Замыкала шествие группа солдат, единственная сохранявшая строгий порядок. Впереди, грозно покрикивая на запрудивших дорогу хартвордцев, ехал сир Балдрик Одли, начальник замковой стражи. С десяток наемников, не особо церемонясь, древками копий распихивали толпу, освобождая путь для огромной телеги, которую с натугой тащила четверка лошадей. На ней стоял большой ящик не меньше пяти локтей высотой, скорее, даже не ящик, а нечто прикрытое деревянными щитами, скрепленными по бокам железными скобами. На телеге рядом с возницей сидел замковый лекарь, он же Хранитель манускриптов Миртен, по обыкновению одетый в длинную темно-красную рясу, изрядно запылившуюся в дороге.

Телегу почти вплотную подвезли к помосту с виселицей. Полторы дюжины солдат, вместе с присоединившимися к ним стражниками, зацепили ящик веревками и втащили его по предварительно установленным полозьям. Замковый плотник принялся молотом сбивать железные скобы.

Толпа охнула и подалась вперед. В клетке сидело, забившись в угол, непонятное волосатое существо. Двое наемников, вооружившись копьями, без церемоний принялись тыкать его через прутья; существо, поначалу как будто и не чувствовавшее уколов, вдруг взревело и бросилось на обидчиков, сумев выдернуть копье у одного из них. Ловко перехватив древко в руке, дхарг занес его для броска. Какая-то женщина завизжала. Наемник, столь незадачливо лишившийся своего оружия, лежал на помосте на спине в трех шагах от клетки. Пытаясь отползти назад на руках и шепча что-то побелевшими губами, он остановившимся взором смотрел на острие копья, направленное ему прямо в грудь.

– Кроххш, – низким гортанным голосом прохрипел дхарг. – Н’гор кроххш.

Дхарг был огромен. На голову выше самого высокого человека, хоть и стоял он сильно сгорбившись, с широченными плечами. Его руки, или скорее, лапы толщиной превосходили человеческую ногу, а по длине свисали почти до колен. Ноги напоминали козлиные и оканчивались здоровенными ступнями с тремя пальцами каждая. Все тело поросло буроватой шерстью. Он был почти обнажен, если не считать потерявшей свой цвет грязной набедренной повязки, и весь заляпан высохшими кровавыми пятнами. А морда… морда походила на кабанье рыло с огромными желтоватыми клыками, торчащими вверх.

Не опуская руки с копьем, он медленно обвел толпу мутным взглядом. Голова его дернулась, и глаза остановились на фигуре в красном балахоне, торопливо поднимавшейся на помост.

– Миртен, стой! – яростно заорал сир Балдрик. – Назад!!!

Лекарь, даже не обернувшись, махнул рукой, как будто отгоняя надоедливое насекомое, и приблизился к клетке.

– Итмаг’ш вахх, – тихо и старательно произнес он, – тморр кохш’шваар.

Взгляд чудища застыл.

– Кроххш, – вновь прохрипел он. Миртен покачал головой. Потом очень, очень медленно протянул руку к копью. Дхарг взревел и, переломив древко, как тростинку, отшвырнул обломки в сторону.

– Ух-ходи, – вдруг явственно произнес он и, не обращая уже никакого внимания ни на Миртена, ни на обступивших помост солдат с натянутыми луками, уселся в углу клетки, прикрыв глаза.

Миртен зло обернулся к лежащему наемнику.

– Дурень. Вон отсюда. – И, подобрав полы своей хламиды, принялся спускаться вниз.

– Сир Балдрик! – Начальник стражи хмуро уставился на щуплую фигуру лекаря. – Поставьте охрану. И каждый, кто посмеет размахивать тут своими железяками, еще до заката отправится в петлю. Я обещаю это от имени его светлости.

– И еще одно. – Миртен глянул на Балдрика снизу вверх. – Вечером переправьте нашего пленника в подземелье. И проследите, пожалуйста, самолично. Чтобы без происшествий.

*      *      *

Джош на пару с Гуго наблюдали за всей этой сценой, примостившись на крыше одного из складов, окружавших замковую площадь.

– Вот тебе и сказки… – выдохнул наконец Гуго. – Что за зверина такая, не подумал бы даже… А морда, морда-то какова! Видел?! Что ж его сразу-то не убили, хотел бы я знать?

– Я б тоже не убил. – Джош пожал плечами. – Это ж просто. Сам рассуди – этих тварей за Валом, судя по всему, тьма тьмущая. И что там делается, тоже никому неведомо. Миртен с лордом узнать хотят, что. Потом – он же сбежал оттуда. Почему сбежал? Интересно все-таки. А какой прок от мертвого дхарга?

– По-моему, ты книжек перечитал. От живого большой прок. Все вы такие, ученые-сухари моченые… узнать там чего-нибудь еще. Да кому это надо? Я чуть от страха в штаны не наложил, когда этого урода увидел. Так что по мне, прибил бы его сразу, как только заметил, пока он шевелиться еще не мог. А так, конечно, удивительно. Он и разговаривать умеет. Ни за что б не подумал. А лекарь-то-библиотекарь каков! Молодец мужик. Я-то думал, что он только со склянками возиться горазд.

– Да, удивительно, – Джош согласно покачал головой, – надо же – Миртен язык знает, на котором никто не разговаривает. Дхаргский. Надо бы порасспросить его об этом. Ладно, пошли отсюда, на кухню пора. Этот чернявый лорд приехал, а сегодня вечером, как я понимаю, еще народ прибудет, так что работы будет по горло.

Гуго кивнул. Особых обязанностей у него не имелось, и на кухне он обретался в качестве мальчика на побегушках. Поди туда, принеси то, позови того, найди это.

Легко спрыгнув с крыши, друзья направились к входу в замок, по дороге посетовав друг другу на то, что теперь из-за того бездаря-наемника вокруг клетки с дхаргом выставили охрану. Впрочем, смотреть уже было не на что: пленник, сгорбившись в углу клетки, не подавал признаков жизни, а стражники грозно цыкали на каждого, кто пытался криками расшевелить чудище.

У ворот они остановились. Похоже, пробиться к кухне требовало особого труда: весь двор запрудили телеги со скарбом, народ тащил в разные стороны взбрыкивающих лошадей, и тьма-тьмущая носильщиков и наемников, отчаянно ругаясь, пыталась разгрузить поклажу и, что было еще труднее, в целости и сохранности дотащить ее до места назначения. Обеденные столы заняли веселящиеся и орущие солдаты, вокруг которых столпилась дворня, бросившая ради такого случая свои дела.

– А я ему и говорю…

– Смотрю – лежит. Я сначала подумал, мешок какой…

– А Ганс, дурень, давай орать…

– Сам дурень…

– Фальбут к стенке подошел, его как молнией шарахнет, он на пять шагов отлетел…

Старательно прислушиваясь к обрывкам рассказов, доносившихся со всех сторон, друзья пробирались вперед.

– Джош! Джош, привет! Стой!

В общем гаме Джош не сразу понял, что его зовут. Он живо обернулся на знакомый голос.

Лавируя в толпе и ловко уворачиваясь от лошадиных копыт, к ним скорым шагом приближался мастер Томас Одли, сын Балдрика. Ростом чуть пониже Джоша, с вьющимися каштановыми волосами до плеч, Томас был просто красавец. Ладно скроенный, с мужественным лицом, но казалось, что все это его самого, как будто, не очень-то и волновало, чего нельзя сказать о многих девичьих глазах, которые нередко с явным интересом провожали взглядами его фигуру. Да уж, мельком подумал Джош, их можно понять, особенно сегодня. В новенькой форме, с развевающимся плащом и в начищенных сапогах со шпорами, а сбоку – самый настоящий меч в кожаных ножнах. Здорово. Жозефина, кстати, тоже как-то пыталась строить ему глазки, впрочем, без особой надежды. Она считала себя практичной девушкой.

Друзья обнялись.

– Привет, Том. Отлично выглядишь.

– Ох, уморил! – Томас хмыкнул. – Хочешь за мной поухаживать? Гуго, привет! Куда идете?

Гуго церемонно наклонил голову.

– Нас намедни на бал пригласили. Идем к портному платье заказывать.

– Ха-ха! Смешно. На кухню, что ли? – Томас развернулся, и они уже втроем направились к замковым Палатам. – Джош, слушай, так поболтать охота. Давай, я попробую тебя от мастера Гербера отмазать? Может, получится?

– Не знаю. – Джош пожал плечами. – Я уж с обеда там не показывался. На ваше чудо-чудное смотрели, что вы привезли. И как же вам его пленить-то удалось?

– Да уж. – Том улыбнулся. – Потеха случилась еще та. Да и другого много чего интересного. Знаешь, а Вал-то разрушен!

– Разрушен?!

– Ну да. Дыра такая, что шестеро конных в один ряд пройдут. Только, чур, я не говорил вам ничего. Мы починили его, как смогли, камней натаскали. Его светлость строго-настрого запретил всем об этом распространяться.

– Пф-ф, ну да. Двести человек видели, и никто никому ничего не скажет.

– Да я тоже об этом подумал.

Разговаривая, друзья мало-помалу дошли до входа в кухню. Дверь была распахнута настежь; через нее туда-сюда сновали носильщики, затаскивая внутрь бесконечные корзины и бочонки.

– Эй, вы. Стоять!

Резкий голос за спиной заставил всех троих недоуменно обернуться. Со стороны Палат к ним приближался невысокий, одетый во все черное человек, с уродливым шрамом на щеке, в кафтане с посеребренным поясом и рукавами, концы которых свисали почти до земли. Сбоку у него болтался длинный и, судя по виду, дорогой кинжал, с вделанным в рукоять крупным мутноватого цвета изумрудом.

– Ты, – указательным пальцем он небрежно ткнул в Джоша, – следуй за мной. А вы оба можете идти. – Он кивком указал в сторону парадной лестницы, ведущей на первый этаж господских покоев.

Не дожидаясь ответа, человек развернулся и, осторожно ступая по пыли черными бархатными туфлями, зашагал к Палатам.

Джош пожал плечами.

– Эй, кто вы? Куда идти?

– Мой господин хочет поговорить с тобой. Шевелись.

– Сир Рутвен?

Человек остановился. Вполоборота глянув на Джоша, он еле заметно качнул головой.

– Его светлость граф Клеймор. Не заставляй его ждать. И меня тоже.

Только сейчас Джош обратил внимание на еще одну черную фигуру, стоявшую на нижних ступеньках парадного входа. Рич Беркли, сойдя с коня, оказался невысокого роста, а поза его заставляла предположить, что он, по всей видимости, довольно сильно хромает; одна нога была чуть короче другой. Засунув большие пальцы рук за пояс, весь расшитый золотом и драгоценными камнями, он внимательно разглядывал приближающегося юношу.

Джош в недоумении подошел к лестнице.

– Ваша светлость… – он неловко преклонил колено.

– Кто ты? Как зовут? – Скрипучий голос сира Рича словно царапал по ушам.

– Работаю на кухне, сир. Помогаю там мастеру…

– Кто родители?

– Я сирота, сир.

– Сними рубаху.

Джош потрясенно уставился на графа. Тот нетерпеливо щелкнул пальцами. Человек в черном подскочил к юноше.

– Делай, что говорят. Живо.

Пожав плечами, Джош встал и принялся медленно развязывать тесемки, но в то же мгновение отлетел в сторону, получив сильнейший удар по затылку. Рядом высилась квадратная туша главного повара с еще поднятой рукой, а в десятке шагов за ней – запыхавшаяся фигура Гуго. Повар неуклюже бухнулся на колени.

– Это поваренок мой, ваша светлость. Руддик Гербер к вашим услугам. Уж простите великодушно. Ежели натворил чего, шкуру с него спущу. Пошел вон отсюда! – рявкнул он, поворотив голову в сторону ошалевшего Джоша.

Пару мгновений граф Клеймор смотрел на мастера Гербера. Затем улыбнулся уголками рта.

– Мастер Гербер! Брат так нахваливал ваше мастерство, что я жду-не дождусь вечерней трапезы. Пироги с олениной и горячим перцовым соусом. Они будут?

– Вне всякого сомнения, милорд. Кроме того, арденнские ржанки с шафраном и еще…

– Превосходно. – Граф Клеймор развернулся и, прихрамывая, принялся взбираться по лестнице. Черный человек, косо глянув на Джоша, последовал за своим господином.

Подождав, когда его светлость скроется за высокими двустворчатыми дверями, повар с трудом поднялся, схватил Джоша за руку и, пыхтя, потащил его за собой.

– Да в чем дело, в конце концов?! – Джош еле поспевал передвигать ноги, морщась от боли и в голове, и в руке; здоровенная пятерня мастера Гербера мертвой хваткой вцепилась в его запястье.

Все так же молча главный повар втащил Джоша на кухню и затолкнул его в небольшую полутемную каморку, с потолка которой свешивались многочисленные палки колбас и копченых окороков. Густо пахло сыростью и специями.

– Садись.

– Да объясните мне уже…

– Молчи и слушай, Джош.

Джош в изумлении открыл рот, забыв даже потереть ушибленный затылок. Он не помнил случая, чтобы мастер Гербер обращался к нему иначе, чем «эй, ты» и «пошел вон».

Выпустив полную грудь воздуха, повар уселся на топчан.

– Держись подальше от Рича Беркли. Держись от него так далеко, как только сможешь. А если судьба сведет тебя с ним достаточно близко, удирай так, чтобы только пятки сверкали. Понял?

– Понял, мастер Гербер. Но все-таки…

– Нет. – Повар предостерегающе поднял вверх руку. – Больше ничего тебе сказать не могу. На кухне не показывайся. Чтоб не видел я тебя эти два дня.

Вздохнув, Гербер поднялся и вышел за дверь, оставив Джоша в совершеннейшем ошалении.