Цитаты из книги «Смертельная белизна»

Смахивая рукавом крошки с еще не протертой столешницы, Страйк уже не в первый раз подумал, что Робин – единственная из всех знакомых ему женщин, которая не обнаруживает ни малейшего желания его перевоспитать. Он знал, что мог бы тут же передумать и заказать себе пять булочек с беконом – и она бы только усмехнулась и передала их ему без единого слова. От этой мысли он проникся особой теплотой к Робин, сидящей напротив в заляпанных грязью джинсах

– Понятное дело: нам придется раскрыть все карты, – проговорил он. – Конечно, – сказала Робин. – Только про жучки – ни слова. Зараза… их же найдут у тебя в офисе… – Не найдут, – бросила Робин. – Я их вчера домой забрала – подумала: вдруг из-за «Сан» мне придется сматывать удочки? Не успел он выразить свое восхищение таким трезвым расчетом, как раздался стук в дверь.

За шестнадцать лет отношений и расставаний с Шарлоттой Страйк привык к бесконечным разговорам подобного рода. Создавалось впечатление, будто в этой среде все друг друга знают. Даже если люди никогда раньше не пересекались, они всегда находят общих знакомых из числа родных или двоюродных братьев и сестер, или друзей, или одноклассников, или чьих-то родителей: все живут словно в коконе, непроницаемом для чужаков. Крайне редко выбираются они за пределы этого кокона в поисках спутников жизни или возлюбленных. Шарлотта оказалась уникальной в своем кругу, найдя себе такого безродного избранника, чье не всем заметное обаяние и низкий статус, как ему было доподлинно известно, вызывали нескончаемые и непримиримые дебаты среди ее родных, а также среди большинства друзей и подруг

Живя с мужем, инженером-сметчиком, не вызывающим симпатии у Страйка, и воспитывая троих сыновей, которых ее брат почти не знал, она бы, наверное, тут же выкинула из головы рассказ Билли о задушенном мальчике-девочке, как продукт больного воображения, и поспешно замела бы его в угол вместе с прочим житейским мусором, чтобы о нем больше не вспоминать. Люси привычно делала вид, будто насилие и любые отклонения от нормы остались в прошлом и умерли, как умерла их мать, а жизнь с уходом Леды будто бы стала незыблемой и безопасной. Страйк мог это понять. Какова бы ни была пропасть между ним и сестрой, как ни злила его порой Люси, он ее любил. Тем не менее сейчас, на пути в Манчестер, он невольно сравнивал ее с Робин. Та воспитывалась, на взгляд Страйка, в обстановке типичной для среднего класса стабильности, но выросла, в отличие от Люси, совершенно бесстрашной

Но в результате Люси спряталась в укромном месте, куда, по ее мнению, не могло дотянуться зло, а Робин сталкивалась со злом практически ежедневно, распутывая один клубок за другим, раскрывая все новые и новые преступления и душевные травмы, – к этому ее подталкивало то же внутреннее стремление к истине и ясности, какое Страйк ощущал в себе.

она, закатывая глаза, – но это же лотерея, мадам»), Робин зачерпнула ложку растворимого кофе и добавила ультрапастеризованное молоко, размышляя, сколько раз она совершала этот ритуал в ненавистных офисах и как теперь благодарна судьбе, что выкарабкалась из того болота.

Бывает так, что ты испытываешь к человеку ненависть и вместе с тем хочешь получить от него хоть на грош тепла – и сам себя за это

Однако за десять с лишним месяцев он уже привык, что под боком всегда есть та, с которой ему приятно и удобно: отзывчивая, ненавязчивая, эротичная, умело изображающая отсутствие любви.

Ванесса встречается с неким экспертом-криминалистом, зовут его Оливер, я лично с ним не знакома, но…

Твое прошлое умерло, Ребекка. Оно не имеет больше власти над тобой… никакой связи с тобой – такой, какой ты теперь стала.