Край поляны бурлил, обсуждая неожиданное происшествие, каковое произошло с упомянутым выше приятелем Холмса Ватсоном. Дело, как оказалось, было вот в чем. Ватсон, выполнив норму, а попросту говоря, собрав картошку с выделенной ему борозды, решил срезать путь к месту сбора, переправившись через придорожную канаву, заполненную жидкой полевой грязью, густо перемешанной с навозом и остатками различных удобрений. Рядом пролегала вполне сносная дорога, имевшая даже остаточное асфальтовое покрытие. По этой дороге, сделав небольшой крюк, можно было комфортно достигнуть точки сбора курса, не увязая по щиколотку в грязюке, которую потом при посадке в «скотобаз» ( автобус Липецкого автозавода – прим. Авт.) следовало ещё долго очищать веточкой или палочкой с резиновых сапог, а в простонародии – говнодавов. Переправой через сие естественное препятствие служили хаотично разбросанные кочаны капусты с соседнего поля. Ватсон, порхая с кочана на кочан, довольно быстро добрался до середины канавы, где очередная капустная опора его подвела. Грохнувшись, как сказал бы сам Ватсон, будучи следователем, « с высоты собственного роста» в зловонную жижу, он стал быстро погружаться вниз. Однако, не успев даже испугаться, он упёрся ногами в земную твердь, каковой было дно чертовой канавы. Положение сложилось ужасное. Стоя по горло в трясине, Ватсон чувствовал, как та быстро вытягивает тепло из его молодого тела. Несмело позвав на помощь, он с большим облегчением услышал за спиной шум мотора. Однако радость его была преждевременной. Прибывшая на УАЗике женщина, оказалось ни много – ни мало директором этого совхоза. Увидевши голову Ватсона, она не преисполнилась какого -либо сочувствия или иного сострадания к нему, а гневно высказала, не стесняясь в выражениях, все, что она думает по поводу «городских алкашей», который только и знают, что жрать водку в их орденоносном совхозе. Хлопнув дверью УАЗик, пукнув бензиновым облачком, удалился, ввергая Ватсона в ужас грязевого заточения. И неизвестно ещё, чем бы все это закончилось, если бы не добрая душа проезжавшего мимо тракториста, вышедшего из кабины и прямо с гусеницы вытащившего нашего героя за ворот «фофана» ( фуфайка – прим.авт.) на свет Божий. Сейчас Ватсон, подвывая, пытался смыть грязюку, ровным слоем охватывающую его до самой шеи, у ближайшей лужи.

Мы горячо спорили, пустят ли его такого в Ордена Ленина Ленинградский метрополитен, или же Ватсону следует после выгрузки из автобуса следовать домой пешком. Дискуссию пришлось прекратить ввиду подачи автобусов. Внутри тёплого автобусного салона Ватсон пришёл в себя и даже повеселел. Неудобство составляла одежда, которую высохшая грязь превратила в какие -то средневековые рыцарские доспехи. Многие заключали пари на возможность его метрошной поездки. К сожалению, результаты данного транспортного эксперимента не остались у меня в памяти. Но полагаю, что все закончилось благополучно, ибо в те времена людям, в том числе и служащим метрополитена, был свойственен подрастерянный в наши времена гуманизм....

ФЕКАЛЬНАЯ ПЕРЕКАЧКА ИЛИ СТУДЕНЧЕСКОЕ БРАТСТВО

– Да что же это такое, не идет сон! Хоть ты тресни ! – ворчал я про себя в очередной раз переворачиваясь на другой бок, пытаясь устроиться поудобнее на узкой общежитской «шконке».

На дворе опять стояло лето, знаменующее как окончание первого курса, так и служащее началом летнего трудового семестра. После того как были сданы все экзамены за первый курс, наша компания была поставлена перед выбором – где увлекательно и главное с пользой провести июльские дни, принося одновременно пользу обществу. Руководство факультета могло предложить два основных варианта работы в студенческих отрядах. Первое это отправиться в КОМИ АССР членом стройотряда «Логос», где оказать посильную помощь в возведении какого-нибудь коровника или иного сельскохозяйственного сооружения на колхозной ниве, а второе – остаться в городе на Неве, и в качестве бойца стройотряда «Побратим» принять участие в сооружении новой станции по перекачке фекалий из квартир и учреждений Васильевского острова в многострадальный Финский залив. Второй вариант подкупал не только возможностью не менять привычную жизнь в большом городе, но и перспективами общения со студентами из Болгарии, Чехии и ГДР, которые, оправдывая название стройотряда, должны были поочередно прибывать к нам для ознакомления как со студенческим советским бытом, так и первой страной победившего социализма. Поэтому, ничтоже сумняшеся, мы приняли второй вариант, так как ехать «за туманом» никому особенно не хотелось.

Это решение и привело меня, как и других членов нашей компании, в общежитие восточного факультета госуниверситета на улицу Беринга, где я сейчас и вкушал прелести бессонной ночи. Бросив в очередной раз считать овец и им подобных обманок в надежде сомкнуть сонные вежды, я прислушался к дыханию своих товарищей, которые после заселения в этот общежитский советский рай тоже долго не могли уснуть, развлекаясь разнообразными остротами на тему нашего теперешнего жития и предстоящих строительных трудов. Однако позавидовать ни Володе, ни Олегу, ни Мише (помору) мне не удалось, так как со всех углов нашей комнаты, где стояли их шконки, тоже периодически раздавался скрип панцерных матрасов, свидетельствующий о том, что обладатели этих лож, как и я, отчаянно пытаются заснуть.

– Что – то я весь чешусь! – наконец не выдержал Михаил, хотя из всех он был наиболее привычен к общежитскому быту, ибо как иногородний, постоянно проживал в таком же общежитии, только принадлежащему юрфаку.

– Точно, ерунда какая-то! – тут же поддержали его Володя с Олегом.

– А ну-ка, включите свет! – сказал я, осененный внезапной догадкой.

Представшие нашим взглядам в свете неяркой общежитской потолочной лампы стены тут же полностью подтвердили мою догадку. По ним важно шествовали и сидели в небольших дырках, коих было великое множество, самые обыкновенные клопы. Те самые, которые, не смотря на дефицит в советских магазинах антинасекомной отравы, практически уже ушли из квартир горожан.

– ….ть! Что же делать то? – загомонили мы, ужасаясь от перспективы месячного соседства с клопиной братией

Однако, через пару часов когда клопиные норки были залеплены бумажными шариками и прочим подсобным материалом, что, впрочем, мало помогло делу, но внесло некоторое обманчивое успокоение в наши растревожено – брезгливые души, мы смогли наконец-то заснуть, чтобы утром отправиться на то место, где нам предстояло самоутвердиться на ближайший месяц в качестве строительных рабочих.

Знакомство с производственным процессом возведения могучего сооружения по перекачке нечистот началось с посещения « столовой третьей категории» со звучным названием «Бригантина», в коей заправлял шеф-поваром некий Анатолий Есич, старый питерский еврей, по какому то недоразумению занявший место в общепите, вопреки обычно свойственным этой нации профессиям.

Еда в этом кефирном заведении оказалась вполне сносной по тем временам. Так что в хорошем расположении духа наш отряд, состоявший из двух бригад, прибыл на строительную площадку, располагавшуюся недалеко от гостиницы «Прибалтийская», знакомой большинству читателей по фильму «Интердевочка». В оном отеле жили , как правило, туристы из стран капитала, так как плата за проживание была не карману не только обычному советскому гражданину, но и представителям стран «народной демократии». От нашего грандиозного строительства, впрочем, этот островок капитализма был отделен решетчатым забором.

На самом производственном процессе останавливаться особого смысла не вижу. Скажу лишь только, что наша могучая бригада, в которую вошла вся компания, включая и Михаила К. не поместившегося из -за малого количества спальных мест вместе с остальными в комнату общежития и квартировавшего в соседней «камере», занималась возведением деревянной опалубки для второго и третьего этажей. Работа для будущих представителей юриспруденции оказалась непривычной, но человеку свойственно привыкать ко всему, и вскоре мы довольно ловко научились устанавливать мощные деревянные столбы, подаваемые нам строительным краном, скреплять их между собой, гнуть арматуру и выполнять иные незнакомые нам ранее работы. Так началась стройотрядная будничная жизнь на производстве, в которой, конечно, благодаря советскому раздолбайству, работа не всегда начиналась и продолжалась от звонка до звонка, потому что периодически случались перебои с подвозом стройматериалов. И тогда наша доблестная компания, деловито дымя зажатыми в уголках рта сигаретами, а то и просто рабоче – крестьянскими «беломоринами» с видом бывалых работяг резалась на счёт в домино. Делая по десятку – другому «замесов» видавшими виды костяшками, хранившимися в бытовом помещении, отчего на письменном столе, служившим полем битвы в козла, образовалась большая проплешина. Кстати, нас четверых на следующий же день переселили в другую комнату, в которой присутствия проклятых домашних животных клопиного племени не оказалось, так что и в бытовом отношении все устроилось довольно удачно.

Конечно, всех нас наставляли, как правильно обезопасить себя от возможных производственных травм, а командир нашего отряда – аспирант Володя Плигин даже лично протестировал монтажный пояс, пристегнув его к бетонной опоре и повиснув на нем как больная сосиска между этажами. Однако, молодость и бесшабашность, свойственная этому безоблачному возрасту, зачастую сплошь и рядом не обращала внимания на эти параграфы техники безопасности, которые надо было соблюдать. И, слава богу, что сие не привело к какой -то беде. Хотя я помню, как у меня похолодело все внутри, когда раскачивающийся на строительном крановом тросе здоровенный деревянный столб чуть не угодил Олегу прямо в голову. Каким то чудом он успел пригнуться и тяжёлый вес пронёсся в сантиметрах от его головы.

Через неделю после начала работ приехал и влился в наш здоровый студенческо – производственный коллектив первый иностранный десант из дружественной Болгарии. Они работали с нами на той же стройке. Но какого то весомого впечатления в моей памяти их пребывание не оставило. Разве что паренька имярек вышедшего в велюровых коротких шортах на Невский проспект «замели» в отделение, поскольку стражам порядка почудилось, что он разгуливал по центру города трёх революций в трусах. Да остались, пожалуй, ещё незабываемые впечатления у нашего сокурсника Константина З., имевшего определённое притяжение к нашей компании, так как случилась у него любовь с болгарской студенткой. И от той любви появился потом на свет в солнечной Болгарии ребёнок, о чем Константин был официально извещён через болгарское консульство уже в где -то в учебном году… Следом за ними прибыли студенты из Чехословакии, о которых также ничего примечательного вспомнить не могу, за исключением разве что непонятной для нас их изначальной брезгливости к ассортименту столовой третьей категории, заставлявшей чехов порой оставлять полные тарелки стряпни Есича, что вызвало у последнего ярую нелюбовь к представителям западных славян. Последними в наш интернациональный отряд прибыл десант из более чем десятка восточных немцев и одного чеха Милана Мейзлика, волею судьбы проходившего учёбу в гэдэровском университете . Следует сказать, что прибытия немцев мы ждали особо, так как уже год все из нашей компании , за исключением Михаила К. и Олега, изучали немецкий и ждали случая попробовать применить его в практическом общении. Немцы в компании со случайно прибившимся к ним Мейзликом, брезгливостью не отличались и с аппетитом поедали стряпню Есича, который зло посверкивал на них глазами из своей кухни. Дело в том, что сам по себе Есич был дядькой не плохим и даже вполне добрым, но прошедшая война, унёсшая по понятным причинам многих его родственников, заставила его ненавидеть всю немецкую нацию безо всяких там оттенков.