Robert Anton Wilson

Prometheus Rising

Copyright © Роберт Антон Уилсон, 1983 г. Все права защищены.

© ООО «София Медиа», 2021

* * *

Тимоти Лири и Уильяму С. Берроузу

dove sta memora

Благодарности

Восьмиконтурная модель сознания, футуристические прозрения и многие другие идеи, содержащиеся в этой книге, во многом основаны на работах д-ра Тимоти Лири, а также его письмах и выступлениях. Я также хочу выразить огромную благодарность д-ру О. Р. Бонтрэгеру за то, что он познакомил меня с основами семантики и вообще коммуникативной теории; д-ру Бакминстеру Фуллеру за его мнение относительно общих социологических и технологических перспектив рассматриваемых проблем; а также Барбаре Хаббард, Алану Харрингтону, Ф. М. Эсфендиари, д-ру Полу Вацлавику, д-ру Эрику Бёрну, д-ру Полу Сигаллу, д-ру Израэлю Регарди, Элвину Тоффлеру, Филу Лоуту, д-ру Зигмунду Фрейду, д-ру Карлу Юнгу, Алану Уотсу, Альфреду Коржибски и Алистеру Кроули.

Члены Группы исследования физики и сознания (д-р Джек Сарфатти, д-р Ник Херберт и Сол Пол Сирэг) внесли гораздо больший вклад в эту книгу, чем можно судить по моим кратким ссылкам на квантовую теорию; они прояснили мое понимание эпистемологии в целом.

Никто из перечисленных выше людей не несет ответственности за мои ошибки или преувеличения.

От издателя

Оригинальное название этой книги – «Прометей Восставший». Прометей – «Предвидящий» в греческой мифологии – древний, еще доолимпийский бог, создатель и покровитель человечества, бросивший вызов самому Зевсу в борьбе за духовную свободу людей. Чем это закончилось, всем известно.

Прометей «Прикованный» долгое время был символом жестокого угнетения, торжества тирании над свободой.

Прометей «Восставший» – это образ, который никогда не существовал в греческой мифологии. Роберт Уилсон создал его как символ самого фундаментального и радикального освобождения – освобождения разума от ограничений нашей «мозговой робототехники».

Опираясь на разработанную Тимоти Лири теорию восьми «нейрологических контуров», Уилсон продолжает развивать эту качественно новую науку – психологию, в которой присутствует эволюционно-футуристическое измерение, психологию перепрограммирования старых, животных и человеческих, контуров и активизации контуров сверхчеловеческих.

Работы Лири и Уилсона хорошо известны во всем мире, переведены на все основные языки. На русском языке они только начинают публиковаться нашим издательством. Поэтому мы захотели (и автор не возражал), чтобы наш читатель увидел эту книгу под названием «Психология эволюции». Возможно, это название не так броско, как «Прометей Восставший», но оно, как нам кажется, точнее отображает содержание.

Эту книгу можно читать как до, так и после «Квантовой психологии» – в любом случае вместе они составляют идеальную пару, в которой замечательно проявляется один из аспектов интеллектуального творчества Уилсона.

На очереди – другие аспекты. И другие Прометеи…

Предисловие ко второму изданию

К черту правительство!

Из кинофильма «Легенды осени»

К черту средний класс!

Из кинофильма «Эвита»

Эта книга, как и большинство других моих книг, возникла только отчасти благодаря сознательному намерению, отчасти же – благодаря некоторым подозрительным случайным событиям. Вообще-то она начиналась как докторская диссертация на тему «Эволюция нейросоциологических контуров: вклад в социобиологию сознания», которую я написал в 1978–79 гг. для альтернативного университета, который назывался Падея. В то время Падея имела ранг «одобренного государством» учебного заведения. Это высший ранг, которого может достичь альтернативный университет в Калифорнии – штате, где имеется альтернатива всему и где правительство чувствует себя обязанным классифицировать все альтернативное по категориям – от «экспериментального» до совершенно идиотского. Увы, Падея, приобретя относительную респектабельность в качестве «альтернативного» учебного заведения, позднее объединилась с более радикальным и утопическим университетом Хоторн, утратив свой высокий ранг среди новаторов контркультурного образования в штате Калифорния. Сменился и формальный статус: теперь это было не просто «одобренное», а «разрешенное» учебное заведение. Затем оно постепенно превратилось в несколько почти не связанных между собой организаций, ни одна из которых вообще не была признана государством, что, впрочем, вполне их устраивало, так как они этого государства тоже не признавали.

Застряв в 1982 году в Ирландии с диссертацией, которая мне очень нравилась, и дипломом доктора философии, который из-за распада Падеи стал выглядеть менее впечатляюще, я решил придать этой рукописи более коммерческую форму. Первым делом я решил убрать все сноски (около двух на каждое предложение), которые придавали оригиналу воистину академический вид, но могли бы вызвать раздражение у среднего читателя. Затем я слегка изменил стиль, сделав его во многих местах более простым и ясным (может быть, даже чересчур). Текст стал занятнее, хотя вряд ли лучше с точки зрения хорошего вкуса. Я также добавил несколько новых глав, разработал упражнения и подготовил наброски иллюстраций.

Затем я прилежно удалил большинство ссылок на Тимоти Лири из первой части книги так, что его имя начало часто появляться только во второй ее половине. У меня были веские основания (продиктованные опытом) предполагать, что, поскольку Тим находился в то время в черном списке издательского истеблишмента, любая книга, открыто и явно основанная на его идеях, неизбежно окажется в редакционной мусорной корзине.

После этого я решил, что имею на руках «популярную» книгу, и, возможно, почти так оно и было. Джереми Тарчеру – первому издателю, которому я ее представил, – потребовался целый год на размышления, после чего он ответил отказом. Вместо объяснения он вывалил на меня кучу технократического и «контркультурного» сленга, который с тех пор стал моим излюбленным языком в нехудожественных книгах. (Собственно, я даже разговариваю на этом языке.) Когда я затем обратился в издательство «Нью Фолкен», в первые же 48 часов я получил положительный ответ, а в следующие 48 часов – чек на сумму аванса. «О благословенный день!»

Месяц спустя вновь объявился Тарчер: он передумал и решил, что эта книга ему все-таки нужна. Тогда я переживал один из периодов острой нищеты (что периодически случается со всеми свободными писателями) и с большим трудом сдержался, чтобы не послать м-ра Тарчера ко всем чертям. Я просто сказал ему, что уже подписал контракт с другим издателем.

Издавая книгу в «Нью Фолкен», я вставил страничку с благодарностями, где отдавал должное Лири, а также упомянул его имя в посвящении. «Фолкен», как я и предполагал, ничего не имел против. Это издательство всегда было альтернативным по отношению к издательскому истеблишменту, как некогда Падея выступала в качестве альтернативы истеблишменту академическому.

«Прометей Восставший» был одной из первых книг «Фолкена» и, как мне кажется, первой, в которой был применен компьютерный набор. Как и следовало ожидать, в результате книга вышла с такой массой опечаток, что еще долгие годы я чувствовал себя неловко. (Когда издатели «Кроникл» в Сан-Франциско впервые применили компьютерный набор, у них возникли те же проблемы. Я помню, как в одной из их статей начальник полиции, гневно осуждая наркотики, вдруг выдал фразу о том, с каким волнением он всегда ждет встречи с Микки Маусом и Гуфи. По-видимому, эта строка по ошибке попала туда из другой статьи, но выглядело все это так, как будто начальник полиции сам употребил какую-то серьезную «химию».) В данном издании я исправил опечатки везде, где смог их обнаружить; сейчас я слишком много знаю, чтобы предполагать, что обнаружил их все до единой. (Десятый Закон Уилсона: сколько бы раз писатель ни вычитывал свою книгу, враждебные ему критики всегда найдут в ней хоть одну пропущенную им опечатку.)

Кроме того, я привел более свежую информацию во всех местах, где, на мой взгляд, это было необходимо. Я даже добавил несколько новых идей (которые, конечно же, кажутся мне блистательными только из-за их новизны) и новых шуток, – в общем, «навел глянец» на весь текст. Эта книга до сих пор одна из моих самых любимых и, по-моему, так же высоко ценится большинством моих почитателей.

В конце 80-х в германо-швейцаро-австрийском регионе одновременно существовало три ее немецкоязычных версии – роскошное издание цюрихского «Сфинкс Ферлаг», массовое издание в мягкой обложке гамбургского «Ровальт Ферлаг» и еще более дешевое пиратское издание троглодитов из unterwelt^[1]. Последние, безусловно, и не помышляли о выплате мне авторского гонорара, однако то, что моя аудитория охватывает три разных экономических уровня, позволяло мне чувствовать себя очень популярным в Центральной Европе писателем.

В преддверии очередного, уже десятого, издания этой «заумной» и «вычурной» книги, карьера которой началась в 1978, я лишь слегка смущен тем, что некоторые ее прогнозы оказались чересчур оптимистическими. (Я, конечно, их пересмотрел в соответствии с нынешним уровнем моих знаний и суждений.) Гораздо больше меня удивляет и радует то, что многие прогнозы, высказанные в этой книге, сейчас кажутся намного менее шокирующими, чем во времена, когда появилось ее первое издание. Действительно, все самые смелые и самые «утопические» мои предсказания сегодня, в 1990-х, являются реальными проектами, находящимися в фокусе мировой науки. Точные предсказания на два десятилетия вперед, пусть даже в очень немногих областях, можно расценивать как определенный успех в футуристической игре. И каждое сообщение с потрепанной космической станции «Мир» напоминает мне о том, что часть моих «космических» прогнозов, обещавших «слишком много слишком скоро», уже воплотилась в реальность, а остальные близки к этому.

Куда больше меня огорчают мои лирические взывания к Интенсификации Разума. В 70-х я не отдавал себе отчета, насколько «молодежная революция» 60-х напугала нашу правящую элиту, и не предполагал, что верхи постараются предотвратить будущие всплески радикального утопизма намеренным «отуплением» системы образования. То, что мы получили, – так называемое «Поколение Икс» – я бы назвал не только самым невежественным, но и самым параноидальным и депрессивным поколением за всю историю нашей страны. Я согласен со звездой запрещенного радио Трэвисом Хиппом в том, что паранойя и депрессия являются неизбежным результатом невежества. Эти дети не только ничего не знают – они даже не хотят знать^[2]. Они лишь смутно сознают, что кто-то их чего-то лишил, но у них не хватает то ли смелости, то ли злости, чтобы попытаться выяснить, кто именно и чего их лишил.

К счастью, этот Век Тупости не может продолжаться очень долго. Сейчас многие уже знают, что хорошие телевизоры и видеомагнитофоны делают только в Японии, хорошие автомобили – в Японии или Германии, и т. д. В конце концов, чтобы мы не опустились до уровня стран третьего мира, элита просто вынуждена будет разрешить более качественное образование для американской молодежи.

Недавно я посмотрел фильм «Край», который я считаю лучшей картиной, вышедшей в Голливуде после «Молчания ягнят». По-видимому, не является совпадением, что в этом фильме также играет Энтони Хопкинс. В одной из сцен Хопкинс и его партнер Алек Болдуин попадают, казалось бы, в абсолютно безвыходную ситуацию: заблудившиеся посреди Арктики, преследуемые голодным медведем, безоружные, явно обреченные на смерть. Болдуин впадает в отчаяние, а Хопкинс произносит великолепный монолог, пытаясь поддержать друга. Он говорит что-то вроде: «А ты знаешь, что можно добыть огонь из льда? Можно, это точно. Огонь из льда. Подумай над этим. Огонь из льда. Думай. Думай!»

Эта загадка имеет как прагматический, так и символический (алхимический) ответ. Прагматический ответ вы найдете в фильме, и он может вам пригодиться, если вы когда-нибудь потеряетесь в северных просторах; алхимический же или дзэнский ответ также содержится в фильме, но он станет доступен лишь тем, кто поймет героя, которого играет Хопкинс. Он может оказаться полезным, когда вами овладеет отчаяние.

Итак, для тех, кто, прочитав эту книгу, все же не сможет понять моего ницшеанского жизнелюбия, я вновь цитирую:

«Огонь из льда. Думай. Думай!»

Кем же был этот самый Прометей и почему он дал нам в первую очередь огонь?

Роберт Антон Уилсон