Глава десятая

Отовсюду слышались призывы быстрее нести ведра. Подкатил еще один фургон с двумя бочками; тут же на него вскарабкался мужчина и начал зачерпывать воду подаваемыми ему ведрами, которые затем перемещались по цепочке и выплескивались на огонь. Однако Мэтью и все присутствующие ясно видели, что таким способом не одолеть раздуваемый ветром пожар; уже все строение было охвачено пламенем, и спасти его не представлялось возможным.

По оценке Мэтью, здесь собрались практически все жители Фаунт-Ройала, поднятые с постелей набатом и криками сторожа и поспешившие на улицу Правды, чтобы помочь в тушении либо просто понаблюдать за тем, как огонь делает свое дело. Большинство было одето под стать Мэтью и Бидвеллу: мужчины в ночных рубашках и наспех натянутых штанах и башмаках, женщины – в халатах или плащах поверх ночного белья. Ранее, едва заслышав тревогу, Мэтью побежал в свою комнату, надел бриджи и кинулся будить судью, но замер перед его дверью, услышав все тот же кошмарный храп. Даже крики толпы и звон колокола не смогли нарушить сон Вудворда, – впрочем, при плотно закрытых ставнях и его собственных носовых руладах это было не так уж и удивительно. Посему Мэтью решил не тратить время на стук в дверь и помчался вниз по лестнице вдогонку за Бидвеллом.

Жар на подступах к зданию был невыносим; ветер яростно раздувал пламя. Какая злая ирония судьбы, подумал Мэтью: над морем по-прежнему грохотал гром и сверкали молнии, но хляби небесные на сей раз не разверзлись над Фаунт-Ройалом. Он был уверен, что Бидвелл сейчас молит небо о проливном дожде, дабы пригасить пожар, но, как назло, именно в эти минуты непогода сделала передышку. Фермерский дом – тот самый заброшенный дом, на крыше которого прошлым утром Мэтью и Вудворд видели троицу ворон, – без сомнения, был обречен.

Впрочем, опасность распространения огня на другие здания была невелика. Это понимали добровольные пожарные, потому и создавшие только одну цепочку вместо двух или трех. Вчерашний ливень основательно промочил стены и крышу ближайшего дома, двор которого был отделен от пожара изгородью из жердин, а другие дома – включая тюрьму – отстояли достаточно далеко, вне досягаемости искр. Так что, хотя пожар свирепствовал вовсю, стремительно пожирая свою жертву, он не представлял опасности для соседей.

Это обстоятельство озадачило Мэтью. Если все вокруг так сильно намокло, как мог возникнуть этот пожар? Удар молнии, быть может? Однако он сомневался, что даже молния способна зажечь пропитанную влагой древесину. Нет, пожар наверняка начался внутри дома. А если так, что стало его причиной?

– Этому дому конец, – раздался голос справа от Мэтью.

Он взглянул на говорившего – высокого худого мужчину в коричневом плаще и вязаной шапке. Мэтью потребовалось несколько секунд, чтобы распознать знакомые черты: длинный аристократический нос, большой лоб, внимательно прищуренные синие глаза. Без белого парика, пудры и румян школьный учитель казался – по крайней мере, на первый взгляд – совершенно другим человеком. И все же это был Джонстон, опиравшийся на свою трость с набалдашником из слоновой кости. Отсветы пламени красно-оранжевыми пятнами скользили по его лицу.

– Это был дом Уильяма Брайерсона, – сказал он. – Двое его сыновей ходили в мою школу.

– Когда эта семья покинула город?

– Сам Уильям его и не покидал. Остался на здешнем кладбище. Но вдова вместе с мальчиками… кажется, они уехали еще в начале прошлого года.

Джонстон перевел взгляд на Мэтью.

– Насколько мне известно, ваш судья намерен с утра пораньше приступить к допросам?

– Да, сэр.

– Я узнал это от мистера Уинстона. И еще я слышал, что вы повздорили с Сетом Хэзелтоном?

Мэтью ограничился кивком.

– Слухи – это самая расхожая валюта в нашем городишке, – сказал Джонстон. – Здесь любое событие быстро становится общеизвестным. Как я понял, вы случайно наткнулись на что-то им спрятанное?

– Кто вам это сказал?

– Все тот же Уинстон. У мистера Бидвелла нет от него секретов. А Уинстон частенько заглядывает ко мне после обеда – перекинуться в картишки или сыграть пару партий в шахматы – и попутно снабжает меня последними новостями.

Он снова уставился на пылающий дом. Бидвелл выкрикивал приказы, требуя подвозить больше бочек с водой, но рвение пожарных уже шло на убыль.

– Так я узнал, что в наказание вы проведете три дня под замком и получите три удара плетью.

– Это верно.

– А верно ли, что допросы свидетелей будут проводиться в здании тюрьмы? Это уже что-то новенькое.

– Такова была просьба мистера Бидвелла.

– Мистер Бидвелл, – с абсолютно невозмутимым лицом произнес Джонстон, – патологически жаден до звонкой монеты, молодой человек. Он подает себя этаким альтруистом, заботящимся о развитии морской торговли с колониями, но в действительности у него одна забота: как бы потуже набить свою мошну. Ради этого – и только ради этого – он добьется казни Рейчел Ховарт.

– Он считает ее ведьмой. – Мэтью сделал паузу в несколько секунд. – А вы разве так не считаете?

– А вы? – Джонстон изогнул губы в полуулыбке.

– Это выяснит следствие.

– Ага, в ход пошли дипломатические увертки. Это похвально по нынешним временам, однако мне хотелось бы получить более откровенный ответ.

Мэтью ответил молчанием, не зная, как далеко он вправе простирать свою откровенность.

– Кстати, о судье. – Джонстон огляделся по сторонам. – Где же он?

– Я оставил его в доме спящим. Разбудить его не так-то легко.

– Похоже на то. Что ж, раз его нет поблизости, желательно узнать ваше мнение о Рейчел Ховарт.

– Этим я нарушил бы служебный этикет, сэр.

Джонстон на несколько секунд задумался, потом понимающе кивнул и снова направил взгляд на огонь, склонив голову набок.

– Благодарю вас. Из ваших слов я узнал то, что хотел узнать. Я с самого начала счел вас образованным молодым человеком, свободным от застарелых предрассудков. У вас есть сомнения касательно ведьмовства, как и у меня. Рейчел Ховарт очутилась в тюрьме по ряду причин, не последней из которых является ее красота, оскорблявшая чувства местных толстух и уродин. Навредила ей и португальская кровь – это слишком близко к испанцам. Добавьте сюда тот факт, что Дэниел Ховарт был человеком примерно того же склада, что и Бидвелл, но без его обаяния. И у него, несомненно, были недруги среди местных.

– Вот как? – Мэтью быстро огляделся, проверяя, нет ли поблизости кого-нибудь, могущего их услышать. – По-вашему, его мог убить кто-то другой?

– Да. И Сатана тут ни при чем. Это сделал обычный человек. Мужчина либо физически сильная женщина, каковые здесь найдутся.

– Но мистер Гаррик видел миссис Ховарт и… кое-что еще… за амбаром.

– У мистера Гаррика мозги как решето, – флегматично констатировал Джонстон. – В данном случае под вопросом не столько ясность его зрения, сколько здравость рассудка.

– Тогда почему вы промолчали об этом в тот вечер за ужином?

– Чтобы оказаться в камере по соседству с Рейчел Ховарт? Это не та честь, какой я хотел бы удостоиться.

– Веселенькая заваруха, не правда ли? – произнес кто-то третий, останавливаясь рядом с учителем. Тщедушный торс доктора Шилдса прикрывала только ночная рубашка; его длинные волосы растрепал ветер, а его голубые глаза были увеличены овальными стеклами очков. – Пустая трата хорошей питьевой воды.

– Привет, Бенджамин, – с легким кивком сказал Джонстон. – Я было подумал, что вы не удосужились покинуть свою постель. Эти пожары в последнее время стали чем-то обыденным.

– То же самое я мог бы подумать и о вас. С другой стороны, на большой огонь смотреть все же интереснее, чем на гниющие посевы. – Он задержал взгляд на Мэтью. – Приветствую вас, молодой человек. Я слышал, вы вчера влипли в неприятную историю?

– Мелкое недоразумение, – сказал Мэтью.

– Трое суток в камере и три удара плетью – это и впрямь такая мелочь, что не стоит даже упоминания. Но вам не помешает со мной подружиться, потому что вскоре я буду лечить мазями вашу исполосованную спину. А где мировой судья?

– Почивает, – сообщил Джонстон, опередив Мэтью. – У него, как выяснилось, на редкость крепкий сон, которому не помеха всякие пожары в заброшенных домах.

– Ну да, он ведь долго жил в большом городе и приноровился спать при ночной кутерьме за окнами.

Шилдс взглянул на пожар, к этому времени окончательно вышедший из-под контроля. Бидвелл все еще отдавал команды и подгонял пожарных, но уже без прежней горячности. Мэтью увидел Николаса Пейна, который о чем-то коротко переговорил с Бидвеллом, и тот нетерпеливо махнул рукой в направлении своего особняка. После этого Пейн растворился в толпе зрителей. Также Мэтью отметил присутствие миссис Неттлз, закутанной в длинный черный плащ. Великан-тюремщик, мистер Грин, держался поодаль, покуривая трубку из кукурузного початка. Был здесь и Гаррик, казавшийся чрезвычайно встревоженным, а рядом с ним стоял Эдвард Уинстон в серой рубашке и мятых коричневых штанах, явно натянутых в большой спешке. Оглянувшись через плечо, Уинстон на пару секунд встретился глазами с Мэтью, а затем также смешался с толпой.

– Пойду-ка я домой, – заявил Джонстон. – От этой сырости у меня адски разнылось колено.

– Если хотите, могу дать вам новую порцию мази, – предложил Шилдс.

– Нет уж, увольте! Мэтью, если он будет лечить ваши раны той же дрянью из свиного жира, какой мажет мое колено, я вам искренне сочувствую. Советую заранее запастись бельевой прищепкой, чтобы зажимать ею ноздри.

Джонстон похромал прочь, но через пару шагов приостановился.

– Подумайте над моими недавними словами, молодой человек, – сказал он. – Было бы неплохо продолжить этот разговор после вашего выхода из тюрьмы.

– Что это за секреты, о которых мне не следует знать? – спросил Шилдс.

– Никаких секретов, Бенджамин. Я просто пытаюсь просветить молодого человека в некоторых вещах. Спокойной ночи.

С этими словами он развернулся и пошел дальше, тростью раздвигая толпу перед собой.

– Мне тоже пора в постель, – со вздохом молвил Шилдс. – Я провел долгий и трудный день у постели очередного умирающего. – Он криво улыбнулся. – Что поделаешь, такова жизнь в Новом Свете.

Через несколько минут после ухода доктора рухнула пылающая крыша дома. Туча искр взметнулась к небу, кружимая вихрем. Бидвелл перестал командовать, отступил от дома и замер, свесив руки вдоль тела. Один из пожарных плеснул в огонь последнее ведро и быстро ретировался, поскольку в этот же момент вся фасадная стена осела и завалилась внутрь дома.

– Это Дьявол посылает нам предупреждение! – закричал мужской голос; Бидвелл завертел головой, высматривая крикуна, как ястреб добычу. – Сам Сатана велит нам уносить ноги из этого проклятого города, не то он обратит нас в головешки!

Он получил поддержку от женщины с рыжеватыми волосами и худым вытянутым лицом.

– Нил Каллауэй прав! – завопила она. – Это Сатана гонит нас отсюда!