Цитаты из книги «Кто мы такие? Гены, наше тело, общество»

будет выгодно с точки зрения приспособленности. Раз уж «огурцы» на пике моды, то и вашим сыновьям нужен такой узор, чтобы передать дальше как можно больше копий ваших генов. В этой закольцованной логике признак становится привлекательным, так как он привлекателен, поскольку привлекателен... даже если он совершенно случаен и не несет никакой информации о здоровье или генах носителя.

Посадите вместе самца и самку куропатки, между которыми, увы, нет искры — он ей не нравится. Теперь с помощью чудес современной науки превратите его в самца, который выглядит очень желанным, — окружите его нарочито восторженными самками (стаей чучел) — и самке-испытуемой внезапно покажется, что он на самом деле очень даже ничего. Эффект подражания большинству. Это, по всей видимости, значит, что если все самки вашей социальной группы будут считать самцов с мехом в «огурцах» крайне привлекательными, хотя вам такая раскраска и кажется нелепой, то спариться с таким самцом

Другие считают, что украшения не так уж много говорят (хорошего или плохого) о генах самца. Скорее — о модных веяниях. Якоб Хоглунд и Арне Лундберг из Уппсальского университета в Швеции провели эксперимент, в котором это хорошо видно.

Даже в социальных видах, которые не формируют пары для размножения, самки часто выбирают самцов исходя из того, как самец предположительно будет обращаться с ней или потомством (об этом будет речь в главе «Обезьянья любовь»). Например, для самки павиана анубиса предел мечтаний — самец, который плохое настроение срывает на других самках, а не на ней.

гитесь упрощенных объяснений — природа редко дает однозначные ответы.

Это поднимает два вопроса. Во-первых, влияние окружающей среды начинается не с рождения. Какой-то фактор или несколько факторов среды «пугливой» матери во время беременности — уровень стресса, или питание влияют на уровень тревоги и способности к обучению у ее детей, даже во взрослом возрасте. Эти механизмы могут быть связаны с изменениями в структуре мозга, гормональным профилем или обменом веществ. Собственно, некоторые подобные эффекты внутриутробного развития уже описаны и для человека. Второй вопрос? Мыши «спокойной» линии спокойны не только из-за своих генов: среда их внутриутробного и младенческого развития — важнейший фактор

ми — так, на всякий случай. И вот уже повсюду хориокарцинома, токсичная мушиная сперма и бюджет в десятки раз больше образовательного, который тратится на туалетные сиденья для военных по $600. Конфликты, в том числе и этот, проще раздувать, чем гасить.

Только представьте себе такой же эксперимент на людях. Изолируйте несколько человек и принудите их и их потомков к моногамии лет на тысячу — наверное, и мы начнем разоружение от приспособлений млекопитающих для межполовой борьбы, а именно от импринтированных генов. Они висят эволюцион

перестали добавлять в сперму токсин, а самки перестали вырабатывать антитоксин. Правила изменились с самого первого спаривания, в котором соперничество самцов больше не было фактором отбора, — производство токсинов стало неадаптивной тратой энергии. И — сюрприз поважнее — эти моногамные мухи обогнали обыкновенных, соперничающих в гонке размножения. Они оказались более эволюционно приспособленными, потому что освободились от затрат на межполовые войны. Как прекрасно. Под музыку Леннона Imagine мы проникаемся перспективами будущего: отмена военного бюджета дрозофил, безопасный мушиный секс, мирная вселенная, в которой не будет страшно ни одной мухе.

Но недавнее исследование Уильяма Райса и Бретта Холланда намекает, что не так уж это и неизбежно. Можно поискать аккуратные обходные маневры. Экспериментаторы изолировали пары мух, принудив их к моногамии. Затем они скрещивали потомство с потомками других таких же вынужденно моногамных пар. И всего за сорок поколений моногамные потомки разоружились: самцы