Цитаты из книги «Круглосуточный книжный мистера Пенумбры»

Все тайны мира, которые стоит узнавать, скрываются на самом виду

– В магазин заходил спесивый болван… – Э… Пожалуй, будет разумнее этого не писать, – непринужденно замечает Пенумбра. – Лучше скажем, что у него был вид… экстренного курьера.

Он закатывает глаза, будто столкнулся с самым скверным обслуживанием в истории Вселенной.

Голова у меня слегка плывет: не от диссонанса Мэта и Эшли как парочки, но от понимания, что эта нить взаимной приязни скручивалась у меня перед носом, а я ничего не заметил. Бесит, когда так.

Печатное дело потребовало от него всех навыков кузнеца по металлу, но направило их на новые цели. Печатное дело – это не безделушки и браслеты, а слова и идеи. К тому же, по существу, это был интернет той эпохи: это увлекало. И точно так же, как сегодня интернет, печатное дело в пятнадцатом веке все время сталкивалось с проблемами. Как хранить чернила? Как смешивать металлы? Как отливать литеры? Ответы менялись каждые полгода. В каждом большом городе Европы работало с десяток типографий, и в каждой старались первыми придумать решение.

Печатное дело – это не безделушки и браслеты, а слова и идеи. К тому же, по существу, это был интернет той эпохи: это увлекало.

У них что-то около семисот миль полок. Все на складах. – Кхм. Ерунда какая-то. – Но зачем, если никто этого никогда не увидит? – Задача музеев – сохранять ценности для потомков, – фыркает Табита. – У нас есть хранилище с особым температурным режимом, полное рождественских свитеров. Ну а как же. Знаете, я не в шутку начинаю думать, что весь мир – это лишь мозаика из разных безумных сект, у каждой из которых свои потайные подземелья, свои архивы, свои законы.

сама похожа на артефакт. Передо мной ярко-синий экран довольно старой модели: пиксели пробиваются сквозь толстое стекло. Новые поступления со всего мира прокручиваются сбоку. Средиземноморские керамические блюда, самурайские мечи, монгольские каменные бабы, символы плодородия – пышные моголки, крутобедрые, настоящие якшини – и еще очень много всего: антикварные секундомеры и рассыпающиеся мушкеты, даже книги, милые старинные книги в синих переплетах и с жирными золотыми крестами на обложках.

Может, у Пенумбры не получалось потому, что ему недостаточно помогали. Может, у него не было своего Мэта или Нила, Эшли или Кэт – а сейчас есть

Пенумбра спрашивает: «Что вы ищете на этих полках?» Моффат осматривается, оценивая размеры помещения – несомненно, отмечая сумрачные области Дальнеполочников – а затем спрашивает: «А что читают волшебники?» Тут Пенумбра должен был улыбнуться.