– Говорят, очень вкусно, – сказал Уильямс-4, глядевший через его плечо. – Но не очень уместно в данных обстоятельствах. Ну, молодой человек, очень жаль, что вам придется умереть в день своего рождения. Самое лучшее, что я могу пожелать, – это быстрой и безболезненной кончины.

Робот направился к вихрю.

– Погоди! – крикнул Моррисон. – Не можешь же ты так меня бросить. Я уже много дней ничего не пил. А эти волки…

– Понимаю, – ответил Уильямс-4. – Поверьте, это не доставляет мне никакой радости. Даже у робота есть какие-то чувства.

– Тогда помоги мне!

– Не могу. Правила почтового ведомства это категорически запрещают. Я помню, в девяносто седьмом меня примерно о том же просил Эбнер Лэтти. Его тело потом искали три года.

– Но у тебя есть аварийный телефон? – спросил Моррисон.

– Есть. Но я могу им пользоваться только в том случае, если со мной произойдет авария.

– Но ты хоть можешь отнести мое письмо? Срочное письмо?

– Конечно, могу, – ответил робот. – Я для этого и создан. Я даже могу одолжить вам карандаш и бумагу.

Моррисон взял карандаш и бумагу и попытался собраться с мыслями. Если он напишет срочное письмо Максу, тот получит его через несколько часов. Но сколько времени понадобится ему, чтобы сколотить немного денег и послать воду и боеприпасы? День, два? Придется что-нибудь придумать, чтобы продержаться…

– Я полагаю, у вас есть марка? – спросил робот.

– Нет, – ответил Моррисон. – Но я куплю ее у тебя.

– Прекрасно, – ответил робот. – Мы только что выпустили новую серию венусборгских треугольных. Я считаю их большим эстетическим достижением. Они стоят по три доллара штука.

– Хорошо. Очень умеренная цена. Давай одну.

– Остается решить еще вопрос об оплате.

– Вот! – сказал Моррисон, протягивая роботу кусок золотоносной породы стоимостью тысяч в пять долларов.

Почтальон осмотрел камень и протянул его обратно:

– Извините, но я могу принять только наличные.

– Но это стоит дороже, чем тысяча марок! – сказал Моррисон. – Это же золотоносная порода!

– Очень может быть, – ответил Уильямс-4, – но я не запрограммирован на пробирный анализ. И почта Венеры основана не на системе товарного обмена. Я вынужден попросить три доллара бумажками или монетами.

– У меня их нет.

– Очень жаль.

Уильямс-4 повернулся, чтобы уйти.

– Но ты же не можешь просто уйти и бросить меня на верную смерть!

– Не только могу, но и должен, – грустно сказал Уильямс-4. – Я всего лишь робот, мистер Моррисон. Я был создан людьми и, естественно, наделен некоторыми из их чувств. Так и должно быть. Но есть и предел моих возможностей; по сути дела – такой предел есть и у большинства людей на этой суровой планете. И в отличие от людей я не могу переступить свой предел.

Робот полез в вихрь. Моррисон непонимающим взглядом смотрел на него. Он видел за ним нетерпеливую стаю волков. Он видел неяркое сверкание золотоносной породы стоимостью в несколько миллионов долларов, покрывавшей склоны оврага.

И тут что-то в нем надломилось.

С нечленораздельным воплем Моррисон бросился вперед и схватил робота за ноги. Уильямс-4, наполовину скрывшийся в вихре телепортировки, упирался, брыкался и почти стряхнул было Моррисона. Но тот вцепился в него, как безумный. Дюйм за дюймом он вытащил робота из вихря, швырнул на землю и придавил его своим телом.

– Вы нарушаете работу почты, – сказал Уильямс-4.

– Это еще не все, что я собираюсь нарушить, – прорычал Моррисон. – Смерти я не боюсь. Это была моя ставка. Но будь я проклят, если намерен умереть через пятнадцать минут после того, как разбогател!

– У вас нет выбора.

– Есть. Я воспользуюсь твоим аварийным телефоном.

– Это невозможно, – ответил Уильямс-4. – Я его не дам. А сами вы до него не доберетесь без помощи механической мастерской.

– Возможно, – ответил Моррисон. – Я хочу попробовать.

Он вытащил свой разряженный револьвер.

– Что вы хотите сделать? – спросил Уильямс-4.

– Хочу посмотреть, не смогу ли я превратить тебя в металлолом без всякой механической мастерской. Думаю, что будет логично начать с твоих зрительных ячеек.

– Это действительно логично, – ответил робот. – У меня, конечно, нет инстинкта самосохранения. Но позвольте заметить, что вы оставите без почтальона всю Венеру. От вашего антиобщественного поступка многие пострадают.

– Надеюсь, – сказал Моррисон, занося револьвер над головой.

– Кроме того, – поспешно добавил робот, – вы уничтожите казенное имущество. Это серьезное преступление.

Моррисон засмеялся и взмахнул револьвером. Робот сделал быстрое движение головой и избежал удара. Он попробовал вывернуться, но Моррисон навалился ему на грудь всеми своими двумястами фунтами.

– На этот раз я не промахнусь, – пообещал Моррисон, примериваясь снова.

– Стойте! – сказал Уильямс-4. – Мой долг – охранять казенное имущество даже в том случае, когда этим имуществом оказываюсь я сам. Можете воспользоваться моим телефоном, мистер Моррисон. Имейте в виду, что это преступление карается заключением не более чем на десять и не менее чем на пять лет в исправительной колонии на Солнечных болотах.

– Давайте телефон, – сказал Моррисон.

Грудь робота распахнулась, и оттуда выдвинулся маленький телефон. Моррисон набрал номер Макса Крэндолла и объяснил ему положение.

– Ясно, ясно, – сказал Крэндолл. – Ладно, попробую найти Уилкса. Но, Том, я не знаю, чего я смогу добиться. Рабочий день окончен. Все закрыто…

– Открой! – сказал Моррисон. – Я могу все оплатить. И выручи Джима Ремстаатера.

– Это не так просто. Ты еще не оформил права на заявку. Ты даже не доказал, что это месторождение чего-то стоит.

– Смотри. – Моррисон повернул телефон так, чтобы Крэндоллу были видны сверкающие стены оврага.

– Похоже на правду, – заметил Крэндолл. – Но к сожалению, не все то золотоносная порода, что блестит.

– Как же нам быть? – спросил Моррисон.

– Нужно делать все по порядку. Я телепортирую к тебе Общественного Маркшейдера. Он проверит твою заявку, определит размеры месторождения и выяснит, не закреплено ли оно за кем-нибудь другим. Дай ему с собой кусок золотоносной породы. Побольше.

– Как мне его отбить? У меня нет никаких инструментов.

– Ты уж придумай что-нибудь. Он возьмет кусок для анализа. Если порода достаточно богата, твое дело в шляпе.

– А если нет?

– Может, лучше нам об этом не говорить, – сказал Крэндолл. – Я займусь делом, Томми. Желаю удачи.

Моррисон повесил трубку, встал и помог подняться роботу.

– За двадцать три года службы, – произнес Уильямс-4, – впервые нашелся человек, который угрожал уничтожить казенного почтового служащего. Я должен доложить об этом полицейским властям в Венусборге, мистер Моррисон. Я не могу иначе.

– Знаю, – сказал Моррисон. – Но мне кажется, пять или даже десять лет в тюрьме – все же лучше, чем умереть.

– Сомневаюсь. Я и туда, знаете, ношу почту. Вы сами увидите все месяцев через шесть.

– Как? – переспросил ошеломленный Моррисон.

– Месяцев через шесть, когда я закончу обход планеты и вернусь в Венусборг. О таком деле нужно докладывать лично. Но прежде всего нужно разнести почту.

– Спасибо, Уильямс. Не знаю, как мне…

– Я просто исполняю свой долг, – сказал робот, подходя к вихрю. – Если вы через шесть месяцев все еще будете на Венере, я принесу вам почту в тюрьму.

– Меня здесь не будет, – ответил Моррисон. – Прощайте, Уильямс.

Робот исчез в вихре.

Потом исчез и вихрь.

Моррисон остался один в сумерках Венеры.

Он разыскал выступ золотоносной породы чуть больше человеческой головы, ударил по нему рукояткой револьвера, и в воздухе заплясали мелкие искрящиеся осколки. Спустя час на револьвере появились четыре вмятины, а на блестящей поверхности породы – лишь несколько царапин.

Песчаные волки начали подкрадываться ближе. Моррисон швырнул в них несколько камней и закричал сухим, надтреснутым голосом. Волки отступили.

Он снова вгляделся в выступ и заметил у его основания трещину не толще волоса. Он начал колотить в этом месте. Но камень не поддавался.

Моррисон вытер пот со лба и собрался с мыслями. Клин, нужен клин…

Он снял ремень. Приставив к трещине край стальной пряжки, он ударами револьвера вогнул ее в трещину на какую-то долю дюйма. Еще три удара – и вся пряжка скрылась в трещине, еще удар – и выступ отделился от жилы. Отломившийся кусок весил фунтов двадцать. При цене пятьдесят долларов за унцию этот обломок должен был стоить тысяч двадцать долларов, если только золото будет такое же чистое, каким оно кажется.

Наступили темно-серые сумерки, когда появился телепортированный сюда Общественный Маркшейдер. Это был невысокий, приземистый робот, отделанный старомодным черным лаком.

– Добрый день, сэр, – сказал Маркшейдер. – Вы хотите сделать заявку? Обычную заявку на неограниченную добычу?

– Да, – ответил Моррисон.

– А где центр вашего участка?

– Что? Центр? По-моему, я на нем стою.

– Очень хорошо, – сказал робот.

Вытащив стальную рулетку, он быстро отошел от Моррисона на двести ярдов и остановился. Разматывая рулетку, робот ходил, прыгал и лазил по сторонам квадрата с Моррисоном в центре. Окончив обмер, он долго стоял неподвижно.

– Что ты делаешь? – спросил Моррисон.

– Глубинные фотографии участка, – ответил робот. – Довольно трудное дело при таком освещении. Вы не могли бы подождать до утра?

– Нет!

– Ладно, придется повозиться, – сказал робот.

Он переходил с места на место, останавливался, снова шел, снова останавливался. По мере того как сумерки сгущались, глубинные фотографии требовали все большей и большей экспозиции. Робот вспотел бы, если бы только был на это способен.

– Все, – сказал он наконец. – Конечно. Вы дадите мне с собой образец?

– Вот он, – сказал Моррисон, взвесив в руке обломок золотоносной породы и протягивая его Маркшейдеру. – Все?

– Абсолютно все, – ответил робот. – Если не считать, конечно, того, что вы еще не предъявили мне Поисковый акт.

Моррисон растерянно заморгал:

– Чего не предъявил?

– Поисковый акт. Это официальный документ, свидетельствующий о том, что участок, на который вы претендуете, согласно правительственному постановлению, не содержит радиоактивных веществ в количествах, превышающих пятьдесят процентов общей массы до глубины в шестьдесят футов. Простая, но необходимая формальность.

– Я никогда о нем не слыхал, – сказал Моррисон.

– Его сделали обязательным условием на прошлой неделе, – объяснил съемщик. – У вас нет акта? Тогда, боюсь, ваша обычная неограниченная заявка недействительна.

– Что же мне делать?

– Вы можете вместо нее оформить специальную ограниченную заявку, – сказал робот. – Поискового акта для нее не требуется.

– А что это значит?

– Это значит, что через пятьсот лет все права переходят к правительству Венеры.

– Ладно! – заорал Моррисон. – Хорошо! Прекрасно! Это все?

– Абсолютно все, – ответил Маркшейдер. – Я захвачу этот образец с собой и отдам его на срочный анализ и оценку. По нему и по глубинным фотографиям мы сможем вычислить стоимость вашего участка.

– Пришлите мне что-нибудь отбиваться от волков, – сказал Моррисон. – И еды. И послушайте, я хочу «Особый старательский».

– Хорошо, сэр. Все это будет вам телепортировано, если ваша заявка окажется достаточно ценной, чтобы окупить расходы.

Робот влез в вихрь и исчез.

Время шло, и волки снова начали подбираться к Моррисону. Они огрызались, когда тот швырял в них камнями, но не отступали. Разинув пасти, высунув языки, они проползли оставшиеся несколько ярдов.

Вдруг волк, ползший впереди всех, взвыл и отскочил назад. Над его головой появился сверкающий вихрь, из которого упала винтовка, ударив его по передней лапе.

Волки пустились наутек. Из вихря упала еще одна винтовка, потом большой ящик с надписью: «Гранаты. Обращаться осторожно», потом еще один ящик с надписью: «Пустынный рацион К».

Моррисон ждал, вглядываясь в сверкающее устье вихря, который пронесся по небу и остановился в четверти мили от него. Из вихря показалось большое круглое медное днище. Устье вихря стало расширяться, пропуская еще большую медную выпуклость. Днище уже стояло на песке, а выпуклость все росла. Когда наконец она показалась вся, в безбрежной пустыне возвышалась гигантская вычурная медная чаша для пунша. Вихрь поднялся и повис над ней.

Моррисон ждал. Запекшееся горло саднило. Из вихря показалась тонкая струйка воды и полилась в чашу. Моррисон все еще не двигался.

А потом началось. Струйка превратилась в поток, рев которого разогнал всех коршунов и волков. Целый водопад низвергался из вихря в гигантскую чашу.

Моррисон, шатаясь, побрел к ней.

«Попросить бы мне флягу», – говорил он себе, мучимый страшной жаждой, ковыляя по песку к чаше.

Вот наконец перед ним стоял «Особый старательский» – выше колокольни, больше дома, наполненный водой, что была дороже самой золотоносной породы. Он повернул кран у дна чаши. Вода смочила желтый песок и ручейками побежала вниз по дюне.

«Надо было еще заказать чашку или стакан», – подумал Моррисон, лежа на спине и ловя открытым ртом струю воды.