– Нет, я ни с твоими, ни со своими не разговариваю без надобности.

– Они рассказывают интересные сплетни о том, где она сегодня была.

– Так где же?

– В тюрьме! – понизив тон, членораздельно произнесла Эвелина. – У Кеннеди!

Глаза наследницы заметно округлились от ужаса:

– Бог мой! Надеюсь, с ним всё в порядке?

– А что с ним могло приключиться? – не понимая реакции сестры, удивилась шотландская принцесса.

– Боюсь, что наша маркиза могла его порядком потрепать, – приложив руку к груди, отозвалась англичанка. – А если через некоторое время его найдут мёртвым, я не удивлюсь…

– Брр… Что за гадости? – передёрнула плечиками Маленькая леди. – Зачем Анжелине его убивать?

– Я думаю, у неё на то есть свои причины…

– Перестань раньше времени волноваться. Ничего с ним до суда не случится. А вот потом… Будет болтаться на виселице!

– Эви, не говори так! – укоризненно покачала головой наследница.

– Что я не так сказала? – искренне удивилась девушка, разведя руками.

– Зачем на виселицу? Разве он сотворил что-то ужасное?

– Если не на виселицу и не четвертуют, то упекут в Тауэр до конца его дней! – холодно рассудила Маленькая леди.

– Ты так жаждешь этого наказания, словно он тебя лично обидел, – опешила Ирена. – Тебе-то он что сделал?

– Мне-то он ничего не сделал, а вот что он хотел сделать с тобой, тебе напомнить? – приподняв бровки, строго ответила шотландская принцесса.

– Хотел, но не сделал же! – возразила англичанка, на миг прикрыв ресницы. – Да и хотел ли, вопрос…

– Он пойман на месте и обвиняется в государственной измене! Этого недостаточно?

– Намерения, не воплощённые в жизнь, – это не доказательство вины, Эви, – отпарировала принцесса. – А что у Чёрного Джона было в голове, не знает никто.

– Ерунда какая, – повела плечиком шотландка.

– Кроме того, я думаю, что Кеннеди уже всё очень хорошо обдумал за те полгода, что провёл в тюрьме. И осознал свои ошибки.

– Ошибки? – изумилась Маленькая леди. – Ирена, что ты такое говоришь? Ты слишком благосклонна к нему!

– Я просто не считаю, что вина разбойника Кеннеди настолько ужасна, чтобы лишать его жизни и воли, – настойчиво произнесла девушка. – Он не бродяга, а потомок благородной дворянской семьи.

– Странная ты какая-то сегодня, – прикоснувшись ко лбу сестры, произнесла Эвелина. – Давай больше не будем говорить о нём.

– Хорошо, не будем. Давай вспомним что-нибудь более приятное к ночи.

– Давай. Лучше поговорим о стражах! Ты знаешь, я заметила кое-что интересное. Я ведь тоже наблюдательная, не меньше, чем твои ребята. И с соображаловкой у меня всё в порядке, как сказал тот парнишка тёмненький… Имя забыла!

– Рой, – подсказала Ирена.

– Да, Рой, – кивнула Эвелина и прищурилась. – Очень хорошенький.

– Да, – коротко ответила наследница.

– Такой шустрый: молчит да делает. Я заметила, что он возле тебя всё время вертелся.

– «Вертелся», по-моему, слишком громко сказано, – заметила девушка. – Вертелись, скорее, Робин и Джером. А Рой Фокс на их фоне больше похож на статую.

– Ой, неееет, – засмеялась Эвелина. – Если среди стражей кто и статуя, так это Рей Шервуд!

– Есть такое, – кивнула Ирена.

– А самый молчаливый из всей компании испанец, конечно. Он и довольно взрослый уже.

– Да, загадку Джека я ещё не разгадала…

– Скажи мне, сестрёнка, – хитро склонив голову набок, почти шёпотом проговорила шотландская принцесса. – Полгода назад ты встретила стражей, полгода назад рассказала им обо мне. Полгода назад они узнали твою тайну, полгода Джон Кеннеди сидит в Тауэре, потому что он лорд и ждёт суда лордов^[13], и, наконец, именно полгода назад ты влюбилась. Так?

– Так. И что?

– Слишком часто повторяется это волшебное «полгода»… – сузила глазки Эвелина, внимательно всматриваясь в черты сестры.

– Если быть точной, полгода назад Кеннеди унаследовал титул отца, и семь с половиной месяцев прошло с вечера моего знакомства со стражами и Кеннеди. Те дни стали для меня самым счастливым временем в жизни.

Принцесса ответила так, словно давно заучила эту фразу: бесстрастно и отрешённо.

– Счастливее, чем когда ты гостила у нас? – уточнила шотландка. – Играя с моими братьями в Лучников и Драконов, а, Королева?

Эвелина шутливо толкнула кузину локтём, напомнив ей детское прозвище: в играх с рыжими принцами 11-летняя английская принцесса была лучшей среди лучников и звалась их Королевой. А старшие принцы по очереди были Королями Драконов: сначала Чарльз^[14], потом Роберт^[15].

– Нет, что ты, – улыбнулась Ирена, – мои рыжие братья вне конкуренции, конечно. Детство было прекрасным. Только оно закончилось, увы. И самыми яркими кусочками взрослой жизни стали встречи со стражами. Когда я в простом платье уезжала в Лондон, и без них была счастлива. А когда познакомилась с ребятами и поняла, что такое истинная дружба – без заискиваний, этикета и поклонов, – то стала невероятно счастлива! Счастлива вдвойне!

– Ты уходишь от моего вопроса.

– От какого вопроса? – искренне удивилась наследница, взмахнув ресницами. – Ты ничего не спрашивала, кроме подтверждения срока моей дружбы со стражами.

– Я о любви говорю… Полгода твоей любви не к свободе же и полям!

Наследная принцесса только головой покачала и произнесла, глядя в сторону:

 
Давно настиг меня тот день и час,
Когда в душе моей зажглась любовь…
Но только чтобы скрыть её от вас,
О ней молчу я с вами вновь и вновь…
 

Эвелина скривила личико.

Пауза затянулась. Чтобы исправить ситуацию, шотландская принцесса протянула руку и коснулась пальчиков сестры:

– Прости меня… Я больше не буду тебя тревожить…

– Ты говорила мне это вчера. Негоже принцессе не выполнять своих обещаний, – строго напомнила Ирена.

– Всё, хорошо – я молчу… Молчу, договорились.

Развернув кузину к себе, Эвелина показала жестом, словно зашила себе рот. Наследница чуть заметно улыбнулась, прошептала: «Я люблю тебя!» – и крепко обняла сестру.

Буквально через мгновение после горячих объятий в дверях гостиной появился канцлер, герцог Роквелл, не замедливший обратиться к наследнице, назвав её полным именем:

– Ваше Высочество, Ирена Луиза Шарлотта София Английская, принцесса Уэльская, герцогиня Корнуоллская и Йоркская, – вдоволь насладившись нахмурившимся и вмиг изменившимся личиком блондинки, на котором нарисовалось напряжённое ожидание, старый политик продолжил: – Миледи, Вам пришло письмо.

– Письмо? – удивилась Ирена. – С каких это пор, сударь, Вы лично носите мне почту? Разве в королевской канцелярии не хватает людей?

– Полагаю, что это письмо очень важно, Ваше Высочество, если меня попросили передать его Вам лично в руки. Его содержание мне, смею заметить, неизвестно.

– Вероятно, это кто-то из обитателей Виндзора постарался, – усмехнулась наследница, прекрасно понимая, что так играть могла только Анжелина.

– Полагаю, ответ Вы найдёте в конверте, – склонив голову, произнёс канцлер и протянул девушке бумагу.

Едва Роквелл скрылся за дверями, Ирена не смогла удержаться от реплики:

– Противнейший человек.

– Препротивнейший, – подтвердила Эвелина, во время пребывания герцога в гостиной буквально прижавшаяся к спинке дивана.

– Он прекрасно знает, что я терпеть не могу своё полное имя и ещё обращение с титулом. И каждый раз меня как иголкой колет…

– Да ну его! – всплеснула руками Эвелина. – Много чести!

– Да ну его, – согласилась Ирена и стала распечатывать конверт. – Конечно, это Анжелина – кто бы сомневался. Послушай, что она пишет: «Кузина, я не знаю, что меня заставило написать, но я уже взяла перо и бумагу. Зачем? Я хочу помочь тебе. Я сделаю всё, чтобы твой кошмар закончился, и Кеннеди перестал тебе сниться. Но для этого от тебя понадобится одна жертва. Ты знаешь, какая. Если ты оставишь её под кашпо пальмы в голубой гостиной, то я сделаю всё, чтобы заседание суда не принесло тебе страданий и позора, а огласка не распространилась далее Виндзорского парка. Если же ты не станешь играть по моим правилам, то в дальнейшем сможешь обвинять во всех бедах только себя одну». Подписи нет, конечно же.

– Вот это да… Что за ультиматумы? И о какой вещи идёт речь?

– Известно, о какой… Заколка ей моя нужна, – указывая на бабочку в волосах, ответила наследница. – Но я никак не пойму, зачем… Она уже год как охотится за жемчужиной, странно ведёт себя и теперь ещё стала так туманно выражаться.

– И что ты собираешься делать?

– Ничего.

– Как – совсем ничего? – изумилась шотландка, всплеснув ручками.

– Для начала я сожгу его, – подняв письмо на уровень глаз Эвелины, проговорила принцесса Англии. – А потом обо всём забуду. Я не обращаю внимания на угрозы Анжелины и её мелкие интриги.

– А может быть, зря? Может быть, стоит обращать внимание? Почему ты не хочешь сказать об этом письме отцу?

– Зачем мне раскол в семье? Она – негласная вторая наследница. За неё – половина парламента. Я не хочу давать повод для разговоров. И Анж это прекрасно понимает, иначе не рискнула бы писать мне. Мы играем в одну игру, только по разным правилам.

– А если её угрозы – не пустой звук? – прищурилась Эвелина.

– О чём ты, милая?

– О Кеннеди, – шепнула шотландка. – Вдруг это она… стоит за его спиной.

– Эви, это чушь! – сказала, как отрезала девушка. – Анж не такая дура.

– А я думаю, что это она… Иначе бы не стала она к нему сегодня ездить.

– Зачем ей Кеннеди? – развела руками Ирена.

– Затем же, зачем она это всё тебе пишет, – указывая на листок бумаги в руках сестры, ответила шотландка. – У неё свои интриги, я не знаю, как она будет их проворачивать, но чего она хочет, по-моему, яснее ясного. На трон она хочет.

– Это ни для кого не секрет, – усмехнулась принцесса и обратила взор в окно. – Она и не скрывает, что недовольна отсутствием в списке своих титулов «герцогини Йоркской» по праву принцессы крови. Но я не верю, что Анжелина стала бы связываться с разбойником. Абсурд.

– Ладно, будем считать, что я неправа, – сдалась Эвелина и, склонив голову набок, тихо спросила: – А он тебе правда снится?

– Кто? – повернулась к сестре наследница.

– Этот Кеннеди…

Ресницы Ирены на миг опустились, грудь приподнялась от тяжёлого вздоха:

– Тот злополучный день, когда всё так нелепо случилось и именно Кеннеди открыл правду стражам… Да, тот день снится часто.

– Давай-ка лучше пойдём спать, – коснулась руки кузины шотландка, – а то мысли всякие в голову лезут нехорошие…

– Давай, – кивнула Ирена и поднялась с дивана.

Первая красавица Англии долго бродила по Верхнему парку, совершенно не желая возвращаться домой. Уже стемнело, когда она почувствовала сильный голод и решила, что всё же надо взять себя в руки и вернуться в Виндзор. Такое жгучее желание сбежать подальше от королевского дворца пробудилось в ней во второй раз в жизни…

И всё же маркиза нашла силы возвратиться.

Чтобы не привлекать внимания стражников, Анжелина воспользовалась чёрной лестницей и поднялась на третий этаж через тайный ход.

Сара ждала свою госпожу с зажжённой свечой, сидя в опочивальне маркизы у камина. Леди Линкольн тихо вошла и привычным жестом кинула шляпу на перину под балдахин. Мулатка сделала книксен и осторожно взглянула в угол, где стояло огромное кресло-качалка. Красавица проследила за её взором и почувствовала в кресле шевеление. Сделав шаг навстречу полосе неясного света, падающего от огарка в руке камеристки, Анжелина узнала в ночном госте виконта Говарда^[16], одного из отпрысков великого клана Норфолков^[17], пострадавшего от руки Элизабет I.

Молодой мужчина поднялся и сделал шаг навстречу хозяйке комнаты.

Он был хорошо сложен и изысканно красив. Светлые волнистые волосы достались ему в наследство от матери, а утончённые аристократичные черты лица – от деда, Филиппа Говарда, 20-го графа Арундела^[18], имя которого он и носил.

Молчание продлилось несколько секунд – Сара поставила свечу на камин и поспешно покинула спальню своей госпожи, предпочитая не вмешиваться в дела сильных мира сего. Едва камеристка скрылась, Говард опустился на одно колено и поцеловал руку Анжелины:

– Рад Вас видеть, моя госпожа.

– Уже донесли? – медленно вынимая пальцы из рук гостя, прохладно спросила хозяйка комнаты и, развернувшись к мужчине спиной, прошла к камину, чтобы погреть ладони.

– Конечно. Вы забываете, где я служу.

– Отнюдь, – следя за пламенем, без эмоций возразила красавица. – Я это отлично помню. Сегодня просто не ожидала Вас видеть у себя, виконт.

Говард подошёл к девушке поближе и, заглядывая через её плечо в огонь, вкрадчиво и бархатисто произнёс:

– Я нежеланный гость в Вашей опочивальне именно сегодня, миледи?

Анжелина устало махнула рукой и направилась к кровати:

– Да оставайтесь, сколько хотите, – опустившись на покрывало, маркиза подняла взгляд на виконта и чуть заметно улыбнулась. – Но даже если Вы не будете меня стеречь, я никуда не поеду. Накаталась.

Говард опустился на пол рядом с прекрасными ногами маркизы и, сложив руки на её коленях, спросил:

– Моя госпожа устала?

– Не буду этого скрывать, Филипп.

– Тогда я Вас надолго не задержу. Только объясните мне – зачем? Зачем Вы были в Тауэре? Особенно меня интересует второй раз.

– А разве Вы сами не догадываетесь? – красиво изогнула брови и качнула локонами леди Линкольн.

Жёлтый отблеск свечи падал на её щёки, отчего они казались восковыми. Большие чёрные глаза затягивали, словно два омута. Виконт залюбовался собеседницей и ответил не сразу:

– Почему нельзя было попросить это сделать меня? Зачем было необходимо ехать самой? Да ещё и одной? Вы рисковали неоправданно.

– Не забывайте, виконт: Вы – мой козырь, и я не хочу Вас обнаруживать в каких-либо делах. Нас не должны видеть вместе. Не должны знать, что мы союзники.

Филипп Говард взял белую руку Анжелины Геррит в свою большую, мягкую ладонь и стал целовать по очереди её пальчики, приговаривая:

– Моя госпожа, кажется, забыла, как осторожно я умею действовать. Я самый тайный шпион нашего королевства, о чём не подозревает даже Его Величество…

– Я знаю, поэтому и берегу Вас. Что бы я делала, если бы йомены Вас пристрелили?

Мужчина остановился, отпустил руку красавицы и поднял на неё взгляд:

– Я возвращаю Вам Ваш вопрос, миледи. Ради кого мне было бы вести все эти игры, если бы йомены пристрелили Вас?

– Не смешите меня… Я была в Тауэре средь бела дня. Стали бы они стрелять в женщину?

– Ещё не хватало, чтобы Вы ночью туда пробрались! – поднялся на ноги Говард. – Ночью бифитеры точно не стали бы разбирать, кто перед ними: мужчина или женщина.

– Меня быстро узнали, и я этим воспользовалась. Всё шло по плану. Что мне ещё оставалось, если комендант отказал в помощи?

– Неподкупный, значит? – усмехнулся виконт, взглянув искоса на хозяйку покоев, и прошёлся по комнате. – Я это проверю. Но только почему Вы не замели за собой следы? Неужели так же неподкупны и обычные тауэрские йомены?

Филипп развернулся к Анжелине и, глядя ей в глаза, спросил:

– Почему Вы не дали охранникам Тауэра денег за молчание?

– А какой в этом смысл? Можно подкупить одного-другого, но меня видели многие, и догадаться, какого узника я посещала, им не составит труда. Кто-нибудь да всё равно проболтался бы. А тратить казённые деньги на то, чтобы закрыть им рты, не имело смысла. Пусть говорят, – устало махнула рукой красавица. – Это тоже часть моего плана.

– Хорошо, – кивнул виконт. – На этот раз будем считать Ваши доводы весомыми. Но поклянитесь мне, миледи, впредь не делать ничего самой. Если Вы не готовы доверить тонкую работу кавалерам Ордена Подвязки, то тот, кто откроет любой замок и развяжет язык любому немому, всегда к Вашим услугам.

Виконт склонил голову.

– Благодарю Вас, Филипп, – ответила Анжелина. – И обещаю, если Вы понадобитесь мне впредь, я дам Вам знать.

Эвелина долго не могла заснуть в эту ночь. Она ворочалась с бока на бок, перебирая в голове мысли и события минувшего дня.

«И кто этот сердцеед? Кто же так глубоко проник в сердце моей всегда спокойной и невлюбчивой кузины? Знаю ли я его? Вдруг это кто-то из стражей?.. Может быть… методом исключения вычислить? Это, конечно, не старшие, но и не близнецы… Это явно не Джек и не Джон – они слишком угрюмы для неё. Рональд… роскошный гигант. Но они не прятали своей радости от встречи. Это не Робин – у него есть невеста. Джером? Но она мне сама сказала, что не Джером… Хотя в это я больше всего бы поверила. Он ослепительно красив, и они очень нежны друг с другом, что заметно издалека. Из оставшихся: красавчик Эрик, этот мальчишка Рой – вот не выходит он из головы у меня! И ещё Рич…

Ой, блондины-брюнеты, это всё не то… Вы хорошие, конечно, но никто из вас не смог бы задеть сердца наследницы английского престола.

Поищем при дворе? Братья Северские?.. Сколько их там – трое?.. Но в лидерах явно Стив – они всегда много времени проводили вместе, с детства это помню. Вот именно – с детства. Отпадает. Граф Арундел^[19]? Ещё не старый и вполне симпатичный? Или его сын, виконт? Нет, он слишком юн…

Это, конечно, не противный канцлер, и не немой обожатель Анжелины герцог Берингтон, впрочем, как и остальные 11 кавалеров её личной свиты.

Может, это Ландешот? А что, он знатный и красивый. И умный. Правда, она всегда о нём отзывается нелестным образом почему-то…

Барон Лот женат, Ирена не могла бы полюбить женатого! А может, это её крёстный? Граф, несмотря на годы, просто очаровашка! Но он её второй отец…

Ох, Ирена, ну и загадка… Не разгадать мне твоего сердца…Что ж такого незаконного и преступного в этой любви, что о ней нельзя сказать даже мне?! – стукнув кулачками по одеялу, подумала Эвелина. И тут её осенила мысль: – О Боже… Преступной любовь может сделать только, если… Разбойник!.. Неужели Ирена влюбилась в своего несостоявшегося похитителя?.. И потому его так рьяно защищала?! Нет-нет-нет, Эви, прекращаем эти мысли… Зачем мне это надо? Всё – спать!»