Николай подошёл к окну, из которого открывался вид на крыльцо и увидел, что у двери стоит какой-то мужчина.
– Колюня! Открывай, я знаю, что ты вернулся! – сказал этот тип.
Николай, вспомнив, что надо прикинуться больным, сбегал в кухню, схватил полотенце, обмотал им горло и вновь вернулся к окну.
– Колюня! Спишь ты там, что-ли? – продолжал этот мужичок, – Это я, Витёк, тракторист! Не забыл ещё меня?
Николай постучал в окно. Витёк услыхал, повернулся к окошку и изобразил на лице радостную улыбку. Потом жестом показал на дверь, и сказал:
– Открывай, чё гостя на улице держишь?
Коля показал рукой на замотанное горло, давая понять, что он болен.
– Прихворал, что ль? – обеспокоился мужичок, – Так мы сейчас это в два счёта!
Витёк достал из-за пазухи бутылку и показал её Николаю, продолжая свою речь:
– За встречу, за твоё возвращение, за Первомай, да как лекарство! Открывай давай, не тяни душу!
Коля отчаянно замотал головой, снова указывая на горло.
– Отказываешь старому товарищу? Нехорошо!
Николай в третий раз начал жестами показывать Витьку, что вот, мол, у него температура, горло, голова болит и всё такое.
– А, ну если серьёзно прихворал, настаивать не буду!
Коля согласно закивал головой.
– Только, Колюня, ты это… – Витёк замялся, – Ты не верь особо, тут болтать будут, что я, мол, к Светке твоей клеился. Да, моя Катерина бросила меня, говорит, пью много, а сама уехала в город, да на развод подала. А тут Светка твоя без тебя осталась. Я ей разок намекнул, типа, может сойдёмся, двое одиноких-то… Но она меня отбрила наглухо, я больше не приставал! Так что ты без обид, ладно?
Николай закивал головой и жестом показал, что всё нормально. Витёк успокоился и стал прощаться:
– Вот и хорошо! Ты давай это, выздоравливай! А я пойду Первомай праздновать!
Коля снова кивнул, Витёк развернулся и пошёл к выходу со двора.
Николай отошёл от окна, снял с шеи полотенце, вернул его на место и вновь уселся на диван. Взял в руки газету, начал просматривать. Интересно было погрузиться в события столетней давности. В газете описывались достижения народного хозяйства, международная обстановка, спортивные события. Также было много статей о том, что надо стремиться к светлому будущему, к коммунизму. Увлёкшись, Николай прочёл всю газету, от корки до корки. Посмотрел на часы, увидел, что они показывали десять часов утра. Вспомнил, что телевещание уже началось, снова подошёл к телевизору и включил его. Изображение было чёрно-белым и не особенно резким. На экране диктор поздравлял народ с Первомаем. Потом пошло перечисление побед нашего народа в борьбе за пятилетний план. Также диктор рассказал об успехах Томской области ко дню Первомайских праздников. После чего объявил о том, что трансляция демонстрации трудящихся в Москве начнётся в 13:45 по местному времени. Потом сообщил, что сейчас начнётся праздничный концерт. Выпуск новостей закончился, на экране появилась простенькая заставка «Праздничный концерт, посвящённый Первому Мая». Спустя несколько секунд экран выдал изображение сцены, задёрнутой занавесом в каком-то концертном зале. Занавес раздвинулся, на сцене появились ведущие, симпатичная женщина в длинном платье и мужчина в строгом костюме с галстуком. Красивыми, хорошо поставленными голосами, они поздравили зрителей с праздником и объявили первый номер. Николай заинтересовался. Такого он не видел никогда. Всё было очень торжественно и солидно. Певцы пели песни, чтецы читали стихи, выступали гимнасты со своими номерами. «Эх, сюда бы наше качество изображения, да большой цветной монитор!» – подумал Николай. Но увы, всё это осталось в прошлом. Или в будущем? Вообще, как определить теперь – где прошлое, а где будущее? Запутаться можно.
Тут вновь кто-то постучал в дверь. Николай выключил телевизор, кинулся за полотенцем и снова обмотал горло. Подошёл к тому же окну и увидел в нём давешнюю женщину, которую он встретил, когда только зашёл в Котовку. Николай задумался, как ему поступить. Женщина вновь постучала в дверь и сказала:
– Света, открой, это я, Надя!
Николай поразмыслил, стоит ли ему показываться на глаза этой Наде, или нет. Потом решил всё же впустить женщину в дом, но не произносить ни слова, намекая на то, что он якобы болен и не может говорить. Кто знает, на какое время он застрял в этой деревне? Может быть, ему придётся провести в ней всю оставшуюся жизнь? А контакты с деревенскими наладить нужно в любом случае. По крайней мере, он сможет узнать, как к нему, а вернее к Николаю Чирикову, относятся местные жители. Тем более, по первому поведению этой Нади он понял, что та горой стоит за Светлану, а это значит, что она вроде как свой человек. Коля подошёл к двери и, откинув крючок, открыл дверь, впуская женщину. Та снова подбоченилась и с тем же непримиримым тоном произнесла:
– Он уже тут, красавец! Светлану позови!
Николай жестами дал понять, что Светлана ушла в правление, а сам он не может говорить.
– Расхворался, что-ль? А Светке каково было, когда ты смылся? – всё тем же тоном сказала Надежда.
Коля сделал виноватое лицо и жестом пригласил женщину в дом. Та не стала отказываться и, разувшись, прошла в комнату, присела на диван.
– Ну, рассказывай, блудник, где пропадал?
Николай снова показал на горло.
– Ясно. Не можешь говорить. Ладно, тогда говорить буду я. Вижу, приняла тебя Светка назад. Что ж, это её дело. Но ты очень плохо поступил. Она наверняка тебе всё рассказала. Рассказывала ведь?
Николай кивнул.
– Так вот, по-хорошему тебя надо было и на порог не пускать. А Светка пустила! Любит она тебя, беспутного, без ума любит! Чем ты её приворожил, не знаю…
Коля слушал, понимая, что эта женщина положительная, с ней нужно будет познакомиться и подружиться. Завоевать её расположение. Но открываться раньше времени не хотел, решив дождаться Светлану и председателя. Женщина меж тем, продолжала:
– Смотри, Колька! Ежели опять Светку обидишь, не сдобровать тебе. Ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю! Понял?
Коля кивнул.
– Она ведь ждала тебя, бабы с войны мужиков так не ждали, как Светка тебя! А как Сиволапиха объявила, что тебя в живых нет, так и вообще дитя скинула. Знаешь уже, небось, об этом?
Коля снова кивнул.
– Эх ты, Колька, Колька… Бить тебя некому!
Неизвестно, сколько бы ещё продолжался этот нравоучительный монолог, но тут за окном послышался звук автомобильного мотора и скрип тормозов. Возле двора Светланы звук мотора затих, хлопнули дверцы, во дворе послышались шаги. Через пару секунд в двери снова постучались. Надежда встала, открыла дверь, впуская в дом Светлану и председателя колхоза.
– О, Надежда! А ты что тут делаешь? – забасил Иван Михайлович.
– Вот, блудного сына воспитываю!
– Оставь нас, нам с ним нужно поговорить.
– Поняла, Михалыч, ухожу, – Надя быстренько обулась, и вышла из дому.
– Ну, здравствуйте, Николай Кузьмич! Показывайте и рассказывайте, – сказал председатель, специально делая акцент на обращение к Николаю, говоря с ним на «Вы», – а я попробую вам поверить.
– Здравствуйте, Иван Михайлович, – поднялся с дивана Николай. Он хотел было протянуть председателю руку для рукопожатия, но вовремя остановился, подумав, что тот может расценить этот жест, как панибратство.
– Светлана мне всё о вас рассказала, но мне слабо верится в её россказни, – начал председатель.
– Иван Михайлович! – с упрёком произнесла Света.
– Помолчи, девочка, дай мужчинам побеседовать! – остановил её председатель, и обратился к Николаю, – Сдаётся мне, что её рассказ слишком фантастикой попахивает. Такого просто быть не может. Поэтому начинайте-ка всё с самого начала.
– С самого начала, так с самого начала, – решительно ответил Коля, – скажите, Иван Михайлович, вы Колю Чирикова без верхней одежды видели?
– Да. А при чём здесь это?
– Светлана мне сказала, что у него есть татуировка на плече и родинка под лопаткой. Вы их замечали?
– Замечал, дальше что?
Николай снова снял с себя рубаху и обернулся вокруг своей оси. Председатель посмотрел на тело Коли и, не обнаружив указанных примет, хмыкнул:
– Это ещё ни о чём не говорит. За целый год можно, я думаю, убрать эти особые приметы.
– Ладно, – надев рубаху и застегнувшись, сказал Коля, – но у меня есть документ из моего времени, удостоверяющий мою личность.
– Ну-ну, показывайте, – всё также скептически ухмыльнулся Михалыч.
Николай достал паспорт, протянул его председателю. Тот повертел его в руках, прочёл все записи и вернул его Коле со словами:
– Это не паспорт. Это какая-то пластмасска, красиво сделанная. Паспорта такими не бывают. Дальше!
– В наше время паспорта именно такие, – ответил Коля, – но сейчас я предоставлю вам более весомый аргумент.
Николай достал голофон и попросил Светлану вновь принести простыню. Женщина выполнила Колину просьбу, он снова повесил белое полотнище на вчерашнее место и попросил Ивана Михайловича пересесть на диван для удобства просмотра. Потом включил аппарат и вновь начал демонстрацию своих фотоснимков и видеороликов, время от времени комментируя изображение. Иван Михайлович поразился возможностям голофона и слегка растерял свой воинственный пыл в отношении Коли.
– Подождите, Николай Кузьмич, – уже не так сурово попросил он, – расскажите мне для начала, что это за штукенция такая, и как в неё помещается столько всего?
– Слишком сложно всё это объяснить, да и не это сейчас важно, а важно то, чтобы вы мне поверили, – ответил наш герой, – скажу лишь, что в этом маленьком аппарате есть и телефон, и электронно-вычислительная машина, и фотоаппарат, и видеокамера, и ещё много-много разных функций. Давайте я вам один маленький пример покажу.
– Какой? – заинтересовался Михалыч.
– Одну секунду, – попросил Коля, включил видеокамеру и направил её на председателя, – скажите что-нибудь. К примеру, поздравьте меня с Первомаем.
– Поздравляю с Первомаем! – слегка растерянно произнёс председатель.
Николай выключил запись, и тут же, направив проектор голофона на простыню, включил воспроизведение. На простыне тут же появилось изображение председателя, который поздравил присутствующих с праздником. Иван Михайлович озадаченно почесал в затылке:
– Шпионская штучка какая-то…
– Совсем нет, в наше время такие аппараты у каждого ребёнка есть.
– Кхм… – кашлянул Михалыч, – Ладно, показывайте дальше.
Николай вновь включил воспроизведение. Светлана, один раз всё это видевшая, сказала:
– Вы пока занимайтесь, а я обед приготовлю, ведь праздник сегодня всё-таки.
– Хорошо, девочка, занимайся, – отвлёкшись на секунду, ответил Иван Михайлович. Света удалилась на кухню.
Около двух часов продолжался репортаж Николая о будущем. Светлана уже пару раз намекала, что пора садиться за стол, но Михалыч всё отмахивался. Наконец женщина не выдержала и, встав между голофоном и экраном, категорическим тоном произнесла:
– Мужчины, обед уже давно вас ждёт. Будущее будущим, а кушать надо сейчас.
Николай выключил голофон, они с председателем прошли на кухню и сели за стол.
– Ты что ж это в честь праздника гостю на стол ничего не выставляешь? – спросил Иван Михайлович.
– Вы за рулём, а Николай Кузьмич непьющий, – ответила женщина.
– Что, совсем? – обращаясь к Николаю, спросил председатель.
– Абсолютно непьющий, – подтвердил тот.
– Это хорошо, – похвалил Михалыч, – это здорово!
Все трое принялись за еду. По окончании обеда председатель с Николаем вновь вернулись в комнату и Иван Михайлович сказал:
– Да Николай, то, что вы мне показали, выглядит, конечно, фантастично. Но всё-таки я не верю, что вы прибыли к нам из будущего. Поэтому, я думаю, что вы всё тот же Коля Чириков, который за год отсутствия в нашем колхозе, находясь где-нибудь в Москве, получил от каких-нибудь органов или от учёных эту вашу штуку, убрал татуировку и родинку и явился к нам, в глушь, чтобы провести какой-то эксперимент.
Говоря эту речь, председатель, тем не менее, продолжал обращаться к Николаю на «Вы», будто в чём-то сомневаясь. Он продолжал:
– Возможно, вы просто идеальный двойник нашего Чирикова, засланный теми же органами. Или, вообще присланный из-за океана разведчик или агент.
О проекте
О подписке