Его наипервейшая задача, согласно инструкциям, записанным в журнале, состояла в том, чтобы добыть информацию об истинном положении дел с in quarto, поскольку Дюплен держал все сведения об этом предприятии в такой строгой тайне, что о реальном ходе событий в STN почти ничего не знали: «Зайдите к мсье Дюплену и попытайтесь выяснить, но только так, чтобы интерес ваш не был особо заметен, как обстоят дела с печатью томов „Энциклопедии“; сколько станков задействованы в Лионе и в прочих местах; началась ли работа над третьим изданием и каков его тираж». Инструкции по этой теме были весьма объемными и подробными до крайности. Фаварже должен был внимательнейшим образом вслушиваться в каждое произнесенное Дюпленом слово, не выдавая при этом видов STN на получение большего количества томов для печати. Но ему надлежало настаивать на том, что качество типографского исполнения и использованной бумаги высокое, работа по корректуре гранок проведена тщательно и притязания STN на более существенную часть подряда вполне обоснованны. Ведь издательство было одним из партнеров в предприятии по выпуску «Энциклопедии» и серьезно увеличило свои ресурсы специально под этот проект.

Как следует подготовившись к грядущей схватке, Фаварже пришел в штаб-квартиру Дюплена в сопровождении Жана-Франсуа д’ Арналя, который вел финансовые дела STN при взаимодействии с Дюпленом. Д’ Арналь оказал важную поддержку, поскольку был хорошо осведомлен об издании «Энциклопедии». Конечно, и сам Фаварже знал все необходимые тонкости, и не только из полученных в Нёвшателе инструкций, но и благодаря тому что помогал вести коммерческую корреспонденцию STN. Через его руки проходили и письма от Дюплена, тон которых был откровенно враждебен и напрочь лишен элементарной вежливости, принятой в деловой переписке. К немалому удивлению Фаварже, ему был оказан радушный прием. Дюплен производил впечатление милейшего человека. Он был в восторге от качества последней напечатанной STN книги и безо всяких экивоков пообещал заказать издательству еще один том, увеличенным тиражом в 6000 экземпляров. И даже более того, он сказал, что готов отдать «Обществу» три тома из третьего издания, производство которого только что началось. По сути, он дал понять, что выпустит этот многотомник на рынок с выходными данными STN, так, словно оно и осуществило все издание целиком. (Первые два «издания» вышли под именем женевского печатника Жана-Леонарда Пелле, а сам Дюплен остался в тени, спрятавшись за фальшивым адресом на титульной странице.) Посредством этой уловки Дюплен надеялся резко поднять продажи, поскольку уже пошли слухи, что Пелле печатает книги на плохой бумаге и что издания его полны ошибок.

Поразительная перемена, происшедшая с Дюпленом, имела причины, о которых Фаварже не догадывался. Во-первых, Дюплен совершил весьма неприятную ошибку при расчете необходимого количества томов in quatro. Главный типограф уверил его, что семнадцать томов исходного издания in folio плюс четырехтомное «Приложение», также изданное in folio (отдельное издание, осуществленное в 1776 и 1777 годах), можно втиснуть в двадцать девять томов in quatro. В действительности они едва-едва уместились в тридцать шесть. По условиям подписки Дюплен (скрывавшийся за подставной фигурой Пелле) должен был получить всего по 344 ливра за полный комплект – то есть по 10 ливров за каждый из двадцати девяти основных томов и по 18 ливров за каждый из трех томов с иллюстрациями. Если бы за каждый из добавочных семи томов можно было брать по те же 10 ливров, цена поднялась бы до 414 ливров, однако Дюплен был скован условиями контракта с подписчиками и не мог поднимать цену выше определенной суммы. В конце концов он решил эту проблему, взяв с подписчиков дополнительную плату за четыре из семи добавочных томов – без каких бы то ни было объяснений такого шага. Затем, в проспекте к третьему изданию, он объявил, что STN выпустит тридцать шесть томов общей стоимостью в 384 ливра, то есть по той же цене, по которой шли два первых «издания». И таким образом снял с себя ответственность за накрутку цены, попросту поменяв подставную фигуру.

Во-вторых, у Дюплена начались серьезные проблемы с наличностью. Он раздал такое количество заказов на печать, что готовые тома приходили быстрее, чем он успевал получать деньги от подписчиков. Подписку по большей части покупали владельцы книжных магазинов, которые затем продавали «Энциклопедии» своим клиентам по розничным ценам. Но книготорговцам требовалось время для того, чтобы собрать причитавшиеся им деньги, и они, конечно же, не слишком торопились отправлять их Дюплену, когда получали. По этой причине ему постоянно не хватало наличных денег на то, чтобы расплатиться по векселям, которые он выдавал печатникам в качестве платы за работу. На адрес STN он выслал два обязательства на общую сумму в 2019 ливров – за работу над 6‐м и 15‐м томами первых двух «изданий», – но заплатить по ним в указанный срок не смог или не захотел. Денег на то, чтобы платить за третий том, заказанный «Обществу», – под номером 24 – у него тоже не было, при том что издательство уже заканчивало работу над книгой. Однако Дюплену удалось найти весомый аргумент для того, чтобы издательство согласилось на отсрочку платежа: он отдаст им на печать больше томов – том 35 первых двух «изданий», а также, в перспективе, еще несколько томов из третьего, которое (и этот момент, вне всякого сомнения, должен был сделать предложение неотразимо привлекательным) должно увидеть свет с выходными данными STN.

Дюплен и «Общество» пришли к согласию на этот счет заочно, в письмах, которыми они обменивались, покуда Фаварже трясся на лошади по дороге к Лиону. Так что дело было улажено еще до того, как он появился на пороге принадлежавшего Дюплену магазина. После того как Дюплен рассказал об увеличении участия STN в типографских работах и о намерении заменить выходные данные на титуле третьего «издания», Фаварже понял, по каким причинам его встретили здесь так тепло. Дюплен просто не был в состоянии уплатить по векселям, выписанным на необычайно крупные суммы. Дополнительные типографские заказы должны были стать компенсацией за отсрочку по платежам. Это quid pro quo, этот обмен казался вполне разумным, поскольку Дюплен честно сказал, какую выгоду получал от печати каждого тома в Лионе: 1500 ливров. Еще он ссылался на то обстоятельство, что STN, в отличие от других типографий, было партнером в общем предприятии. А партнеры должны справедливо распределять между собой бремя расходов на производство товара. К тому же STN всегда может рассчитывать на помощь со стороны д’ Арналя, во власти которого было распорядиться хранившимися в его портфеле долговыми обязательствами таким образом, чтобы покрыть увеличившуюся задолженность Дюплена. В конце концов, д’ Арналь, будучи зятем Боссе, связан с STN и семейными узами.

Вопреки ожиданиям Фаварже, он прекрасно поладил с человеком, который позже окажется во всей этой истории с изданием «Энциклопедии» главным негодяем. Дюплен заверил его, что угроза со стороны пиратского in quatro Барре и Граби успешно устранена, а Фаварже поделился с ним своим открытием касательно того, как лозаннские и бернские пираты переправляют тюки изданных ими in octavo во Францию. Эта новость, судя по всему, привела Дюплена в восторг. «Здесь нужно будет подсуетиться, – воскликнул он. – Я этим займусь, и, честное слово, они очень удивятся, когда власти начнут конфисковывать у них одну партию за другой». В отчете об этой встрече, отправленном домой в Нёвшатель, Фаварже признался, что картина собственной деятельности во главе проекта, которую обрисовал Дюплен, показалась ему убедительной. Однако – и он счел необходимым особо оговорить это обстоятельство – от полученных инструкций он не отклонялся: «Слава Богу, я выполнил все пункты ваших инструкций без исключения, что само по себе непросто, если вы долго находитесь в обществе этого человека».

В течение следующей недели Фаварже каждый день обсуждал с Дюпленом дела, связанные с «Энциклопедией». Дюплен напечатал проспект к третьему изданию и циркулярное письмо, призывающее владельцев книжных магазинов начать сбор подписки. Оба текста Фаварже счел приемлемыми и отправил их в Нёвшатель на утверждение – которое в скором времени и было получено. В проспекте новое издание с грифом STN выглядело особенно привлекательным, а сам Фаварже существенно прибавлял солидности в качестве продавца «Энциклопедии». Он взял с собой некоторое количество экземпляров, погрузил их вместе с каталогом STN, а также проспектами новых изданий Библии и «Описания искусств и ремесел» в седельную сумку и в течение следующих четырех месяцев раздавал их везде и всюду, куда бы ни приводила его дорога. Однако, прежде чем трогаться в путь, ему предстояло управиться с множеством других дел в самом Лионе.

Одна из самых важных сторон всей миссии Фаварже заключалась в том, что он должен был вовлекать книготорговцев в разговор на профессиональные темы, чтобы понять, какие именно книги следовало бы перепечатать пиратским способом, и сообщить о своих предположениях в STN. Какие издания принесут самую большую прибыль? Как и десятки других издательств, существовавших возле французской границы, STN каждодневно решало этот вопрос. Окончательные решения члены правления могли принимать, опираясь на сведения, полученные из коммерческой переписки, и на собственную интуицию. Торговый представитель должен был снабжать их первоначальными сведениями, улавливая в досужей с виду болтовне с книгопродавцами малейшие намеки на нужную информацию. Первая из множества рекомендаций, собранных Фаварже за время путешествия, пришла от Вернареля, в Бурк-ан-Бресе. Он посоветовал STN перепечатать одно краткое изложение, только что вышедшее в Париже и, судя по всему, могшее вызвать немалый интерес у читателей, очарованных революцией, которая произошла два года назад в Америке: «Законы и установления Пенсильвании, переведенные с английского и посвященные доктору Франклину» (Les lois et constitutions de Pennsylvanie, traduit de l’ anglais et dédié au docteur Franklin). Вернарель заверил Фаварже, что новое издание этой книги будет хорошо продаваться. Если STN возьмется ее печатать, он будет готов сделать большой предварительный заказ и даже поможет «Обществу» получить текст, отправив в Нёвшатель один из тех шести экземпляров, что уже заказал у исходного издательства. Передав информацию домой, Фаварже на протяжении всего оставшегося пути прощупывал мнения книготорговцев насчет этой книги. В Лионе ни один из них о ней даже не слышал и не проявил к ней ни малейшего интереса. Приехав в Гренобль, Фаварже обнаружил, что у Бретта, самого значительного из здешних книготорговцев, в магазине было несколько экземпляров «Законов и установлений Пенсильвании», но покупать их никто не желал. Сам Бретт был о книге весьма невысокого мнения: «Какая-то мешанина из законов, и больше ничего». Больше Фаварже об этом издании ничего не слышал, пока не добрался до Марселя. Реакция владельцев здешних магазинов также оказалась негативной, так что проект пришлось похоронить.

Лион был наилучшим местом для сбора информации подобного рода, но Фаварже столкнулся с тем, что здешние книгопродавцы предпочитали держать рот на замке. Они сами охотно занимались пиратством, а летом 1778 года основной темой для разговоров были продажи «Энциклопедии» in quatro. Тем не менее Фаварже удалось выяснить, что Жан-Мари Барре, один из самых отчаянных лионских пиратов, так и не сумел распродать свое издание шестнадцатитомного «Курса занятий для обучения принца Пармского» (Cours d’ étude pour l’ instruction du prince de Parme)⁹⁶ Кондильяка. В STN отправилось письмо с предложением отказаться от идеи репринтного издания этого итогового свода просвещенческой мысли. Гораздо более привлекательной выглядела перспектива еще раз издать произведения мадам Риккобони⁹⁷: «Копия парижского издания наверняка пойдет хорошо: на эти книги всегда есть спрос». Фаварже и дальше будет собирать такие, столь необходимые для дела сведения, – до самого окончания своей поездки. Хозяева авиньонских книжных магазинов рекомендовали «Словарь великих людей» (Dictionnaire des grands hommes)⁹⁸. В Орлеане Летурми предложил «Письма Евлалии» (Les Lettres d’ Eulalie), роман Клода-Жозефа Дора⁹⁹; Куре из Вильнёва предпочел бы Les Jeux et amusements de la petite Thalie¹⁰⁰, книгу для детей, «которая, по его словам, очень хороша, – то есть хорошо продается». Если говорить о потенциальных бестселлерах, то наибольшее воодушевление у книгопродавцев вызывала «Исповедь» Руссо. Слухи о ее существовании и о том, что среди бумаг Руссо остались другие неопубликованные произведения, пошли сразу после того, как 2 июня 1778 года философ умер. В августе, когда Фаварже приехал в Марсель, его расспрашивал об «Исповеди» едва ли не каждый встречный, о чем он тут же и написал в Нёвшатель. «Налицо твердое убеждение в том, что рукопись существует, если не в Париже, то, может быть, в Голландии. Можно было бы напечатать и 3000 экземпляров такой книги. Если бы нам удалось быстро ее заполучить и оповестить о том всех наших лучших корреспондентов циркулярным письмом, они все ее купят, и даже за наличные». Несмотря на все старания, STN так и не удалось заполучить рукописи Руссо, так что в конце концов пришлось ограничиться перепродажей пиратских книг, выпущенных другими издательствами.

Также в Лионе Фаварже было поручено узнать, можно ли заказать там новый шрифт для третьего издания «Энциклопедии» и договориться с полудюжиной поставщиков бумаги, которые могли бы обеспечить ее беспрерывную доставку в необходимых объемах. Еще он обошел едва ли не каждого из тридцати восьми лионских книгопродавцев: улаживал вопросы с оплатой и принимал новые заказы. Помногу они у STN не заказывали, поскольку, во-первых, комплектовали свой ассортимент в основном за счет книг, выпущенных в Женеве и Лозанне, а во-вторых, и сами активно занимались пиратством. Зато они охотно охотно вступали в обменные операции с швейцарскими издательскими домами. В письмах Фаварже в STN то и дело попадаются длинные и подробные описания очередного такого предложения: торговцы были не прочь поменять некоторое количество книг из своих запасов на соответствующее количество книжных листов, отпечатанных в STN. Попутно он делал замечания касательно самих торговцев и того, как они ведут дела. Наблюдения подобного рода было особенно важно делать в Лионе, на что указывали инструкции Фаварже: «Приложите все возможные усилия для того, чтобы записывать все, что вы узнаете о книготорговцах, исходя из сведений, которые вам удастся собрать». В характеристиках, данных владельцам лионских книжных магазинов, Фаварже был краток и напрочь лишен сентиментальности. Вот его мнение о Жакно: ненадежный, «меч обоюдоострый; я бы поостерегся связываться с ним надолго и всерьез». Фланден: торгуется до последнего и «обладает собачьим нюхом на стоимость каждой книги». О братьях Периссе: крайне скрытные, «карты они привыкли держать ближе к орденам, эти господа, но согласились, что в Лионе не печатается ничего, кроме всяческих безделок и „Энциклопедии“ in quatro». У каждого книготорговца имелись свои особенности, и с большинством из них было крайне трудно найти общий язык: «Я пробыл в этом городе достаточно долго, но тут, если ты выражаешь намерение пообщаться с этими господами, у них никогда не находится времени на то, чтобы тебя выслушать. Складывается впечатление, что каждому из них приходится управлять целой империей, тогда как в действительности они почти ничем не заняты».

Резкий спад торговой активности Фаварже отчасти объяснил тем бумом, который возник вокруг «Энциклопедии» и оттянул средства от торговли всеми прочими книгами: «Все, у кого были хоть какие-то свободные деньги и кто готов был вкладывать их ежемесячно или ежегодно в книги, вложили их в „Энциклопедии“ in quatro». Но основная проблема заключалась в полной неопределенности относительно того, как будет проходить объявленная правительством кампания по искоренению торговли пиратскими книгами. Проштамповка контрафактных изданий еще не началась, и когда Фаварже навестил местную палату синдиков, то не обнаружил там никакого энтузиазма по проведению в жизнь эдиктов 1777 года. «Я провел вторую половину вчерашнего дня в палате синдиков, – пишет он 15 июля. – И не понимаю, как эта несчастная затея с печатями может претвориться в жизнь без жуткой путаницы». Ему довелось стать свидетелем конфискации целой партии (не принадлежавшей STN) пиратского издания трудов Анри-Франсуа д’ Агессо, французского канцлера времен Людовика XV, но оказанным ему приемом тем не менее он остался доволен: «За то время, которое я провел в этом судилище инквизиции, мне удалось повидаться едва ли не со всеми синдиками, которые держались со мной вполне благопристойно».

Предпринимательство, Просвещение, пиратство, спекуляция – в Лионе все это переплелось между собой настолько туго, что Фаварже продлил свое пребывание в городе. Он не мог уехать, не разрешив еще одной ключевой проблемы, которая также имела прямое отношение к главным целям его визита: нужно было изыскать способ проводить книги через это «судилище инквизиции».