Глава 8

– Добро пожаловать в «Синерджи Груп», доктор Воган.

Мэри улыбнулась Джоку Кригеру. Она плохо себе представляла, чего ожидать от нового места работы. Как оказалось, «Синерджи Груп» располагалась в старинном особняке в районе Рочестера под названием Сибриз^[21], на самом берегу озера Онтарио. Понтеру бы понравилось это место: по песчаному пляжу вышагивала цапля, а в гавани, усеянной прогулочными яхтами, плавали утки, гуси и лебеди.

– Давайте я покажу вам, что к чему, – продолжил Кригер и повёл Мэри в глубь старинного дома.

– Спасибо, – сказала Мэри.

– Сейчас у нас в штате двадцать четыре человека, но мы всё ещё растём.

Мэри была поражена:

– Двадцать четыре человека работают над проблемами неандертальской иммиграции?

– Нет-нет-нет. «Синерджи» участвует во многих других проектах. Генетический проект имеет особенно высокий приоритет, потому что это то, что может понадобиться сразу же, если портал снова откроется. Но мы здесь изучаем ситуацию с неандертальцами в любых её аспектах. Правительство США особенно интересуется имплантами-компаньонами, и…

– «Большой Брат смотрит на тебя», – сказала Мэри.

Но Кригер покачал головой:

– Нет, дорогая, ничего подобного. Дело в рассказах Понтера о том, что компаньоны имеют полный сферический обзор и производят детальную запись всего, что происходит в непосредственной близости от носителя. Нет, у нас есть, конечно, четверо социологов, призванных разобраться в том, может ли неандертальская практика использования этой технологии найти какое-то применение в нашем мире – хотя, честно говоря, я в этом очень сомневаюсь; слишком уж мы ценим тайну частной жизни. Но всё же к моменту открытия портала мы хотели бы иметь равные возможности. Если их эмиссары могут без усилий постоянно записывать всё, что они видят и слышат, то нам бы хотелось, чтобы у наших эмиссаров в их мире тоже была такая возможность. В конечном счёте всё сводится к торговле – честной торговле.

– Ах, – сказала Мэри. – Но Понтер сказал, что его компаньон не может ничего передавать отсюда в архив алиби; ничто из его пребывания в нашем мире не было записано.

– Да, да, но это чисто техническая проблема. К примеру, записывающее устройство можно установить по эту сторону портала.

Они шли по длинному коридору и сейчас как раз добрались до его конца. Кригер открыл дверь. Внутри было три человека: чернокожий мужчина, белый мужчина и белая женщина. Чернокожий мужчина полулежал в кресле и бросал смятые обрывки бумаги в урну для мусора. Белый мужчина пялился в окно на пляж и озеро за ним. А белая женщина ходила туда-сюда перед белой доской, сжимая в руке маркер.

– Фрэнк, Кевин, Лили, познакомьтесь с Мэри Воган, – сказал Кригер.

– Привет, – поздоровалась Мэри.

– Вы по визуализации? – спросила женщина, должно быть, Лили.

– Простите?

– Визуализация, – сказал Фрэнк.

– Визуализация, – повторил Кевин. Или, может быть, наоборот.

– Ну, вы знаете, – доброжелательно добавил чернокожий мужчина, – формирование изображений. Фотография и всякое такое.

Кригер объяснил:

– Это основная причина, почему мы разместились в Рочестере. Здесь находятся штаб-квартиры «Ксерокс», «Кодак» и «Бауш энд Ломб»^[22]. Как я сказал, воспроизведение технологии компаньонов – очень приоритетная задача; ни в каком другом городе мира не собрано столько экспертов по генерации и обработке изображений и оптике.

– Ах, – сказала Мэри и посмотрела на троих обитателей комнаты. – Нет. Я генетик.

– О, я вас знаю! – воскликнул чернокожий мужчина. Он поднялся с кресла; его сиденье издало вздох облегчения, принимая свою нормальную форму. – Вы та женщина, которая была вместе с НП.

– НП?

– Неандертальцем-прим, – объяснил Кригер.

– Его зовут Понтер. – В голосе Мэри явно слышались обиженные нотки.

– Простите, – сказал чернокожий. Он протянул руку: – Я Кевин Билодо́, в прошлом работал в кодаковских скунсодельнях^[23]. Знаете, нам бы очень хотелось узнать, что вы помните о компаньонах. Вы видели его вблизи. Какое у него было расположение линз?

– Там была только одна линза, – поправила Мэри.

– Вот видишь! – воскликнула Лили, обвиняюще глядя на второго мужчину, который, по методу исключения, должен был быть Фрэнком.

– Понтер сказал, что изображение записывается с помощью сенсорного поля, – сказала Мэри.

– Он не говорил, какого рода эти сенсоры?

– Он не упоминал зарядовую связь?

– Голография – он говорил что-нибудь про голографию?

– Какое у этих сенсоров разрешение?

– Он не упоминал количество пикселей?

– Вы не можете описать…

– Народ! – повысил голос Кригер. – Народ! Мэри собирается работать с нами долго, очень долго. У вас будет достаточно возможностей расспросить её. Сейчас у нас вводная экскурсия, ничего больше.

Все трое извинились, и после обмена несколькими общими фразами Кригер и Мэри покинули комнату.

– Они полны энтузиазма, – заметила она, когда дверь за ними закрылась.

Кригер кивнул:

– Как и все здесь.

– Но я не вижу, как они могут получить то, о чём вы их просите. То есть я слышала об обратном проектировании, но, не имея на руках образца импланта-компаньона, можно ли надеяться его воспроизвести?

– Простого знания, что это возможно, может быть достаточно, чтобы направить их по верному пути. – Кригер открыл дверь на противоположном краю холла, и у Мэри округлились глаза.

– Луиза! – воскликнула она.

За рабочим столом, с открытым ноутбуком на нём, сидела Луиза Бенуа, сотрудница Нейтринной обсерватории Садбери, которая спасла Понтеру жизнь, когда он появился внутри ёмкости с тяжёлой водой.

– Привет, Мэри, – поздоровалась Луиза с хорошо знакомым французским акцентом. Она поднялась из-за стола; её густые каштановые волосы ниспадали до середины спины. Мэри было 38 лет, Луизе – 28, однако даже в свои 18 Мэри не выглядела так потрясающе. У Луизы была высокая грудь, длинные ноги и лицо фотомодели; когда профессор Вонг увидела её впервые, она почувствовала к ней инстинктивную враждебность.

– Я забыл, что вы знакомы с доктором Бенуа, – сказал Кригер.

Мэри потрясённо покачала головой:

– Ну и утечку мозгов вы тут устроили, Джок. – Она снова посмотрела на Луизу, удивляясь, как ей удаётся выглядеть такой цветущей без макияжа. – Луиза, я так рада тебя видеть. – И тут же кошка внутри неё не удержалась от подковырки: – А как Рубен?

Рубен Монтего был штатным доктором на шахте «Крейгтон». У Луизы случился с ним довольно бурный роман, когда они все вместе с Понтером оказались в Садбери на карантине. Мэри полагала, что они просто убивают время, поэтому ответ Луизы стал для неё неожиданностью:

– У него всё в порядке. Помог мне перевезти вещи. На следующие выходные собираюсь к нему съездить.

– Ах. – Мэри поняла, что её поставили на место. – А ты чем здесь занимаешься?

– Доктор Бенуа возглавляет нашу портальную группу, – сказал Кригер.

– Ага, – подтвердила Луиза. – Пытаемся разработать технологию открытия портала с нашей стороны.

Мэри кивнула. Луиза не всё время проводила в постели с Рубеном; она также вела долгие беседы один на один с Понтером Боддетом и, несомненно, знала о неандертальских достижениях в области физики больше, чем кто-либо другой на этой версии Земли. Мэри чувствовала себя пристыженной; Луиза не сделала ей ничего плохого, её единственным преступлением была красота.

– Будет здорово снова работать вместе.

– Кстати, – сказала Луиза, – может быть, нам снимать квартиру на пару? Кажется, мы хорошо ладили, когда находились у Рубена во время карантина.

– Думаю, нет. – Мэри покачала головой. – Спасибо, конечно. Но я… люблю побыть одна.

– В Рочестере у тебя с жильём проблем не будет, – сказала Луиза.

Кригер кивнул:

– В «Ксероксе» и «Кодаке» в последние годы были сокращения, а они – основные работодатели в городе. Дом можно приобрести за бесценок или выбрать квартиру из сотен предложений.

– Буду знать, – сказала Мэри.

– Рекомендую Бристоль-Харбор. Это в часе езды отсюда, но зато прямо на берегу одного из Фингер-лэйкс^[24]. Божественно. Множество оленей и настоящее звёздное небо ночью.

– Кстати, о звёздном небе. – Мэри внезапно поняла, что как раз Луиза может ей всё объяснить. – В мой последний вечер в Садбери я видела, как северное сияние сошло с ума. Чем это могло быть вызвано?

Луиза несколько секунд смотрела на Мэри, словно не могла поверить своим ушам.

– Ты что, не читаешь газет?

Мэри покачала головой:

– Была занята переездом.

– Магнитное поле Земли ведёт себя необычно, – сказала Луиза. – Измерения по всему миру это подтверждают. Мощность геодинамо существенно флуктуирует.

– Из-за чего?

Луиза пожала плечами:

– Никто не знает.

– Это опасно?

– Вероятно, нет.

– Вероятно? – переспросила Мэри.

– Ну, – сказала Луиза, – ничего подобного в прошлом не фиксировалось. Многие эксперты думают, что магнитное поле Земли коллапсирует перед сменой полярности.

Мэри что-то об этом слышала, но обрадовалась, когда Кригер, а не она, спросил:

– А что это такое?

– Магнитное поле Земли время от времени меняет полярность – ну, знаете, когда Южный полюс становится Северным и наоборот, – пояснила Луиза. – Из геологической летописи известно о более чем трёх сотнях таких событий, но в исторические времена такого пока не случалось, так что о деталях этого процесса мы мало что знаем. Однако всегда предполагалось, что в таких случаях магнитное поле сначала пропадает, а потом снова усиливается.

– И вы говорите, что беспокоиться не о чем? – спросил Кригер. – Это разве не связано с массовыми вымираниями?

Луиза покачала головой:

– Нет. Полярность магнитного поля действительно была обратной, когда вымерли динозавры, но она стала такой за миллион лет до окончания мелового периода. – Она улыбнулась своей мегаваттной улыбкой. – Самое страшное, что нас ждёт, – нам придётся перекрасить все компасы.

– Какое облегчение, – сказала Мэри.

Луиза кивнула:

– И даже это может не понадобиться. Насколько мы можем судить, определение, какой полюс станет северным, а какой южным – это квантовомеханический, то есть абсолютно случайный процесс. Из чего следует, что с вероятностью 50 % магнитное поле снова появится с той же полярностью, что и раньше.

Кригер поднял бровь.

– Но в таком случае даже если вымирание динозавров и не было связано с коллапсом магнитного поля, то мы об этом не узнаем, если его полярность после этого не изменилась.

– Вы зря беспокоитесь, Джок, – сказала Луиза. – Те коллапсы магнитного поля, о которых мы знаем, не были связаны с вымираниями. Так что нет оснований предполагать это относительно коллапсов, которые мы упустили из-за того, что полярность поля после них не поменялась. – Она снова улыбнулась Кригеру, который, как заметила Мэри, всё ещё был погружён в собственные мысли. – Не волнуйтесь. Я уверена, что мы это переживём.