Глава 2. Варна

Никак простой люд не поймет, что зло и зимой не дремлет. Всем кажется, что нечисть вместе со зверями в спячку впадает и дрыхнет до весны, но уверенность эта обманчива и совершенно безосновательна. Конечно, сложно представить ведьму, завернутую в тулуп, еще сложнее поверить в то, что она в валенках по снегу бродит и на помело садится, но это не повод забывать о Студенце и его дрянном нраве. Перевертыши зиму любят, как и все твари, способные в животных обращаться, потому что зимой охотиться проще, можно к стае прибиться, никто не станет беспокоиться, если зазевавшегося охотника волки сожрут, – кто там проверять пойдет, не было ли среди зверья кого похуже? Но чем ближе Коляда, тем опаснее становится в забытых богом деревнях.

Варна ткнула Ивана в спину, чтобы поторапливался, – она замерзла, спина заледенела, сапоги мокрые, плащ висит на плечах неподъемным грузом, к полам прилипло столько снега, что можно слепить снежную бабу.

Дарий подставил лицо белым хлопьям и радовался как ребенок. Конечно, ему-то мороз не страшен.

– Болит еще?

Иван бросил на них трусоватый взгляд из-за плеча и покачал головой. Дарий напихал ему в рот целую пригоршню снега, чтобы язык не распух еще больше, и теперь мужик выглядел до крайности обиженным.

– Не дуйся, я ж не со зла.

– Не говори со мной, заложный. – Иван шустрее заработал ногами, прокладывая ими дорогу к деревне.

– Какой нежный, – фыркнул Дарий.

– Что тут странного происходит? – Варна завернулась в плащ, но теплее не стало.

– Да ничего не происходит. Живем себе, в ус не дуем, детей растим. Теперь на тот свет отправимся, верно, овец-то нет, есть нечего.

– Там не так страшно, как говорят, – попытался приободрить мужика Дарий.

Иван любезности не оценил, запыхтел, как загнанный конь, изо рта пар повалил и повис над ним непрозрачным облаком. Какой-то ранимый мужичонка попался, совсем шуток не понимает.

Деревня как деревня – улица, вдоль протоптанной дороги заборы стоят, за ними прячутся избы. Победнее, побогаче, но в целом – почти одинаковые. Правильно старики говорят: «Если видел одну деревню, считай, все повидал».

К каждой избе дорожка из еловых ветвей выложена. Ель – Древо Мироздания, местные хорошо подготовились к приходу Коляды. Пахучие ветви защитят дома от злых духов и прочей нечисти, волнами прущей из Черной Пади.

Варна прищурилась и разглядела в конце дороги покосившееся деревянное здание – крест блестел в предрассветных солнечных лучах, отбрасывал золотистые блики на дорогу. Значит, Слово даже сюда принесли, Светозарные времени зря не теряли.

– В нового Бога верите? – будто бы невзначай спросила она.

– А вы? – Иван плюнул на землю и остановился. – Верите, что где-то сидит старец, который ответы на все вопросы знает?

Для них существование «старца» было неоспоримой истиной. Как ведьмы черпают силу из крови и земли, заключая сделку со Зверем, так Светозарные присягают на верность Господу, получают Его благословение и возможность использовать особую силу против нечистых тварей. Разница заключалась в том, что Зверя Варна видела, а вот Бога – нет. Вряд ли на этой земле существовал человек, который узрел Его, так что неудивительно, что деревенские оставались язычниками.

– В дом вас не впущу. – Иван загородил собой калитку. – Хоть убейте, но не впущу.

– Тогда и со страстями Коляды сам разбирайся. – Варна надеялась получить хотя бы миску горячей ухи.

– Если вам приют нужен – вон, идите в часовенку, там все равно нет никого.

– Скотина ты неблагодарная, Ваня. – Дарий прижал мужика к забору. – Мы сквозь метель к вам пробирались, скакали без отдыха, лошади пеной изошли, а ты нам даже кров предложить не хочешь?

– Оставь его. – Варна стряхнула снег с плеча и окинула мужика тяжелым взглядом. – Когда на дом твой ляжет тень, когда ребенка подменят твари лесные, будешь в ногах у нас ползать, да только охотники Мрачного Взвода славятся хорошей памятью и дрянным нравом.

– Чур меня. – Иван оттолкнул Дария и юркнул во двор. – Чур!

Делать нечего, пришлось идти в церковь.

После ночного снегопада дорогу запорошило, идти было тяжело, зато удалось согреться. В церкви наверняка есть диакон или священник, отказать в помощи он права не имеет – оказывать посильную поддержку Взводу и Светозарным его обязанность.

– Сверкаешь, как начищенный медяк.

– Люблю зиму. – Дарий зачерпнул снег в ладонь.

– Не припомню, чтобы ты на Коляду веселился.

– Да и не в веселье дело. Сохну я в холоде куда медленнее. Помнишь, когда в последний раз ритуал проводили?

– Осенью.

«Через несколько дней после того, как ушел Свят».

– Вот, а скоро…

– Коляда и все ведьмы, что есть на земле, возликуют, проводя свои ритуалы.

– Какая ты мрачная. Веселее, праздники на носу, колядки, песни и…

Снежок угодил в плечо. Не ожидавшая такого вероломства, Варна пошатнулась и чуть не упала. Можно было прикрикнуть на него, а можно дать отпор, словно они вновь стали детьми… Вот только она отравлена Зверем, а он мертв.

Варна зачерпнула снега и кинула Дарию в лицо. Воспользовавшись замешательством друга, откатилась в сторону, слепила снежок и швырнула его следом. Снежок разбился о голову Дария, капюшон слетел, темные волосы разметались по плечам. Дарий припал к земле и юркнул за колодец.

– Сдавайся! – Варна спряталась за брошенной повозкой и налепила десяток новых снежков. Руки покраснели от холода.

– Ни за что! Я почти бессмертен, и у меня бесконечный запас снега!

Сражение не прошло без последствий – попавшееся на пути ведро разлетелось в щепки, пробегавший мимо пес получил снежком в бок, Дарий был ранен в плечо, грудь и голову.

Решив, что он сдался, Варна вернулась в укрытие и принялась готовить партию снежков, чтобы разгромить его окончательно. Но вдруг повозка натужно заскрипела. Варна вскинула голову и увидела над собой перепуганного упыря. Колеса прокрутились, он потерял равновесие и рухнул на подругу, погребя под собой труды последних минут.

Взметнувшийся снег запорошил лицо, попал в глаза и нос, Варна попыталась выползти из-под Дария, но он, хохоча, сжал ее в мертвой хватке. Его смех эхом отразился от домов, пронесся по дороге и вернулся к ним – громкий, свободный. Варна давно не слышала его.

– Я победил.

То ли от захлестнувших эмоций, то ли еще по какой-то неведомой причине Дарий клюнул ее в щеку холодными шершавыми губами. Она успела поймать его за воротник и прижать к себе, прежде чем он попытался отпрянуть.

– Мой нож упирается в твой живот, – прошептала Варна и уколола его острием для убедительности. – Ты мертв.

– Ну, я так не играю. – Дарий скатился с нее и уставился в посветлевшее небо. – У тебя всегда есть какой-нибудь фокус в запасе.

– Эти фокусы спасают наши жизни. – Она смахнула волосы с лица. – Признаёшь поражение?

– Но делаю это без удовольствия.

– Сойдет.

На пороге ближайшей избы Варна заметила розовощекого ребенка. Девчонка таращилась на них – и, наверное, довольно давно. Хорош Мрачный Взвод – вместо того чтобы искать зверя, который выпотрошил несколько десятков овец, охотники валяют дурака и друг друга.

Дарий показал девчонке черный язык, и та убежала в избу.

– Опозорились. – Варна встала и попыталась отряхнуть плащ от снега.

– Будто нам впервой. Зато сердцу весело. Что загадаешь на Коляду? Будем гадать?

– Ты слуга Господа, Дарий, гадания против правил.

– А мы никому не скажем. – Он подмигнул ей.

Его приподнятое настроение никак не вязалось с заданием, на которое их отправили.

Несколько недель округу изводила странная тварь. Казалось бы, смерть скота подозрений вызывать не должна, но когда гибнут целые стада, да еще и неподалеку друг от друга, это наводит на определенные вопросы. Волкам столько мяса не нужно, а две стаи на такой территории не ужились бы. Овец, которых охотники нашли в поле, просто загрызли, ничего странного в их гибели нет, так что, возможно, зов и правда ложный. Будет обидно, ведь во время Коляды можно поохотиться на кого-нибудь по-настоящему жуткого, а они тратят время в этой глуши, гоняясь за мороком.

В часовенке горел Живой Огонь – от жаровни поднимался дым, на полу лежал густой ковер из еловых лап. Внутри было тесно, но заброшенным это место не выглядело. Образа, канун – все натерто до блеска, каждый подсвечник, каждая икона сияла, отражая пламя свечей.

– От кого защищаешься елью? – Варна усмехнулась и поддела ветку носком ботинка.

– Сами знаете, что-то происходит тут, но никак не пойму, что именно. – Улыбчивый мужик средних лет поправил подрясник и подошел к ним. – Отец Ефим.

– Мрачный Взвод. – Дарий сел на лавку и вытянул ноги. – Нам бы поесть.

Священник прищурился, перекрестился, попытался даже пальцы к его лбу приложить, но Дарий успел перехватить руку и сказал:

– Обойдемся без попыток отправить меня в Навь.

– Я наслышан о тебе и хотел выразить свои соболезнования. – Ефим мягко разжал его пальцы и высвободил запястье. – Вижу, вам отдых нужен, но здесь нет ничего, ни еды, ни воды. Пойдемте ко мне домой, я вас угощу. – Ефим выглянул на улицу. – Темнеет, скоро ряженые ходить начнут.

– Будто без их тряпья да образин чертей на свете мало. – Варна кивнула. – Пойдем, раз зовешь. Убью за тарелку ухи.

– Надеюсь, убивать никого не придется. – Священник рассмеялся и пригладил волосы, еще не тронутые сединой.

Они вышли на улицу, оставив Ефима закрывать церковь. Дарий пристально наблюдал за ним, а потом спросил:

– Откуда он обо мне знает?

– Вещие вороны, охотники, мало ли кто мог рассказать ему байку про ручного упыря? – Варна пожала плечами. – Ты не о том думаешь, нам бы понять, откуда начать поиски твари, которая…

– Иван говорить с нами отказывается, а больше спрашивать некого, – перебил ее Дарий. – Не нравится мне этот священник, нутром чую, что-то с ним не так.

– Не там ты подвох ищешь. Совсем хватку потерял.

– Кто потерял, я?! – возмутился он. – Вот увидишь, найдем у него дома кости сваренных детей и…

– Я таким не промышляю. – Отец Ефим усмехнулся. – Но с удовольствием послушаю страшные истории о вашей охоте.

– Подслушиваешь? – Дарий прищурился.

– Побойся Бога.

Мягкая улыбка мужчины только сильнее злила упыря – Варна чувствовала, как все нутро Дария дрожит от возмущения. Странная реакция, обычно он уважительно относился к священникам – сам когда-то хотел стать одним из них. Быть может, Дарий переосмыслил свои взгляды.

Дом Ефима оказался обыкновенной избой, чуть беднее на вид, чем дома соседей. На калитке было что-то нацарапано, но надпись затерли. Хозяин виновато улыбнулся, когда заметил вопросительный взгляд Варны.

– Местные не очень рады тому, что в деревню пришло Слово.

– Что там было написано? – Она провела ладонью по шероховатому дереву.

– Изыди. – Ефим прошел во двор. – Они часто оставляют такие послания, то здесь, то на дверях церкви. Я не злюсь на них, люди темные, им нужно время, чтобы уверовать.

– Значит, насильно заставлять их верить ты не собираешься?

– Помилуйте, как можно? Вера либо есть, либо нет.

– Расскажи это солдатам, которые убивали тех, кто…

– Все мы не без греха, – перебил Дария священник. – Я несу крест своих ошибок, но за чужие отвечать не стану.

Варна хмыкнула. Ефим держался достойно и умело поставил Дария на место. Последний, конечно, ужасно злился, но ему иногда полезно было получить по носу.

– Чем богаты, как говорится.

Ефим впустил их в дом, расшевелил начавший было угасать огонь в печке и закрыл заслонку.

– Сейчас, там душенина в чугунке, пусть согреется, толку нет от остывшей. Может, сбору травяного? Сам сушил, подбирал так, чтобы приятно пить было. Добавил мяты, – заговорщицким тоном сообщил Ефим.

– Ну, давай сбору, – согласилась Варна.

Пока хозяин возился с самоваром, она решила согреть окоченевшие ноги. Сняла сапоги, закинула их на печку, придвинула к ней лавку и протянула к теплым камням посиневшие от холода ступни. Дарий показательно отсел к окну, всем видом давая понять, насколько недоволен происходящим.

– Тебе и тепла не надо? – спросил Ефим.

– Ему от него только хуже, – ответила Варна.

– Неужто?

– Знаешь, что с мясом происходит, если его в тепле оставить? – Дарий склонил голову к плечу, прожигая священника взглядом. – Так вот – я мясо.

– Дарий! – шикнула на него Варна.

– А что? Хотел ведь страшных историй, разве эта не самая жуткая? Нравится, отец?

– Ты юн и горяч, твои колкости меня не ранят. – Ефим выглядел скорее разочарованным, чем злым.

Дарий вскочил и вышел из дома, хлопнув дверью. Варна громко выдохнула, встала, налила себе травяного сбора и села на край стола.

– Вкусно пахнет.

– Сколько ему? Семнадцать? – Ефим открыл заслонку и взял в руки рогач.

– Через пару лет тридцать.

– Да что ты? А когда…

– Ему было чуть больше восемнадцати лет, ты прав.

– И он не стареет с тех пор?

– Как видишь.

– Страшное колдовство. – Священник поставил горшок на стол. – А еда? Есть ему тоже не нужно?

– Он мертв, отец. – Варна приподняла крышку и вдохнула крепкий мясной аромат. – Дарий не дышит, не спит, не ест, ему нужна только кровь.

– Господи спаси… – Ефим сел на трехногий табурет. – Какой ужас.

– Будешь причитать – он продолжит гавкать, в конце концов даже ты не выдержишь и завяжется драка. Я разнимать вас не стану, а у него, кстати, серп под плащом.

– Невзлюбил он меня.

– Ты живешь его жизнью. Накладывай, да побольше. – Варна кивнула. – Он не любит всех, кто способен взрослеть и выбирать свою судьбу.

Ненароком вспомнился Свят и их глупые пререкания. Взрослые мужики, а вели себя как дети. Но в конце Дарий повел себя по-взрослому, а ребенком оказалась она.

Варна вздохнула и принялась работать ложкой.

О Святе никто не говорил, все считали его погибшим. Вот бы и ей жить в неведении! Да только он на ее глазах обратился в пепел и взлетел в небо, окруженный ведьмами. Дарий принял его выбор, а вот она не примет никогда.

– Что за камень у тебя на душе лежит? – Ефим налил ей еще отвара.

– Там не камень, отец. – Она вздохнула.

– Я старше тебя лет на десять всего, можешь звать меня по имени.

– За что тебя, такого молодого, сюда сослали?

– Не хотел силой людей в свою веру обращать, – спокойно ответил мужчина. – Упирался, упирался, а потом пришли Светозарные с посланием, дескать, пора, батюшка, уезжать, если жить хочешь. Я и уехал, терять мне нечего.

– Хм. – Варна пожала плечами, но ничего не сказала.

– А ты во что веришь? Я вижу письмена на твоем клинке, но…

– Мрачный Взвод стоит на границе миров, веков и верований, – отчеканила она. – Если Господь откликается на молитвы, охотник может использовать его силу, но и языческих оберегов мы не чураемся.

– Интересная у вас жизнь, опасная, но хоть со скуки не помрешь.

– Зато просто помереть как нечего дел…

Дверь открыли будто пинком – в дом ворвалась женщина. Платок съехал с головы, лицо красное, заплаканное, богатый тулуп распахнут. Собиралась она явно впопыхах.

– Правду говорят, что вы охотники?!

Не дождавшись ответа, женщина упала на колени, приложилась лбом об пол, схватила Варну за босые ноги и запричитала:

– Помоги, помоги безутешной матери! Ушла, пропала дочка, не могу найти ее! Сама не знаю, как так вышло, калитка заперта была, а Машка возьми, да и…

– Стой, погоди. – Варна оторвала женщину от себя, отодвинулась и, не переставая жевать, спросила: – Как дочь твоя с моей работой связана? Мы поиском детей не занимаемся.

– Тут тварь рыщет, сама знаешь! Украла детку мою, украла! – Мать залилась слезами, Ефим присел рядом с ней и обнял ее за плечи. – Клянусь, не сама она ушла!

– С чего ты взяла? – Мясо в душенине было удивительно вкусное, нежное, крольчатина, наверное; отвлекаться от еды из-за чужих бед Варне не хотелось.

– Она никогда от меня не отходит, с рождения хвостом за мной, я…

– Прямо с рождения ходит? – Варна вздохнула, отложила ложку и наклонилась к женщине. – Ладно, что за девчонка у тебя? Во что одета была?

– Мелкая такая, светленькая, глазки голубые, ей шесть лет недавно исполнилось, совсем крошечная. А одета, ох, сейчас… – Мать крепко задумалась. – Шубку отец привез из Ясностана, красная такая, яркая-яркая, уж не знаю, чем они мех покрасили, но…

– Ясно, – перебила ее Варна. – Куда пойти могла? Сегодня Коляда, может, к друзьям убежала?

– Нет, Машка не могла, мала еще, никуда одна не ходит, да и друзей нет у нее. – Женщина замотала головой. – Помоги найти, а? Люди мы зажиточные, муж мой дегтекур^[1], да какой! Постоянно в столицу катается, учит тамошних неумех деготь гнать да кожу выделывать с его помощью. Отплатим! Монет насыпем, сколько скажешь!

– Погоди с монетами. – Варна задумалась. – В округе действительно что-то бродит, но пока мы не узнали, что именно.

– Так узнайте! Пойдем в наш дом, напою, накормлю, перины мягкие, подушки пуховые! Только найди Машку мою!

– Я с вами пойду. – Ефим встал.

– Он что, не блаженный? – удивилась женщина.

– Кто тебе сказал такое? – в свою очередь удивился священник.

– Так все говорят.

– Мы ребенка искать будем или выяснять, хворый ты душою или нет? – Варна встала. – Раз решил – одевайся. По пути Дария захватим.

– Мы ведь не знаем, куда он ушел. Он может быть далеко. – Священник торопливо надевал тулуп.

– Не может. – Варна с сожалением сняла с печи не успевшие высохнуть сапоги. – Никуда ему от меня не деться.