.