Только в этой связи становится полностью ясен смысл так называемого завещания. Ленин называет в нем всего шесть лиц и дает их характеристики, взвешивая каждое слово. Бесспорная цель завещания: облегчить мне руководящую работу. Ленин хочет достигнуть этого, разумеется, с наименьшими личными трениями»^[86].

В другом месте этой же книги Троцкий утверждает: «Помимо общеполитических задач, открытая Лениным кампания [речь идет о высказываниях Ленина по национальному вопросу. – P. M.] имела непосредственно своей целью создать наиболее благоприятные условия для моей руководящей работы либо рядом с Лениным, если бы ему удалось оправиться, либо на его месте, если бы болезнь одолела его. Но не доведенная до конца, ни даже до середины борьба дала прямо противоположные результаты»^[87]. [Курсив мой. – P. M.]

Все это явная фантазия действительно «чрезмерно хватающего самоуверенностью» Троцкого. Ленин не случайно не хотел называть своего преемника. Среди всех шести перечисленных им лидеров партии он не видел никого, кто мог бы заменить его на посту фактически единоличного руководителя партии и государства. Стараясь более равномерно распределить между этими людьми все главные посты (отсюда и предложение о перемещении Сталина), Ленин полагал, что только совместно и под жестким контролем ЦК и ЦКК они смогут вести дальше партию в сложных условиях того времени. В этом-то и состоит подлинный смысл ленинского документа. Ленин действительно тщательно взвешивал в своем «Завещании» каждое слово. Здесь нет обычной для Ленина резкости в оценках. Однако при внешне мягких формулировках в необидных, казалось бы, выражениях скрывался острый политический смысл. О каждом из своих соратников Ленин говорит что-то чрезвычайно лестное. Сталин – «выдающийся вождь современного ЦК». Троцкий – «самый способный человек в нынешнем ЦК». Бухарин – «ценнейший и крупнейший теоретик партии». Пятаков – «человек несомненно выдающейся воли и выдающихся способностей». Но одновременно каждому из них Ленин дает и уничтожающую по смыслу, но не по форме политическую характеристику. Разве можно доверить единоличное руководство партии грубому, нетерпимому, нелояльному и капризному Сталину или чрезмерно самоуверенному и увлекающемуся администрированием Троцкому, небольшевизм которого, как и «октябрьский эпизод» у Каменева и Зиновьева, Ленин не считает чем-то случайным. Нельзя, конечно, доверить руководство партией и Бухарину, взгляды которого «лишь с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским», или Пятакову, на которого вообще трудно положиться в «серьезном политическом вопросе».

Ленин в данном случае отлично понимал важность своих оценок. И если у «Завещания» есть главный смысл, то он состоит в том, чтобы не позволить никому из перечисленных Лениным людей занять то место в партии, которое занимал в ней он сам. По мысли Ленина, его оценки должны стать той уздой, при помощи которой партия сможет удержать в определенных рамках политические амбиции и честолюбие ее наиболее выдающихся руководителей.

Н. К. Крупская вскрыла пакеты с ленинским письмом после смерти Владимира Ильича. Письмо было адресовано XII съезду РКП(б), который уже прошел. Крупская решила подождать несколько месяцев и передать письмо XIII съезду партии, намеченному на май 1924 г. За несколько дней до съезда она принесла письмо Ленина на пленум ЦК ВКП(б). В книге Б. Бажанова, бывшего секретаря Политбюро (а не «секретаря Сталина», как сказано в заголовке), говорится, что «Завещание» Ленина было прочитано на заседании пленума ЦК, то есть еще до съезда^[88]. Это неверно. Участники пленума не были ознакомлены с ленинским документом. О его содержании знали только некоторые члены Политбюро, которые прочли сопроводительную записку Крупской, в которой говорилось, что «Владимир Ильич выражал твердое желание, чтобы эта его запись после его смерти была доведена до сведения очередного партийного съезда»^[89].

Утаить письмо Ленина от делегатов съезда было невозможно, хотя оно и произвело на всех «наиболее выдающихся руководителей ЦК» удручающее впечатление. Каменев, Зиновьев и Сталин решили, однако, не зачитывать письмо Ленина на официальных заседаниях съезда. Оно было зачитано первоначально на собрании «старейшин» съезда, то есть руководителей провинциальных организаций партии. При этом Каменев предложил не производить никаких записей. Только на этом собрании о «Завещании» Ленина узнали Троцкий и его сторонники в ЦК РКП(б). Затем ленинский документ зачитывали на закрытых заседаниях отдельных делегаций, при этом никто не должен был делать записей и ссылаться на этот документ на заседаниях съезда. В наиболее крупных делегациях разъяснения по поводу письма Ленина делали Зиновьев и Каменев. В протоколы съезда все эти закрытые собрания и письмо Ленина не вошли.

При формировании руководящих органов партии после съезда Сталин, ссылаясь на «Завещание» Ленина, демонстративно отказался от поста генсека. Но Зиновьев и Каменев, а затем и большинство других членов ЦК убедили его взять свою отставку обратно. Вероятнее всего, перед съездом между Зиновьевым и Сталиным состоялось своеобразное соглашение. Сталин одобрил выдвижение Зиновьева основным докладчиком на XIII съезде и таким образом как бы продвигал этого честолюбивого и беспринципного человека на роль лидера партии. В свою очередь, Зиновьев и Каменев должны были на съезде партии отстоять для Сталина пост генсека. Это, впрочем, не встретило возражений у партийного актива, тем более что Сталин обещал учесть критику Ленина. В то время Сталин не мог еще действовать независимо от мнения других членов ЦК партии, а это исключало, казалось бы, возможность произвола. О личной диктатуре Сталина не могло быть и речи; напротив, именно Сталин выступал глашатаем «коллективного руководства». Он обвинял Троцкого в стремлении к единоличному руководству и защищал Зиновьева и Каменева от нападок Троцкого. В условиях ожесточенной борьбы с Троцким и его многочисленными сторонниками вопрос о грубости и капризности Сталина, активно выступавшего против Троцкого, казался многим членам ЦК действительно мелочью. Они не видели того, что видел Ленин.

Представляет интерес дальнейшая судьба ленинского «Завещания». В 1926 г. Борис Суварин во Франции и Макс Истман в США опубликовали этот документ, полученный, по-видимому, из кругов оппозиции. Советская печать объявила «Завещание» апокрифом. Однако в 1927 г. вопрос о «Завещании» был поднят и в ЦК ВКП(б). Пришлось признать, что такой документ действительно существует. В речи на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) Сталин, зачитав выдержку из ленинского «Письма к съезду», заявил: «Да, я груб, товарищи, в отношении тех, которые грубо и вероломно разрушают и раскалывают партию. Я этого не скрывал и не скрываю». Как справедливо отмечал Л. С. Шаумян, Сталин в данном случае сознательно извратил смысл ленинского документа, ибо Ленин обвинял Сталина в грубости по отношению не к врагам партии, а к товарищам, имевшим большие заслуги перед партией^[90].

Вопрос о «Завещании» Ленина был предметом обсуждения на XV съезде ВКП(б). Делегат съезда Е. П. Фролов так рассказывал об этом в своих неопубликованных воспоминаниях:

«Открывая тринадцатое утреннее заседание 9 декабря 1927 г., председательствующий Г. Петровский сказал: «Мы забыли проголосовать предложение т. Орджоникидзе о том, чтобы уважить просьбу Объединенного пленума ЦК и ЦКК в июле 1926 г. об опубликовании в «Ленинских сборниках» письма Ленина, которое часто называют «Завещанием» и о неопубликовании которого было решение XIII съезда ВКП(б). Позвольте поставить на голосование». Выступивший вслед Рыков предложил опубликовать не только то письмо, которое называется «Завещанием», но и другие письма по внутрипартийным вопросам, приложив их к стенограмме. Съезд поддержал это предложение и единогласно принял решение опубликовать «Завещание» и письма по внутрипартийным вопросам».

Но «Завещание» Ленина в стенографический отчет, изданный в 1928 г., не вошло. Не было оно опубликовано и в «Ленинских сборниках». Документ этот делегаты XV съезда (их было 1 669 человек) могли все же прочесть в бюллетенях, издававшихся во время съезда «только для членов ВКП(б)»^[91]. Их могли получить делегаты съезда, и один из таких бюллетеней сохранился у Е. П. Фролова. В партийные организации эти бюллетени не поступали, хотя в выходных данных указывалось, что они печатаются тиражом в 13,5 тыс. экземпляров.

Во всяком случае, после XV съезда партийному активу стало больше известно о ленинском «Завещании». Однако в 30-е гг. об этом документе перестали говорить. С началом массовых репрессий он был объявлен фальшивкой. Обладатели бюллетеней XV съезда предпочитали уничтожить этот опасный документ. По свидетельству некоторых моих собеседников, им приходилось встречать в тюрьмах и лагерях коммунистов, приговоренных к длительным срокам заключения за «хранение контрреволюционного документа, так называемого ленинского завещания».