Пейшнс и Джеку посвящается

Robert Mason

Chikenhawk

© ООО Издательство «Питер», 2021

Предисловие

Война во Вьетнаме известна большинству из нас только по американским фильмам. Советский Союз в конфликте напрямую не участвовал, а потому толковых книг на эту тему у нас просто нет.

Если интересуешься предметом – прочитать книгу Мейсона надо обязательно. Свобода слова – великая вещь. Автор излагает без оглядки на командиров, не думая о реакции министерства обороны. Местами получается настолько забористо, что хочется орать. Тут тебе и расстрелы безоружных пленных, и массовое воровство в стройных рядах, и другие прекрасные вещи.

Мейсон замечательно описывает быт американских военных во Вьетнаме. Вертолетчикам постоянно не хватает бронежилетов, противогазов, бронированных нагрудников. При распылении дефолиантов экипаж может натянуть поглубже кепки или поднять воротники курток. Интенданты воруют все, до чего могут дотянуться. Между родами войск процветают соперничество и зависть: вертолетчики завидуют пилотам бомбардировщиков, пехотинцы – артиллеристам. А вот пехоте и вертолетчикам не завидует никто. И все хотят домой.

Многоцелевой вертолет UH-1, он же «Ирокез» – практически герой книги. Гражданин Мейсон помогает читателю заглянуть внутрь американской военной машины, подробно рассказывает об особенностях пилотирования вертолета в специфических условиях Вьетнама.

Что помнит Мейсон о Вьетнаме в целом? Да ничего хорошего. Убитые и покалеченные войсковые товарищи, сожженные вьетнамские деревни, расстрелянные пленные, мертвые дети, нищета, проституция. Ну и полное непонимание – зачем вообще здесь устроили такой ад.

Мейсон повидал всякое. Например, принимал активное участие в боях в долине Йа-Дранг, где возил на своем вертолете тогда еще подполковника Харальда Мура – его потом отлично сыграл Мел Гибсон в фильме «Мы были солдатами».

Короче, вот эта книга американского вертолетчика о войне во Вьетнаме – в США национальный бестселлер. На русском языке не издавалась никогда. Ну а теперь можешь проверить лично – как оно на самом деле.

С моей точки зрения – отличная книга.

К прочтению рекомендую.

Дмитрий Goblin Пучков

* * *

Роберт Мэйсон родился в 1942 году. Детство провел в Нью-Джерси и Флориде, помогая отцу по хозяйству на ферме. Еще мальчишкой он мечтал о полетах и незадолго до окончания школы получил лицензию частного пилота. В 1960–1962 годах учился в Университете Флориды, пару лет перебивался случайными заработками, пока не поступил на военную службу в 1962 году. На его счету более тысячи боевых вылетов на вертолете во Вьетнаме. Мэйсон оставил службу по состоянию здоровья в 1968 году. Женат, имеет сына.

Предисловие автора

Это мой личный рассказ о том, что я пережил во Вьетнаме, и о том, как война повлияла на меня. Все события реальны; хронология и географические названия соблюдены настолько точно, насколько это было в моих силах. Имена действующих лиц (кроме всем известных), их характерные приметы, не имеющие большого значения для повествования, я изменил во избежание раскрытия анонимности. Еще хочу принести свои извинения ворчунам-пехотинцам, если они будут возмущены прозвищем – к ним и условиям их службы я питаю исключительное уважение.

Надеюсь, мои воспоминания сумеют побудить ветеранов прервать молчание. Ни о Вьетнаме, ни о том, какое влияние оказала эта война на общество и людей, невозможно знать слишком много.

Я не буду рассуждать о политике. Расскажу лишь о том, как я служил пилотом вертолета в 1965–1966 годах во Вьетнаме, а война сама за себя ответит.

Хочу поблагодарить Мартина Круза Смита, Нокса Бургера, Джеральда Ховарда, Констанс Синкотти, Джека и Бетти Мэйсон, Джеральда Таулера, Брюса и Сьюзан Дойл, а также Джима и Айлин Хелмс за их великодушную помощь и моральную поддержку.

Я бесконечно признателен своей жене Пейшнс за ее неизменную заботу обо мне при написании этой книги и любовь в самые тяжелые времена нашей жизни.

Пролог

Я поступил на военную службу в 1964 году, чтобы стать пилотом вертолета. Я знал, что меня могут отправить на войну, но по наивности своей думал, что случиться это может только в случае катастрофы национального масштаба.

Я совсем ничего не знал о Вьетнаме. Я не знал, что французы завоевали Вьетнам в 1887 году после двадцати лет попыток. Я не знал, что наша страна поддерживала Хо Ши Мина в борьбе с японцами во время Второй мировой войны. Я не знал, что после войны страна, переставшая быть колониальной, была возвращена французам британцами-оккупантами с согласия Америки. Я не знал, что Хо Ши Мин с 1946 года сражался за изгнание французов и добился этого в 1954-м после их поражения при Дьейнбьенфу. Я не знал, что свободные выборы, назначенные Женевской конференцией на 1956 год, были сорваны, поскольку стало ясно, что Хо Ши Мин победит. Я не знал, что наше правительство оказало поддержку деспотичному и коррупционному лидеру Нго Динь Зьему, а позднее приложило руку к его свержению и гибели в 1963 году.

Ничего такого я не знал. Но люди, развязавшие войну, знали. Я же знал и хотел только одного: быть пилотом. И больше всего на свете – пилотом вертолета.

I. Девственники

Глава 1. Крылья

Экспериментальная дивизия, которой было поручено испытать концепцию [воздушного штурма], вызвала сильнейшие межведомственные споры за последние годы. Существуют определенные сомнения относительно того, как такие аэромобильные части покажут себя на настоящей войне.

U.S. News & World Report, 20 апреля 1964 г.

Июнь 1964 года – июль 1965 года

В детстве я мечтал о левитации. Я мог взлетать, при условии что меня никто не видит, но если только кто-нибудь подглядывал – ничего не выходило.

Вырос я на ферме. Отец был управляющим на собственной и чужих фермах, работал на рынке в Пенсильвании, Нью-Джерси и Западной Виргинии. Когда мне было девять, он завел большую птицеферму к западу от Делрей-Бич во Флориде. Здесь в перерывах между работой по хозяйству я мечтал о полетах. Мечтал так сильно, что действительно строил высокие сооружения, чтобы оторваться от земли.

Когда я пошел в среднюю школу, отец переключился с сельского хозяйства на недвижимость, и мы переехали в город. Я учился в предпоследнем классе, и мой друг, свежеиспеченный пилот, учил меня азам управления небольшим самолетом. Самолет был огромным шагом вперед по сравнению с моими нелепыми механизмами: он всегда взлетал. Так к моменту окончания школы я обзавелся лицензией частного пилота.

В 1962-м, кое-как протянув два года, я все-таки бросил Университет Флориды и отправился путешествовать по стране.

Год спустя в Филадельфии произошли решающие события: я познакомился со своей будущей женой Пейшнс и в качестве летчика-кандидата поступил в армию.

Когда в июне 1964 года я прибыл в вертолетную школу начальной подготовки армии США в Форт-Уолтерс в Техасе, сбылась моя заветная мечта.

Я въехал через главные ворота и потерял голову: вертолеты скользили над невысокими холмами, вертолеты чертили небо над головой – вертолеты были повсюду! Рэй Уорд, мой товарищ, высунул голову из окна автомобиля и заулыбался. Он тоже пошел в армию, чтобы стать вертолетчиком.

Мы подъехали к группе бетонных зданий, похожих на общежития. У входа был знак: КАНДИДАТАМ В УОРЕНТ-ОФИЦЕРЫ ПРИБЫВАТЬ СЮДА. Мы были под впечатлением. После базовой подготовки на Форт-Диксе и месяца повышенной пехотной подготовки на базе Форт-Полк мы были уверены, что все военные здания представляют собой зеленые деревянные постройки времен Второй мировой. Я заглушил двигатель.

– Эй, здесь здорово! – улыбнулся Рэй. – Спроси вон того парня, куда нам закинуть багаж.

Парнем, о котором говорил Рэй, был сержант. В белом шлеме и ярких нарукавных повязках он молча шел к нам. Мы больше не курсанты, бояться нечего, поэтому я приветливо спросил:

– Послушайте, сержант, куда нам отнести багаж?

– Багаж? – он вздрогнул от слова и оглядел нас.

Мы с Рэем были в штатском.

– Ну да. Мы должны доложить о прибытии до пяти, и нужно еще где-то переодеться.

– Вы кандидаты? – он спросил спокойно, с плохо скрываемым презрением, какое я не раз встречал во время базовой подготовки.

– Ага, – я кивнул, подтянувшись.

– Так какого хера вы раскатываете тут в гражданском? Вы что, туристы?

– Нет…

– Машину на стоянку. Живо! А сами со своим багажом сюда! Бегом!

– Так точно, сержант, – на автомате отрапортовал я.

Пока я сдавал назад, сержант сверлил нас взглядом, уперев кулаки в бедра.

– Разверни машину, – сказал Рэй.

– Некогда.

Весь путь до автостоянки мы проделали задним ходом.

– Вот дерьмо, – сказал Рэй. – Похоже, это будет не пикник.

Мы и не думали, что в армии учат всему и сразу: управлять вертолетами, маршировать и стрелять. А они учили.

Сто двадцать кандидатов из нашего класса назывались «кандидаты в уорент-офицеры». Уорент-офицер – это не офицер, его назначают на должность, а не присваивают ему звание, и он специализируется в какой-то узкой области. Есть уорент-снабженцы, уорент-электронщики, уорент-пилоты и так далее. Звания уорент-офицеров – WO 1, CW 2, CW 3 и CW 4 – соответствуют второму лейтенанту, первому лейтенанту, капитану и майору; уорент-офицеры имеют те же привилегии и почти такое же жалованье, что и младшие офицеры.

Когда я впервые услышал о программе подготовки уорент-пилотов, я был лицом гражданским и мало заботился о звании. Я знал только, что они летают.

Программа летной подготовки длилась девять месяцев. Сначала был месяц предполетной и четыре месяца начальной летной подготовки на базе Форт-Уолтер, затем нас перекинули на Форт-Ракер в Алабаме, где мы проходили усиленную практику в течение еще четырех месяцев. Месяц предполетной тренировки был сплошным унижением, чтобы отсеять кандидатов, не способных стать лидерами. Если вы проходили этот обряд посвящения, вас допускали до самолетов и учили летать. Затем вас старались вышвырнуть за ошибки или медлительность, не говоря уже о постоянных оскорблениях, которые приходилось глотать. Предполетники всё делали бегом, в столовой сидели на краешках стульев, а кроме того должны были драить полы до блеска и следить, чтобы одежда была развешана в шкафу строго по уставу. Нам разрешалось покидать базу только на два часа по воскресеньям, ради посещения церкви. В общем, тот же бред, что и в программе основной подготовки, только хуже.

Сержанты-надзиратели назначали нас на разные должности в курсантской роте: командир отделения, командир взвода, первый сержант, заместитель командира взвода и так далее. Один из нас назначался командиром курсантской роты. Мы занимали эти должности в течение недели, а инструкторы пытались довести нас до безумия и смотрели на реакцию. К сожалению, первым командиром курсантской роты назначили меня.

Среди нас были опытные ветераны боевых действий. Остальные же, в их числе Рэй и я, только что вышли из учебки. Честно говоря, Богу следовало бы проследить, чтобы кто-то из опытных ребят занял командирскую должность. Но Он, в лице сержанта-надзирателя Уэйна Мэлоуна, редко поступал по-честному.

Моим первым официальным заданием в качестве командира было привести роту в столовую через четыре здания от казармы. Чего уж проще. Смирно. Нале-во. Шагом марш. Стой. Для приема пищи разойдись.

Но сержант Мэлоун, его сотоварищи и старшие курсанты чинили мне препятствия. Они стояли и орали мне прямо в лицо, пока я пытался построить роту по команде «смирно».

– Ну что, кандидат! Вы идете в столовую или нет? – кричал старший курсант, почти касаясь своим носом моего.

– Так точно, сэр. Если вы дадите мне пройти, я…

– Что?! – он был в ярости. – Дать тебе пройти!

К нему немедленно присоединились другие.

– Как вы разговариваете со старшими по званию, кандидат! Сейчас же ведите эту ораву в столовую, пока она не закрылась!

– Есть, сэр! – от криков я не слышал сам себя.

– Рота, смирно! – гаркнул я.

Среди шумящих сержантов и старших курсантов меня никто не услышал.

– Они не слышат тебя, – заорал мне в лицо старший курсант.

Я попытался еще раз. С тем же результатом. Я поднял руку и резко опустил ее. Командир курсантского взвода закричал: «Смирно!». Отдавать команды жестами?

Когда мои однокурсники построились, несколько старшекурсников прошлись по рядам, не переставая кричать: «Вы слышали команду “смирно”, кандидат? Тогда почему вы встали по команде “смирно”, кандидат? Для команды “смирно” нет сигнала рукой, кандидат!» И так далее в том же духе. Наконец, они позволили мне командовать, потому что столовая действительно закрылась бы.

Затем бегом марш до столовой, подтягивания и отжимания снаружи. Внутри мы сидели на краешках стульев, поднимали вилки строго вертикально и подносили ко рту под прямым углом. Подобные унижения обычная вещь для всех офицерских кандидатских школ, но при чем здесь полеты? Ответ в том, что в армии ты прежде всего солдат, а твоя специальность дело десятое. Впереди нас ждали долгие девять месяцев.

В первую неделю я должен был доставлять нас вовремя на занятия, следить, чтобы комнаты были в идеальном порядке и не дай бог у кого окажется ненадраенная бляха. Издевательства не сломили меня, я ни разу не плакал, как некоторые, но все же мои реакции были неудовлетворительными. Мои мучители орали на меня, а я орал в ответ. Сопротивление плюс очевидная неопытность сослужили мне плохую оценку за командование. Сержант Мэлоун, в кабинете которого была табличка, гласившая «Кандидатус умиратус», часто шептал мне на ухо, когда я стоял в строю: «Тебе не справиться, кандидат». И действительно, после четырех недель предполетной подготовки Мэлоун внес меня в список из двадцати восьми кандидатов на отчисление.

Помню, как я сидел вечером в тускло освещенном коридоре за день до встречи с комиссией по отчислению и как мне было тогда погано. Я провалился еще до того, как получил шанс сесть в кабину вертолета. Если меня вышвырнут из летной школы, оставшиеся три года придется служить пехотинцем. Какой позор. Мы с Рэем Уордом прошли базовый и продвинутый курсы пехотной подготовки, чтобы попасть в летную школу, а я облажался в первый же месяц. Когда список вывесили, Рэй подбодрил меня, сказав, что я справлялся хорошо, что они не собираются меня исключать. Я вспомнил угрозы, которые шептал мне Мэлоун. Еще и командир взвода объявил, что проанализировал мой почерк и выяснил, что я совсем не гожусь в пилоты. Я знал, что буду в этом списке. И я там был.

Мы с Пейшнс решили, что она и наш сын Джек, которому исполнился месяц, поживут с моими родителями во Флориде, пока я не закончу подготовку. Затем они переедут в Техас и будут жить неподалеку от базы. Я чуть было не позвонил и не сказал ей, что все испортил. Но не смог. Решил сообщить новости после комиссии.

На следующий день двадцать восемь обреченных кандидатов вызывали по одному. Когда после обеда назвали мое имя, я был весь выжат. Помню, как вошел в комнату, где заседала комиссия, как меня трясло от страха и напряжения. Я присел на краешек стула посредине комнаты. Несколько секунд майор смотрел на меня, потом стал читать рапорт, лежащий перед ним. Остальные семь членов комиссии внимательно наблюдали. Майор заговорил, и пальцы стенографиста запорхали по машинке.

– Здесь написано, что вы не проявили никакого энтузиазма при обучении навыкам командира. Инструкторы говорят, что вы не были серьезно заинтересованы в своих обязанностях, когда вас выбрали на должность командира курсантской роты.

И тогда я заговорил. Не помню точно, что я сказал, но я был спокоен и рассудителен, хотя чувствовал противоположное. Я сказал, что только что прибыл с базовой подготовки и не имею опыта. Что я серьезно настроен закончить обучение в школе, но, видимо, не смог этого в должной мере продемонстрировать. Что я летал с тех пор, как мне исполнилось семнадцать.

– Я хочу быть пилотом вертолета. Я этому учился, и думаю, мои оценки наземной тренировки это доказывают. Когда-нибудь я выпущусь и буду возить солдат, и собираюсь стать лучшим пилотом из всех, когда-либо закончивших эту школу. Вы можете дать мне шанс?

Я говорил около пяти минут. Стенографист кивнул в знак того, что все слова записаны. Майор сделал пометку в моем деле.

– Возвращайтесь в роту, мы вас вызовем.

Я ждал с упакованными вещмешками, замечая, как однокашники избегают меня и других кандидатов на выбывание. Когда посыльный от командования назвал мою фамилию, у меня душа ушла в пятки. Я ворвался в штаб курсантской роты, встал по стойке «смирно» и крикнул:

– Кандидат Мэйсон по вашему приказанию прибыл, сержант!

Мэлоун только глянул на мои ноги и проорал:

– Заступили за белую линию, кандидат! Выйдите и зайдите снова.

Я повернулся кругом, вышел и снова попытался встать так, чтобы слегка касаться носками сапог белой линии перед столом Мэлоуна, не глядя вниз. На четвертый раз мне это удалось. Мэлоун с важным видом подошел ко мне сбоку. Я не отрываясь таращился на стену перед собой. Мэлоун сказал мне на ухо:

– Мне тяжело говорить это, но комиссия по отчислению по своей бесконечной мудрости решила не отчислять твою задницу.

Я повернулся, улыбаясь новостям.

– Равнение прямо, кандидат!

Я вытянулся по струнке.

– Да, они решили восстановить тебя, несмотря на мои отчаянные протесты, должен сказать. Так что тащи свою счастливую задницу отсюда обратно в роту. Пшел!

Я повернулся и побежал, смеясь всю дорогу до казарм. Я позвонил Пейшнс и велел ей приезжать.

На следующее утро меня снова вызвали в управление. Решение комиссии восстановить меня нарушило соотношение курсантов и авиаинструкторов. Мэлоун торжествовал:

– Так что, кандидат Мэйсон, вам придется еще раз пройти предполетную подготовку со следующим классом. Может, на этот раз тебя вышвырнут.

Второй раз предполетная подготовка далась мне намного легче. Я уже был на всех занятиях, поэтому экзамены сдавал только на отлично. Я научился играть роль ревностного командира. Я стал почти идеальным кандидатом, но Мэлоун не уступал: «У тебя хватало практики, кандидат Мэйсон».

Через два месяца после того, как я въехал на базу через главные ворота, я был наконец-то допущен к полетам. Нам выдали летные костюмы, летные шлемы, летные перчатки, солнцезащитные очки, плоттеры «Джеппесен», навигационные треугольники и новые учебники. Сказали надевать кепки задом наперед – отличительный признак кандидатов, еще не вылетавших самостоятельно. Мы все еще передвигались бегом, но до аэродрома нас подвозили. Наконец-то мы начали заниматься по-настоящему.

Мы вошли в низкое строение рядом с главной вертолетной площадкой и уселись за серые столы по четыре кандидата за стол. Командир звена коротко поговорил с нами, затем вошли пилоты-инструкторы. Это были мифические существа, перед которыми мы трепетали. Они были гражданскими. Мы уже успели услышать сотни историй об их методах тренировки, вспыльчивости и о том, как они любят избавляться от курсантов, чтобы снизить себе нагрузку. Одеты они были в такие же серые летные костюмы, что и мы – нечто вроде комбинезона механика с застежкой-молнией от паха до горла и кучей карманов повсюду. Из каждого кармана у них что-то торчало. По их неряшливому виду было понятно, что у них есть определенные привилегии.

Пилот-инструктор, подошедший к нам, должен был взять четверых на ознакомительный полет, единственную «бесплатную прогулку» на этом курсе. Мы готовились к этому дню, изучая управление вертолетом и основные маневры. Многие из наших считали, что смогут управлять вертолетом самостоятельно уже через час.