– Мне правда очень жаль, прости меня. Я люблю тебя, я буду в городе пару дней и хотела бы, чтобы мы поговорили. Но если нет, я понимаю. Прости, – повторяю я и выхожу в пустынный коридор, захлопывая за собой дверь. Я не ожидала ничего другого, но, наверное, зная Анну, думала, что это будет в более мягкой форме, и она не выгонит меня из своей квартиры. Надеюсь, что хотя бы из жизни она ещё меня не выкинула. Я до последнего буду надеяться на то, что однажды Анна меня простит и найдёт в себе силы поговорить со мной обо всём. А пока единственное, что я могу сделать, это оказаться в доме моих воспоминаний и собрать вещи прежде, чем навсегда проститься с городом и своим прошлым.

На дорожке, ведущей к дому, валялись опавшие листья, и я неожиданно осознала, как долго не была дома. Остановившись перед входной дверью, я замерла и обвела взглядом весь дом, территорию, покрытую давно не стриженым газоном, выцветшими гномами на клумбах, которых никто не убрал зимой, чтобы краска не потрескалась. Было видно, как давно никто не ухаживал за этим местом, и от этого сердце с болью сжалось. Я потеряла мать 10 лет назад, год назад лишилась отца и сестры, так и не смирившись с болью от первой самой большой потери в моей жизни. Теперь я абсолютно одна и не знаю, могу ли рассчитывать на кого-то, кроме себя. Я люблю Дэна, я счастлива с ним, но всё ещё не могу доверять так, как делала это раньше. Я не могу и любить его так же, как когда-то любила Фабиана. Говорят, что любовь каждый раз разная, и я думала, что с каждым разом любовь будет сильнее, и с моим мужем я буду знать, что я никого не любила сильнее, чем его в своей жизни. Вот только сейчас, рядом с Дэном, я вынуждена признавать, что мои чувства к нему пусть и сильны, но Фабиана я любила совсем иначе. Я отдала бы за него жизнь, душу и сошла бы в ад, лишь бы быть рядом с ним. Не уверена, что ради кого-то ещё в своей жизни я бы сделала подобное.

Дверь непривычно скрипнула, поддавшись ключу, и в дом проник свет от фонарей с улицы. Я ехала всю ночь, чтобы оказаться здесь и почувствовать себя хотя бы на мгновение дома. Но я не ощущала ничего, кроме одиночества. На полу и полках с книгами в коридоре лежала пыль. Я щёлкнула по выключателю возле двери, и несколько лампочек тут же перегорели, так и не начав работать. Осталась гореть одинокая лампочка в коридоре, и я, не раздеваясь, прошла в дом. Здесь всё кричало о забытьё, запустенье и том, что свет и жизнь давно ушли из этих стен, оставив только разочарование и боль. Я поморщилась от холода.

Неожиданный звук моего телефона вывел меня из грустных размышлений, и я, не глядя на экран, нажала «принять вызов» и поднесла телефон к уху, поднимаясь на второй этаж.

– Я соскучился, – вместо привычного приветствия услышала я в трубке и улыбнулась такому началу разговора с Дэном.

– И я, надеюсь, скоро буду рядом.

Я толкнула ногой дверь своей спальни, и в воздух поднялась пыль, заставляя меня громко закашлять.

– Ты где? – прокричал в трубку мужчина, пытаясь перебить мой кашель.

– Доехала до дома, здесь давно никто не был, – я распахнула окно, впуская свежий воздух и утирая свободной рукой слёзы, выступившие на глаза от неожиданного сильного кашля.

– Твоя сестра не ездила туда?

– Видимо, нет, хотя я не удивлена. Она не желает иметь ничего общего со мной, – я попыталась сказать это как можно равнодушнее, но знаю, что не смогу убедить в этом ни себя, ни Дэна. Он прекрасно знает, как больно мне оказалось прощаться с Евой и любой возможностью восстановить отношения.

– Что планируешь делать? – решил сменить тему он, за что я была искренне благодарна.

– Хочу собрать вещи в коробки, выкинуть ненужное, и освободить дом, чтобы подготовить к продаже. Надо всё вымыть и вычистить.

Я стянула покрывало с моей кровати и бросила на пол. Мне хотелось лечь спать и проснуться снова в Вегасе, пережив эти дни как можно быстрее. Мне нужно было вернуться в спокойный мир к Дэну и его заботе, чтобы навсегда перестать думать о прошлом. К сожалению, чем дольше я нахожусь в своём прошлом, вдали от Дэна, тем больше возвращаюсь мыслями к Фабиану и нашему неудавшемуся прошлому. А это очень плохо для моей и без того истерзанной души.

– Может, просто наймёшь людей, а сама вернёшься домой?

– Я бы хотела, но ты же понимаешь, что здесь много вещей мамы, которые я не могу доверить никому. Но я постараюсь как можно быстрее закончить здесь и прилететь к тебе.

– Я буду ждать. И Алиса, – Дэн сделала долгую паузу так, что у меня перехватило дыхание, – надеюсь ты знаешь, что я люблю тебя.

Я громко выдохнула в трубку и прикрыла глаза от удовольствия, каким эти слова разливаются по моему телу, даря успокоение.

– Конечно, и я люблю тебя, – на одном дыхание выдаю я, хотя уверена, что Дэн и без того прекрасно осведомлён о моих чувствах к нему.

– Просто помни об этом. Знаю, тебе тяжело сейчас, и дом навевает плохие воспоминания, но не позволяй прошлому забрать тебя у меня, – его голос меня немного пугал, но я знаю, о чём он говорит. Дэн даже на расстояние чувствует то, как меня поглощает этот мир моих ошибок и разочарований, и что я перестаю быть собой, когда я далеко от него.

– Хорошо, – шёпотом говорю я.

– До завтра, – прощается Дэн и, не дожидаясь моего ответа, вешает трубку.

Вся тяжесть этого дня неожиданно падает на мои плечи, и я ощущаю, будто тонна ошибок свалилась сверху и придавила меня к земле, не позволяя пошевелится. Я стою несколько минут в тишине заброшенного дома, пытаясь унять бешено бьющееся в груди сердце.

Когда я наконец отмираю, на часах показывается цифра 4:03.

Наспех принимаю душ, стараясь смыть с себя дорогу, надеваю любимую пижаму, которая лежала на привычном месте в верхнем ящике моего комода, и ложусь в кровать. Старые, пахнущие мной простыни, дарят ощущение того, что я маленькая девочка, вернувшаяся к себе домой, где всё, как и всегда. Привычная обстановка, мой дом, мои игрушки и даже запах становится похожим на родной, но немного забытый. Я прикрываю глаза, прижимая к себе белого плюшевого зайку, как делала в детстве, и надеюсь, что сон заберёт меня. После такого дня мне просто необходимо отключиться и проспать несколько часов.

Уже не знаю, сплю я или нет, но мне нравится ощущение, что я испытываю. Так спокойно на душе. В глаза попадает яркий свет, но я морщусь, желая отогнать лучи утреннего солнца от себя, переворачиваюсь в постели, всё ещё пребывая во сне. Я втягиваю носом запах, что меня окружает. Он какой-то другой, но ещё более родной, в нём я бы могла находиться вечность. Он обволакивает меня и заставляет расслабиться. Я чувствую себя дома, под защитой, и мне не нужно больше бояться. Чувствую, что улыбаюсь во сне, потому что мне нравятся эти ощущения, только не понимаю, откуда они взялись. Возможно, так на меня влияет присутствие образа мамы совсем рядом, а может я так устала, что мозг наконец отключился, и даёт мне отдохнуть. Я не хотела бы просыпаться от этого идеального сна. Сильнее притягиваю к себе зайку и морщусь от ещё более яркого света, стараясь увернутся от него. Но это невозможно. Тянусь рукой к окну, чтобы задёрнуть шторы, и снова погрузиться во мрак, такой удивительно приятный и дарящий свободу. Но вместо холодный стены мои пальцы нащупывают что-то тёплое и мягкое. Я резко одёргиваю руку, и открываю глаза.

– Не думал, что мы начнём с этого, но продолжай, – насмехающийся голос мужчины заставляет меня вскрикнуть от ужаса и вскочить в кровати, прижимая к себе плюшевую игрушку. Я ещё не понимаю, где я нахожусь, но теперь это больше похоже на мой самый страшный кошмар.

Глаза постепенно привыкают к свету, и только когда он видит, что я приняла реальность, убирает телефон с включённым фонариком в задний карман, погружая нас в темноту ночи. Я снова пытаюсь привыкнуть, но теперь к темноте, и молюсь, чтобы это был лишь страшный сон. Ведь это всего на всего разыгравшаяся фантазия, ведь не может быть, чтобы это было правдой. Но мои надежды тщетны.

– Скажи что-нибудь, малышка, я долго ждал этой встречи, – зло цедит он сквозь зубы и садится на край кровати, заставляя меня сжаться и практически слиться воедино с деревянным подголовником односпальной кровати.

– Что ты здесь делаешь? – мой голос дрожит от страха. Я понимаю, что это не закончится ничем хорошим для меня. С трудом сглатываю и сжимаю дрожащими пальцами зайку в руках, в надежде, что он сейчас превратится в прекрасного принца и спасёт меня. Но мой прекрасный принц уже давно стал самым ужасным монстром из фильмов ужасов и теперь смотрит на меня самым хищным взглядом, что я когда-либо видела в жизни.

– Пришёл за тобой, малышка, – тянется он ко мне и, не знаю, какие силы заставляют меня ожить, но я начинаю кричать, пусть и понимаю, что никто меня не услышит, но это как минимум напугает Фабиана настолько, чтобы остановиться и посмотреть так, как сейчас он начинает смотреть на меня. Он испугался моей реакции на него.

– Не трогай меня, – молю я и тяну на себя одеяло, стараясь спрятаться за ним. На мне лишь короткие хлопковые шорты и ничего не прикрывающая майка.

– Зачем ты так? Я же не маньяк какой-то. Я просто хочу поговорить, – его голос становится ниже и вкрадчивее, стараясь возбудить во мне старые ощущения и любовь к этому мужчине. Но он потерял мои чувства своим враньём и недоверием. Я не куплюсь на сладкие речи и добрый голос, слишком хорошо знаю, что он умеет притворяться лучше актёров с премией «Оскар».

– Ты уверен? Это ты не маньяк? Ты сидишь на кровати в моей комнате – это явно попадает под пару статей, ты совсем больной. Как ты вообще сюда попал?

– У меня есть ключ, – объясняет он, показывая мне ключ, достав его из кармана джинс, – так что никакого незаконного проникновения.

– Что ты делаешь в моей спальне?

Я совершенно не намерена с ним разговаривать, но Фабиан точно выгадал момент, чтобы подловить меня. Я не до конца пришла в себя от этого сна и теперь не могу рассуждать логически. К тому же, я так и не поспала, чтобы принимать какие-то решения. Я просто устала, чтобы что-то делать.

– Ты так сладко спала, и я не хотел тебя будить, – оправдывается он, но на его лице опять улыбка, и я знаю, что это всё неправда.

– Именно поэтому светил фонариком? Чтобы я не проснулась?

– Я скучал по тебе, вспоминал, какая ты идеальная.

– Ты точно больной, вали из моего дома, – пытаюсь как можно злее сказать я и толкаю мужчину ногой в бок, чтобы заставить его встать с кровати и уйти из моей жизни, ну или как минимум из этой комнаты, этого дома.

– Алиса, – его голос такой низкий, и я засматриваюсь в его чёрные глаза, которых в темноте комнаты практически не видно, но они прожигают во мне такую дыру, что мне не нужно видеть их. Боюсь, что тогда я точно пропаду в аду своих воспоминаний, – не делай этого, я пришёл за тобой, – он перехватывает мою ногу и прижимает к кровати. У меня нет достаточного количества сил, чтобы сопротивляться ему. Фабиан проходится пальцами от щиколоток вверх и сжимает с силой бедра, заставляя меня прикусить губу до крови. Я не должна это чувствовать. Но как заставить не чувствовать это дурацкое тело.

– Не трогай меня, – молю я шёпотом, потому что не могу перестать дрожать от его прикосновений.

Фабиан вытягивает меня на кровати и наваливается сверху, причиняя боль, и я заставляю себя начать вырываться. Он наклоняется ниже, и его губы касаются обнажённой кожи шеи и ключицы, и я не могу скрывать того, как по телу пробегает дрожь от его прикосновений.

– Моя малышка, я так скучал, – его голос проникает в меня, и я закрываю глаза, пытаясь отогнать это наваждение. Это всего лишь сон, – почувствуй, как ты реагируешь на меня. Нужно ли что-то говорить, моя девочка, – шепчет он мне на ухо, устраиваясь на мне, думая, что я сдалась. Его губы прикусывают кожу на шее, и я непроизвольно выгибаюсь от силы обрушившегося на меня чувства. Его губы рисуют дорожку вверх, и вот он заглядывает мне в глаза, ища в них любовь, которая когда-то жила во мне. Он наклоняется, чтобы поцеловать меня, и я вижу в его глазах огонь победителя и наконец понимаю, что для него это всё ещё игра. А я просто выигрыш, ради которого он готов сделать всё, что угодно, даже уничтожить меня.

Не знаю, откуда, но я беру в себе силы, и резко пинаю его между ног, сбрасывая с себя и с кровати. Вскакиваю и бегу в ванную, захлопывая за собой дверь и переводя дыхание.

Не так я представляла себе эту ночь в доме своего детства. Я включаю свет и осматриваю себя в зеркале. Глаза горят безумным огнём, грудь покрылась красными пятнами от возбуждения и желания, я не могу успокоить бешено бьющееся сердце и перевести дыхание.

Раздаётся стук в дверь, и я вздрагиваю, цепляясь пальцами за холодную столешницу у раковины.

– Алиса, открой, давай поговорим, – слышу голос Бойла, но знаю, что мне не стоит верить ни единому его слову.

– Фабиан, ты больной. Уходи, оставь меня навсегда, – кричу я, поворачиваюсь к двери и вижу его по ту сторону в своём воображении. Как спутались его чёрные волосы, а безумные чёрные глаза ищут меня сквозь запертую дверь. Я не успела разглядеть, во что он одет, но это и не требовалось. Моё тело и без того запомнило его джинсы и лёгкую футболку, сквозь которую я чувствовала его сердце. Ещё немного, и я могла бы дотронуться до него. Когда-то у меня была возможность коснуться его сердца, но он слишком быстро закрылся от меня, так и не решившись быть со мной откровенным. Теперь слишком поздно. Я больше не та, что любила его когда-то.

– Алиса, – зовёт он, и его голос задевает те струны моей души, что ещё принадлежат ему, и рука невольно ложится на ручку двери, но я не решусь её повернуть, – я люблю тебя.

Рука дёргается от ручки, будто она раскалённая, как лава, и я закрываю глаза, отходя к противоположной стене. Нет, он не говорил это. Это всего лишь дурной сон. Мне необходимо проснуться.

Я пытаюсь очнуться от этого кошмара, который так непрошено ворвался в мою безмятежную жизнь. Целый год я была далеко от него, была счастлива, и Фабиан не пытался со мной связаться, я ему была не нужна. А теперь всё снова. Это просто игра, в которой он не умеет проигрывать. Он не смирился, что я больше не его, он не может отпустить боль, потому что только она им и руководит по жизни. Никакой любви и привязанности, лишь желание подчинить и причинить боль. Я больше не могу верить ему, да и вряд ли когда-то стоило.

– Ты слышишь меня? – он громко стучит в дверь, и я боюсь, что он может её сломать – последнюю преграду между его ложью и моей доверчивостью. Надеюсь лишь на то, что, кроме двери – нашей преграды, я всё же научилась самообладанию и не позволю ему снова использовать меня в своих извращённых играх.

– Я люблю тебя, малышка. Я никому тебя не отдам, – кричит он через дверь, продолжая в неё бить, что пугает меня ещё сильнее, и я сглатываю, боясь, что он выбьет дверь, и мне уже будет нигде не скрыться.

Не знаю, сколько он продолжает бить в дверь, но неожиданно стихает, и я наконец открываю глаза.

– Я вернусь за тобой, Алиса, – говорит он абсолютно спокойно, и я слышу шум удаляющихся шагов. Не понимаю, что заставило его отступиться, впрочем, это не имеет значения. Лишь спустя несколько минут я позволяю себе оторваться от столешницы и открыть дверь. В доме тихо и снова спокойно. Вот только не у меня в сердце. Я не могу находиться рядом с этим мужчиной, не могу перестать чувствовать к нему самые невыносимые эмоции – те, что причиняют мне боль. Прошёл целый год, у меня есть тихая гавань, и я люблю Дэна, я знаю это наверняка. Но я не переставала любить Бойла, как бы ни старалась. Каждое его появление в моей жизни возвращает меня в воспоминания, когда я была счастлива рядом с ним. А я была, хоть и недолго.

Больше не решаюсь вернуться в свою спальню и опускаюсь на диван в гостиной, укрываясь пледом и закрывая глаза в надежде уснуть. Но это уже невозможно. Я боюсь, что снова проснусь, и рядом будет он – разрушитель моей жизни.

Но ещё больше я боюсь, что, когда я проснусь, его не будет рядом, а это окажется лишь моим безумным сном. Его слова, прикосновения и желание, которое невозможно было скрыть. Во мне есть силы сопротивляются ему, но нет сил обманывать себя и говорить, что я безразлична к нему. Нет, боюсь этого не случится никогда. Чтобы я ни говорила, как бы ни просила, мне не удастся навсегда изгнать его из моего сердца. Может быть только из жизни. Я молюсь, чтобы он воспринял мои слова всерьёз, и правда исчез навсегда из моей жизни, чтобы не бередить старые раны.

Вот только Фабиан Бойл не из тех, кто может сдаться. А я дала ему возможность узнать, что всё ещё трепещу от его прикосновений и слов, что всё ещё принадлежу ему против своей воли.