– Так иногда бывает, сынок, – наклонился к чаду Васьков. – Но нам всё равно уже пора. Маме и так не понравится, что мы… ты опаздываешь к ужину. – И со своей фирменной непосредственностью обратился ко мне: – Не подвезешь нас? А то я вот пива выпил – как за руль-то теперь?
– Да-да, поехали, – безразлично махнул рукой я.
Отчего-то теперь многое виделось безразличным.
Супруга Леонида проживала в тихом спальном райончике на периферии города. Когда мы втроем подъехали к серой пятиэтажке, мне сразу стало понятно, что ожидавшая возле подъезда брюнетка в домашних тапках с недобрым взглядом – это она и есть.
– Твоя? – уточнил я, кивнув на генерирующую зло женщину.
– Мгм, – стоически промычал Лео.
– Кажется, мама недовольна, – подметил с заднего сиденья малыш Тимофей.
– Мгм. Сейчас н-начнется.
Я остановился возле подъезда. Вика опустила доселе скрещенные руки и стала похожа на буяна из бара, нарывающегося на неприятности. Приближалась буря.
Васьков выбрался из моей трехдверки, откинул сиденье, выпуская сына. Я благоразумно решил остаться в «вольво». Говорят, самая безопасная марка машин…
– Пока, – махнул мне рукой пацан.
– Счастливо, малой.
Вика пошла на сближение. До взрыва оставались считанные мгновенья.
– Ты бы еще утром… – успел расслышать я, а потом Леонид захлопнул дверцу и до меня доносились лишь обрывки фраз.
Я прибавил громкости на магнитоле, усиливая вокал Криса Корнелла, и без того звучно исполнявшего «Ты знаешь, как меня зовут». Его голос окончательно поглотил эхо семейной сцены, невольным свидетелем которой я стал.
Малой был в срочном порядке отправлен в квартиру. Его батя остался получать нагоняй в особо яростной форме. Вика размахивала руками очень выразительно. Благодаря густым черным волосам, энергичным темно-карим глазам и ураганной жестикуляции она походила на главу матриархальной испанской семьи. Лео, устало повесив нос, покорно кивал и изредка соглашался.
Экзекуция длилась около минуты, и свидетелем ее стал весь двор, уже начавший было погружаться в дрему позднего вечера.
Решив, что с моего сокурсника достаточно, Вика очень резко развернулась и скрылась в подъезде. Лёня остался стоять, побитым псом глядя на закрывшуюся металлическую дверь. Я вылез из «вольво», подошел к парню, которого не видел больше десяти лет, но в чьих жизненных неурядицах уже успел искупаться.
– Ты как, приятель? – спросил я.
– К-как же эта стерва меня в-выбешивает! – Он щелкнул пальцами. – П-прям вот так!
Трясущимися руками товарищ достал из кармана пачку курева, зажигалку. Сунул сигарету в зубы фильтром вперед.
– Другой стороной, – тихонько подсказал я.
Лео забавно скосил глаза вниз, чертыхнулся, перевернул сигарету, закурил.
– Как же она меня бесит! – после глубокой затяжки повторил Васьков. Дым угрожающе вырвался из ноздрей. – Почему… почему она т-так на меня влияет?!
– Значит, не всё еще потеряно, – ободряюще заметил я. – Коли не любили бы друг друга, она бы тебя не дергала, а ты бы не вспыхивал.
– Хех, ну ты как скажешь… Да я мечтаю придушить эту т-тварь! Выдавить из нее злобную душонку!
Я покосился по сторонам. Несколько жителей дома откровенно таращились на нас из окон. Мне всё меньше улыбалось оказаться затянутым в Лёнино болото жизни.
– Ладно, мужик, прыгай в тачку. Подкину до дома.
– Мой дом здесь! – выкрикнул Лёня, но тут же поник. – Только я пока живу не тут…
– Вот и поехали туда, где ты пока живешь.
Я подтолкнул Лео к авто, сам сел за руль. Он опустил окно, продолжая дымить как паровоз и клясть жену на чем свет стоит.
– Сорок минут! Мы задержались всего на сорок минут, а эта к-кобра закатила такую истерику, как будто я вернул сына год спустя! Моего сына, между прочим. Унизила меня перед соседями… моими соседями! Хотя плевал я на них! – Он высунул голову в окно и заорал на весь двор: – Эй! Плевать я на вас хотел, черти!
Я ухватил Лео за локоть, рывком вернул на место.
– Хватит, приятель. Не унижайся еще сильней.
Мы выкатили со двора.
– Эта дрянь даже не разрешает мне видеться с сыном по-человечески…
– Куда везти-то? – спросил я.
Лео пребывал в глубочайшей прострации, таращась в одну точку.
– Эй, отомри! – я стукнул сокурсника по плечу.
– А… – встрепенулся тот. – Чего-то я заморочился…
– Есть немного. Везти куда?
– На Корнягу.
Я с сомнением покосился на сокурсника. Корняга – улица Корнейкова – была по-настоящему гнусным местечком, где обитали сомнительные личности. Не худший район Серпейска, но точно не из тех, где хотелось бы бродить теплыми летними вечерами. Жилье там сдавалось за гроши, поэтому если вдруг кто-то начинал жить на Корнейкова, то это, как правило, означало, что человек совершил нырок на социальное дно.
Дорога заняла минут пятнадцать, и к ее завершению Лёня сделал вывод, что жену он все-таки любит.
– Истеричка она, конечно, – спокойно, философски вздыхал Васьков, откинувшись на сиденье. – Но не могу уже без нее. Т-тоскую.
– Дом какой? – равнодушно спросил я.
Семейную трагедию четы Васьковых я воспринимал сквозь призму профессии. За шесть лет работы частным детективом мне довелось перелопатить ворох семейных трагедий, и вовлекайся я эмоционально в каждую из них – давно бы выгорел и отправился искать ответы на дне бутылки. Или в буддийский монастырь.
Мы свернули к ветхому двухэтажному дому, остановились возле третьего подъезда. Лео тяжело и печально вздохнул, повернулся ко мне.
– Спасибо, братан. Не думал, что откликнешься. На одного тебя надежда. – Он вдруг схватил меня за руку и начал ее трясти. – Спасибо!
– Завтра в шесть? – уточнил я.
– Да! Приезжай к шести – обсудим детали.
Он вылез из машины и, как неприкаянный призрак, поплыл к подъезду. На ступенях обернулся, махнул рукой. Я кивнул в ответ, опустил окна с обеих сторон и помчал домой, на ходу выветривая убийственный запах кислого пива и дешевых сигарет.
По пути я решил заскочить в контору: вспомнил, что уже с месяц не могу забрать оттуда кое-какие шмотки на стирку. Дороги к тому часу опустели, я быстро добрался до автобусной остановки, в мансарде которой размещалось частное детективное агентство «Следопыт». Арендуемой площади хватило для обустройства тесной приемной и небольшого кабинета с двумя узенькими оконцами, но я не жаловался. А если учесть, что других сотрудников в «Следопыте» не числилось, можно сказать, что не жаловался никто.
Оставшуюся часть мансарды, спрятавшись от меня за тонкой стеной, занимала букмекерская контора с сомнительной репутацией.
Я заметил посылку под дверью, только когда случайно задел ее ногой, поднявшись на второй этаж. Это оказался серебристый упаковочный пакет – судя по всему, с каким-то буклетом внутри. Нечто похожее мне уже приходило неделю назад.
Щелкнув замком, я зашел в приемную, где теснились два стула, ключом открыл еще одну дверь и переместился в рабочий кабинет. Зажег свет и закинул пакет на компьютерный стол. Мне нравилась моя маленькая берлога. Скошенная крыша с окошками-бойницами создавали уникальный антураж, как если бы я был детективом со стилем. Большой шкаф с выдвижными ящиками намекал на непомерную загруженность сыскной работы, а стеклянный столик с парой креслиц давал понять, что я готов беседовать с клиентурой и в менее официальной обстановке.
Многое из этого, конечно, было мишурой, пылью в глаза, неправдой. Мой телефон не разрывался от звонков просящих о помощи. Подъем заказов действительно имел место после событий треклятой «гретельской бойни» год назад, да и то благодаря стараниям городских СМИ. В целом я не утруждал себя потогонным ритмом работы, изредка помогая страждущим, а сам себе казался скорее фрилансером, чем профессионалом, решившим посвятить жизнь одному ремеслу.
Почему так? Ну, во-первых, не больно уж часто кто-то пропадает в компактном Серпейске, а розыск, как я уже говорил Лёньке, всегда оставался основным видом моей деятельности. Временами в «Следопыт» обращались люди из других городов – даже москвичи, бывало, заглядывали. Но визиты последних вряд ли можно было считать приятной тенденцией.
Во-вторых, в своей работе я прибегал, скажем так, к не совсем типичным методам, кои ставили меня в один ряд не с детективами по найму, а, скорее, с теми, кто по линиям на ладонях обещает рассказать историю жизни.
У меня есть способность, которую сам я именую биологическим локатором. Это что-то вроде очень сильной интуиции – только в десятки раз мощнее. Биологический локатор – или сокращенно биолок – имеет несколько аспектов применения, однако в повседневности я задействую наиболее выраженный и развитый из них – психопеленгацию.
С помощью биолока я способен определить местоположение любого живого существа или предмета. Достаточно иметь под рукой фотографию для визуализации объекта поиска и карту местности, хотя в некоторых случаях можно обойтись и без снимка.
Этим фактом объяснялась и моя специализация в качестве частного детектива: розыск пропавших без вести. Сбежавший муж, дальние родственники, от которых остался лишь пожелтевший снимок, заблудший в лесу ребенок – биолок позволял определить их координаты с точностью до метра, и никогда еще, начиная с первого моего подросткового опыта в экстрасенсорике, не давал осечек.
Произошло это, когда мне было лет четырнадцать. Стояло теплое лето, мчались вожделенные каникулы. Мы с Вовкой Матюшиным слонялись по Серпейску без особых цели и надобности, постреливая друг в друга из трубок с напальчниками – грозного оружия ребятни из девяностых.
И тут случилась неприятность: Вовка свою игрушку где-то потерял. Обидно до жути: там же всё было особенное – и сама трубка, и напальчник (в те годы вообще всё казалось особенным). Вовка, ясное дело, расстроился. Я же остался непрошибаемо спокойным, ибо совершенно точно знал, где валяется оружие друга, – на стройке первого в Серпейске торгового центра, по плитам которого мы скакали получасом ранее.
Разумеется, мое «паучье чутье» казалось Вовке слабым аргументом, однако мы все-таки вернулись и, к обоюдному изумлению, нашли трубку именно в том разломе, где я ее и пеленговал. Так опция розыска стала наиболее прокачанной из сравнительно небольшого спектра возможностей биологического локатора, часто используемой, и не требовала от меня предварительной настройки, вхождения в трансовое состояние и прочей эзотерической ритуалистики.
Поисковый режим запускался сразу же, по щелчку пальцев, будь я хоть даже до неприличности пьян. А вот с иными аспектами сверхъестественной силы дела обстояли сложнее – в первую очередь по причине того, что мне элементарно лень заниматься их «дрессировкой». Время от времени биолок, например, позволял предугадывать любое человеческое действие до того, как оно осознанно самим оппонентом, что давало неоспоримое преимущество в рукопашных схватках.
Но вот незадача: для корректного функционирования дара предвидения требуется либо длительная медитативная практика, либо избыток жизненной силы вследствие правильного питания и здорового сна – то есть некие сопутствующие факторы, за соблюдением коих мне опять же лень следить.
В кабинете было свежо и прохладно. Я закрыл фрамугу и плюхнулся в кресло. Ноги гудели, глаза смыкались – уже хотелось лечь спать. Нужно было просто забрать приготовленные вещи и отправиться домой, но всегда можно выкроить еще одну минутку на промедление.
Я вскрыл пакет и вывалил содержимое на стол. Это оказался комикс. На обложке был изображен человек в маске и спецназовском камуфляже, держащий в руке большой пистолет. Черно-белая надпись гласила: «СЛЕДОПЫТ. Вып. № 2».
Хм, любопытное совпадение. Если, конечно, таковым можно считать комикс «Следопыт», подкинутый под двери агентства «Следопыт».
Я быстро пролистал журнал. Это был чистой воды самиздат: черно-белый формат, очень специфичный – «авторский» – рисунок, минимум бабблов с репликами. История умещалась на двадцати четырех страницах.
Я зажег настольную лампу, вернулся в начало журнала, принялся за более внимательное
О проекте
О подписке