В лагере царило глубокое уныние. Они не могли взять в толк, что именно произошло с Икинсом, а размышлять на эту тему никому не хотелось. С неба било злое послеполуденное солнце, отражаясь от белого песка волнами зноя. Сырые джунгли дымились; казалось, они, как огромный сонный зеленый дракон, исподволь подбираются к людям, тесня их к равнодушному океану. Стволы у винтовок так накалились, что к ним невозможно было притронуться; вода во флягах стала теплой, как кровь. Вверху понемногу скапливались, громоздились друг на друга плотные серые кучевые облака. Начинался сезон муссонов.
Дрейк сидел в тени сарая для копры. Он стряхнул с себя сонную одурь ровно настолько, чтобы прикинуть, как им оборонять лагерь. Джунгли вокруг он рассматривал как вражескую территорию. Перед джунглями они расчистили полосу шириной в полсотни ярдов. Эту ничейную землю, возможно, какое-то время еще удастся отстаивать.
Затем наступит черед последней линии обороны – хижин и сарая для копры. Далее – берег и океан.
Три с половиной месяца они были на острове полновластными хозяевами, теперь же оказались прижатыми к узкой ненадежной полоске берега.
Через плечо Дрейк бросил взгляд на лагуну и вспомнил, что у них еще остается путь к отступлению. Если эта тварь слишком уж насядет со своим проклятым зверинцем, они смогут удрать на кече. Если повезет.
Подошел Соренсен и присел рядом.
– Что поделываешь? – спросил он.
Дрейк кисло усмехнулся:
– Разрабатываю генеральный стратегический план.
– Ну и как?
– Думаю, сможем продержаться. У нас полно боеприпасов. Если понадобится, зальем расчищенный участок бензином. Мы, конечно, не дадим этой твари выставить нас с острова. – Дрейк на минуту задумался. – Но искать сокровище станет безумно сложно.
Соренсен кивнул:
– Хотел бы я узнать, что ей нужно.
– Может, узнаем от Икинса, – заметил Дрейк.
Пришлось подождать еще полчаса, прежде чем переговорное устройство заговорило. Голос Икинса звучал пронзительно резко:
– Соренсен? Дрейк?
– Слушаем, – отозвался Дрейк. – Что тебе сделала эта проклятая тварь?
– Ничего, – ответил Икинс. – Вы сейчас разговариваете с этой тварью. Я называюсь Квидак.
– Господи, – обратился Дрейк к Соренсену, – видно, «скорпион» его загипнотизировал.
– Нет. Вы говорите не с Икинсом под гипнозом. И не с другим существом, которое всего лишь пользуется Икинсом как передатчиком. И не с прежним Икинсом – его больше не существует. Вы говорите со многими особями, которые суть одно.
– Я что-то не пойму, – сказал Дрейк.
– Это очень просто, – ответил голос Икинса. – Я Квидак, совокупность. Но моя совокупность складывается из отдельных составляющих, таких как Икинс, несколько крыс, пес по кличке Оро, свинья, муравьед, казуар…
– Погоди, – перебил Соренсен, – я хочу разобраться. Значит, я сейчас разговариваю не с Икинсом. Я разговариваю – как это – с Квидаком?
– Правильно.
– И вы – это Икинс и все другие? Вы говорите устами Икинса?
– Тоже правильно. Но это не означает, что прочие индивидуальности стираются. Совсем наоборот. Квидак – это такое состояние, такая совокупность, в которой разные составляющие сохраняют свойственные им черты характера, личные потребности и желания. Они отдают свои силы, знания и неповторимое мироощущение Квидаку как целому. Квидак – координирующий и управляющий центр, но знания, постижение, специфические навыки – все это обеспечивают индивидуальные составляющие. А все вместе мы образуем Великое Сообщество.
– Сообщество? – переспросил Дрейк. – Но вы же добиваетесь этого принуждением!
– На начальном этапе без принуждения не обойтись, иначе как другие существа узнают про Великое Сообщество?
– А они в нем останутся, если вы отключите контроль? – спросил Дрейк.
– Вопрос лишен смысла. Теперь мы образуем единую и неделимую совокупность. Разве ваша рука к вам вернется, если ее отрезать?
– Это не одно и то же.
– Одно и то же, – произнес голос Икинса. – Мы единый организм. Мы находимся в процессе роста. И мы от всего сердца приглашаем вас в наше Великое Сообщество.
– К чертовой матери! – отрезал Дрейк.
– Но вы просто обязаны влиться, – настаивал Квидак. – Высшая цель Квидака в том и состоит, чтобы связать все существа планеты, наделенные органами чувств, в единый совокупный организм. Поверьте, вы слишком уж переоцениваете совсем ничтожную утрату индивидуальности. Но подумайте, что вы приобретете! Вам откроются мировосприятие и специфический опыт всех остальных существ. В рамках Квидака вы сможете полностью реализовать свои потенциальные…
– Нет!
– Жаль, – произнес Квидак. – Высшая цель Квидака должна быть достигнута. Итак, добровольно вы с нами не сольетесь?
– Ни за что! – ответил Дрейк.
– В таком случае мы сольемся с вами, – сказал Квидак.
Раздался щелчок – он выключил устройство.
Из зарослей вышли несколько крыс и остановились там, где их не могли достать пули. Вверху появилась райская птица; она парила над расчищенным участком совсем как самолет-разведчик. Пока они на нее смотрели, крысы, петляя, рванулись к лагерю.
– Открывайте огонь, – скомандовал Дрейк, – но берегите боеприпасы.
Началась стрельба. Целиться в юрких крыс, да еще на фоне серовато-коричневой почвы, было очень трудно. К крысам тут же присоединилась дюжина раков-отшельников. Выказывая недюжинную хитрость, они бросались вперед именно тогда, когда в их сторону никто не глядел, а в следующую секунду замирали, сливаясь с защитным фоном.
Из джунглей вышел Икинс.
– Гнусный предатель, – сказал Кейбл, ловя его на мушку.
Соренсен ударом по стволу сбил прицел:
– Не смей!
– Но ведь он помогает этой твари!
– От него это не зависит, – сказал Соренсен. – К тому же он безоружный. Оставь его в покое.
Понаблюдав с минуту, Икинс скрылся в зарослях. Атакующие крысы и раки одолели половину расчищенного участка. Однако на близком расстоянии прицеливаться стало легче, и рубеж в двадцать ярдов им так и не удалось взять. Когда же Рисетич подстрелил райскую птицу, наступление вообще захлебнулось.
– А знаешь, – сказал Дрейк, – мне кажется, мы выкрутимся.
– Возможно, – ответил Соренсен. – Не понимаю, чего Квидак хочет этим добиться. Он же знает, что нас так просто не возьмешь. Можно подумать…
– Глядите! – крикнул кто-то из обороняющихся. – Наш корабль!
Они оглянулись и поняли, зачем Квидак организовал нападение.
Пока они занимались крысами и раками, пес Дрейка подплыл к кечу и перегрыз якорный канат. Предоставленный сам себе, кеч дрейфовал по ветру, и его сносило на риф. Вот судно ударилось – сперва легко, потом крепче и через минуту, резко накренившись, прочно засело в кораллах.
В устройстве затрещало, и Соренсен поднял его с земли. Квидак сообщил:
– Кеч не получил серьезных повреждений, он только потерял подвижность.
– Черта с два, – огрызнулся Дрейк. – А если в нем, чего доброго, пробило сквозную дыру? Как вы собираетесь убраться с острова, Квидак? Или вы намерены так здесь и осесть?
– В свое время я непременно отбуду, – сказал Квидак. – И я хочу сделать так, чтобы мы отбыли все вместе.
Ветер утих. В небе на юго-востоке, уходя вершинами все выше и выше, громоздились серо-стальные грозовые тучи. Под гнетом их черных, плоских снизу, как наковальня, массивов жаркий неподвижный воздух всей тяжестью давил на остров. Солнце утратило свой яростный блеск, стало вишнево-красным и безучастно скатывалось в плоский океан.
Высоко в небе, куда не долетали пули, кружила одинокая райская птица. Она поднялась минут через десять после того, как Рисетич подстрелил первую.
Монти Бирнс с винтовкой на боевом взводе стоял на краю расчищенного участка. Ему выпало первому нести караул. Остальные наскоро обедали в сарае для копры. Снаружи Соренсен и Дрейк обсуждали сложившееся положение.
– На ночь придется всех загнать в сарай, – сказал Дрейк. – Рисковать слишком опасно – в темноте может напасть Квидак.
Соренсен кивнул. За один день он постарел лет на десять.
– А утром разработаем какой-нибудь план, – продолжал Дрейк. – Мы… Я что-то не то говорю, Билл?
– По-твоему, у нас есть какие-то шансы? – спросил Соренсен.
– А как же! Отличные шансы.
– Ты рассуждай практически, – сказал Соренсен. – Чем дольше это будет тянуться, тем больше зверья Квидак сможет на нас натравить. Какой у нас выход?
– Выследить его и убить.
– Проклятая тварь не крупней твоего большого пальца, – раздраженно возразил Соренсен. – Как прикажешь его выслеживать?
– Что-нибудь да придумаем, – сказал Дрейк. Соренсен начинал его тревожить. Состояние духа в экспедиции и так оставляло желать лучшего, и нечего Соренсену дальше его подрывать.
– Хоть бы кто подстрелил эту чертову птицу, – сказал Соренсен, поглядев в небо.
Примерно раз в четверть часа райская птица пикировала, чтобы рассмотреть лагерь вблизи, и, не успевал караульный прицелиться, снова взмывала на безопасную высоту.
– Мне она тоже на нервы действует, – признался Дрейк. – Может, ее для того и запустили. Но рано или поздно мы…
Он не договорил. Из сарая послышалось громкое гудение передатчика, и голос Эла Кейбла произнес:
– Внимание, внимание, вызывает Вуану. Нам нужна помощь.
Дрейк и Соренсен вошли в сарай. Сидя перед передатчиком, Кейбл бубнил в микрофон:
– Мы в опасности, мы в опасности, вызывает Вуану, нам нужна…
– Черт побери, ты хоть соображаешь, что делаешь?! – оборвал его Дрейк.
Кейбл повернулся и смерил его взглядом. По рыхлому розоватому телу Кейбла струйками лился пот.
– Прошу по радио о помощи – вот что я делаю. По-моему, я вышел на контакт, но они мне еще не ответили.
Он повертел ручку настройки, и из приемника прозвучал скучающий голос с английским акцентом:
– Значит, пешка d2-d4? Почему ты ни разу не попробовал другое начало?
Последовал шквал помех, и кто-то ответил глубоким басом:
– Твой ход. Заткнись и ходи.
– Хожу, хожу, – произнес голос с английским акцентом. – Конь f6.
Дрейк узнал голоса. Это были коротковолновики-любители – плантатор с Бугенвиля и хозяин магазинчика в Рабауле. Каждый вечер они на час выходили в эфир – поругаться и сыграть партию в шахматы.
Кейбл нетерпеливо постучал по микрофону.
– Внимание, – произнес он, – вызывает Вуану, экстренный вызов…
Дрейк подошел к Кейблу и, взяв микрофон у него из рук, осторожно положил на стол.
– Мы не можем просить о помощи, – сказал он.
– Что ты мелешь? – закричал Кейбл. – Мы должны просить!
Дрейк почувствовал, что смертельно устал.
– Послушай, если мы пошлем сигнал бедствия, на остров тут же кто-нибудь приплывет, но они не будут подготовлены к тому, что здесь творится. Квидак их захватит и использует против нас.
– А мы объясним им, что происходит, – возразил Кейбл.
– Объясним? Что именно?!! Что контроль над островом захватывает какое-то неизвестное насекомое? Они решат, что все мы свихнулись от лихорадки, и с первой же шхуной, которая курсирует между островами, направят к нам врача.
– Дэн прав, – сказал Соренсен. – В такое не поверишь, пока не увидишь собственными глазами.
– А к тому времени, – добавил Дрейк, – будет уже поздно. Икинс все понял, прежде чем до него добрался Квидак. Поэтому он и сказал, что никаких сообщений не надо.
Кейбл все еще сомневался:
– Тогда зачем он сказал, чтоб забрали передатчик?
– Затем, чтобы он не смог отправить сообщение, когда Квидак его охомутает, – ответил Дрейк. – Чем больше народа кругом, тем легче Квидаку делать свое дело. Будь у него передатчик, он бы в эту самую минуту уже вопил о помощи.
– Да, так оно вроде и выходит, – безнадежно признал Кейбл. – Но, черт побери, самим-то нам со всем этим не справиться.
– Придется справляться. Если Квидаку удастся нас захватить, а потом выбраться с острова – конец Земле-матушке. Крышка. Никаких тебе всемирных войн, ни водородных бомб с радиоактивными осадками, ни героических группок сопротивления. Все и вся превратится в составляющие этого квидачьего сообщества.
– Так или иначе, а помощь нам нужна, – стоял на своем Кейбл. – Мы здесь одни, от всех отрезаны. Допустим, мы предупредим, чтобы корабль не подходил к берегу…
– Не выйдет, – отрезал Дрейк. – К тому же если б и захотели, мы все равно не сможем просить о помощи.
– Почему?
– Потому что передатчик не работает. Ты говорил в бездействующий микрофон.
– А принимает нормально, – возразил Кейбл.
Дрейк проверил, все ли включено.
– Приемник в порядке. Но, видимо, где-то что-то разъединилось, когда мы вытаскивали рацию с корабля. На передачу она не работает.
Кейбл несколько раз щелкнул по мертвому микрофону и положил его на место.
Все столпились вокруг приемника, следя за партией между рабаульцем и плантатором с Бугенвиля.
– Пешка c4.
– Пешка e6.
– Конь c3.
Неожиданно отрывистой очередью затрещали помехи, сошли на нет, потом снова помехи тремя отчетливыми очередями.
– Как ты думаешь, что это? – спросил Соренсен.
Дрейк пожал плечами:
– Может быть все, что угодно. Собирается шторм и…
Он не закончил фразы. Стоя у открытой двери, он заметил, что, едва начались помехи, райская птица камнем упала вниз и пронеслась над лагерем. Когда же она вернулась на высоту и возобновила свое медленное кружение, помехи прекратились.
– Любопытно, – сказал он. – Ты видел, Билл? Как только снова пошли помехи, птица сразу снизилась.
– Видел, – ответил Соренсен. – Думаешь, это не случайно?
– Не знаю. Нужно проверить.
Дрейк вытащил бинокль, прибавил в динамике звук и вышел из сарая понаблюдать за джунглями. Он ждал, прислушиваясь к разговору шахматистов, который происходил за три-четыре сотни миль от острова:
– Ну, давай ходи!
– Дай же подумать минуту.
– Минуту! Слушай, я не собираюсь всю ночь торчать перед этим треклятым передатчиком. Ходи…
Раздался взрыв помех. Из джунглей семенящим шажком вышли четыре свиньи. Они продвигались медленно – как разведгруппа, которая нащупывает уязвимые места в обороне противника. Свиньи остановились – помехи кончились. Караульный Бирнс вскинул ружье и выстрелил. Животные повернули и под треск помех скрылись в джунглях. Помехи затрещали опять – райская птица спикировала для осмотра лагеря и снова поднялась на безопасную высоту. После этого помехи окончательно прекратились.
Дрейк опустил бинокль и вернулся в сарай.
– Точно, – сказал он. – Помехи связаны с Квидаком. Мне кажется, они возникают, когда он пускает в дело зверей.
– По-твоему, он управляет ими по радио? – спросил Соренсен.
– Похоже на то, – ответил Дрейк. – Либо впрямую по радио, либо посылает приказы на длине радиоволн.
– В таком случае, – сказал Соренсен, – и сам он что-то вроде маленькой радиостанции?
– Конечно. Ну и что?
– А то, – пояснил Соренсен, – что его можно запеленговать.
Дрейк энергично кивнул, выключил приемник, пошел в угол и взял портативный пеленгатор. Он настроил его на частоту, на которой Кейбл поймал разговор между Рабаулом и Бугенвилем, включил и стал в дверях.
Все следили за тем, как он вращает рамочную антенну. Он засек сигнал наибольшей мощности, медленно повернул рамку, снял пеленг и перевел его на компасе в азимут. Затем сел и развернул мелкомасштабную карту юго-западной Океании.
– Ну как? – поинтересовался Соренсен. – Это Квидак?
– Должен быть он, – ответил Дрейк. – Я засек твердый нуль почти точно на юге. Он прямо перед нами, в джунглях.
– А это не отраженный сигнал?
– Я взял контрольный пеленг.
– Может, это какая-нибудь радиостанция?
– Исключено. Следующая станция прямо на юге – Сидней, а до него тысяча семьсот миль. Для нашего пеленгатора многовато. Нет, это Квидак, можно не сомневаться.
– Стало быть, у нас есть способ его обнаружить, – сказал Соренсен. – Двое пойдут в джунгли с пеленгаторами.
– И расстанутся с жизнью, – закончил Дрейк. – Мы можем запеленговать Квидака, но его звери обнаружат нас куда быстрей. Нет, в джунглях у нас нет ни малейшего шанса.
– Выходит, это нам ничего не дает, – сказал Соренсен с убитым видом.
– Дает, и много, – возразил Дрейк. – Теперь у нас появилась надежда.
– То есть?
– Он управляет животными по радио. Мы знаем, на какой частоте он работает, и можем ее занять. Будем глушить его сигналы.
– Ты уверен?
О проекте
О подписке