А может, если она так меня цепляет, и к черту эту самую таблетку? Что я двоих детей не прокормлю? Смешно же! Но на самом деле – нет. Если бы я был на сто процентов уверен в том, что отец именно я, тогда да. А так, я ее второй день знаю. И небось, у нее куча кандидатов в папаши уже имеется. Чужих сыновей не хочу. Только своих. Поэтому, Саша, синичка моя «коршуновская», до разноса тебе осталась всего лишь ночь!

***

Утро началось для меня плохо. Всю ночь не мог сомкнуть глаз – думал о ней, вертел трусиками перед собой, в итоге смял и хотел выкинуть в мусорную корзину, но в последний момент передумал. Открыл шкаф, где домработница аккуратно складывает мое белье и запихнул в самый дальний угол. Трофей, как-никак.

Прошел в свой домашний рабочий кабинет. Включил компьютер. Раз не спится, а в голову лезут всякие непотребные мысли, надо отвлечь их работой.

В итоге не выспавшийся, злой, обдумывал ситуацию с синичкой, травясь пятой по счету чашкой кофе. Выводы напрашивались самые отвратительные. Развела меня как мальчишку, о нет, как тот самый «костерок из тупых деревяшек», что упомянула бывшая, демоны ее раздери. Нет, в этот раз не выйдет. Опыт, мать его, не пропьешь.

К началу рабочего дня завел себя так, что готов был лично засунуть таблетку в её наверняка узкое горлышко, ччччёрт!!!

Первым делом позвонил на пост охраны, осведомился, явился ли хитрый воробушек на работу. Явился, конечно. Как ни в чем не бывало! А чего ей прятаться? Всё идет по плану. Тупой большой босс разведен на секс и теперь через две или сколько там недель, можно предъявлять полосатый тест и готовиться к свадьбе!

Хотел проверить почту, но пока там не обнаружилось ничего интересного. Наверно Ильиченко еще не сделала итоговых заключений. Тут же повалили коллеги на подписи и с прочими бумажками. Кое-как спровадил их, ссылаясь на неотложные дела.

Надо вызвать Синицыну к себе. И вызвать толки непонятного рода. Что ей, обычной офисной… нет не планктону, акулочке моей, делать на нашем этаже? Лучше сам к ней спущусь. Птичка сидит отдельно, и есть шанс, поговорить с ней тихо, с глазу так сказать на глаз.

Спускаюсь, сотрудники, что встречают меня в коридоре, пускаются в рассыпную. Правильно делают. Вид у меня сейчас, скорее всего, зверский. Лучше под горячую руку не попадать. Уволю нафиг бездельников, что шастают во время рабочего дня!

Перед кабинетом синички невольно оправляю пиджак и провожу рукой по идеальной прическе. Ухмыляюсь сам себе. Пришел разнос ей устраивать, а не соблазнять вновь, мачо хренов. Стучусь, как культурный. Никто не открывает.

Дергаю ручку. Дверь поддается легко, беспрепятственно вхожу в маленькое пустое пространство. Кабинетик светлый, чертовский уютный и… милый что-ли, прям как она сама. А запах… Ее духи не то, что сшибают с ног, а тонко окутывают волшебным ароматом, одурманивая и так не совсем вменяемый мозг. Черт!

Тихо играет классика, за окном солнечный зеленый парк, так и тянет выйти и пройтись с ней за руку до глянцево-блестящего пруда, покормить уток, обнять невзначай и прижать тесно-тесно к себе, найти пухлые губки и целовать сначала осторожно, а потом впиться, словно голодный уже век вампир в самую сладкую жертву.

Ааа, что за! Отворачиваюсь от парка, где в мыслях уже вовсю царит идиллия и полное ми-ми-ми, на вешалке у двери покачивается ее пиджак. Совершенно не понимаю, что делаю. Сминаю его, нюхаю естественно. Эти духи… и ее запах, конечно. Мелькает совершенно дикая мысль присвоить его себе и вдыхать периодически. А ей новый заказать, ну или денег дать, чтобы сама купила.

Вешаю обратно, а то сейчас зайдет и… , а кстати где она посреди рабочего утра? Уже зазналась, думая раз переспала с акционером, то теперь можно и на месте не появляться? Снова злюсь. Да мне уже психолог нужен с этой женщиной. Или отпуск, с ней же. На островах где-нибудь. Чтобы только я и она. На белом чистом песке, под пальмами. Без одежды, в удобном гамаке…

Иду в соседний кабинет. Зол на себя, но на нее больше. Мысли об отпуске не посещали меня последние лет пять. Даже когда женился на этой… откосил от медового месяца, списав на тотальную занятость.

Толкаю дверь, раззадоривая себя вновь. Первой в глаза мне бросается она. Её точеный силуэт, затянутый в белую блузку и узкую юбку с маленьким разрезом сзади. Она стоит полуобернувшись ко мне, смеется жизнерадостно и беззаботно! Еще бы! Уже мысленно подбирает себе свадебное платье, небось! Не дождёшься! Всё, я кремень, даже если то, что мелькает сейчас в разрезе не колготки, а чулки. Да сто процентов даю, что это чулки, новые, ведь те я порвал! Хочет вновь меня свести с ума ими? Нет!

Но кровь моментально отливает от головы, а меня бросает в жар. Ну всё, хватит! Сейчас я уволю это безумие к чертовой матери!

Рявкаю на ее сотрудников, распаляясь еще больше, и очень надеясь, что никто не заметит безобразия, творящегося у меня в штанах.

Воробушек смотрит на меня испуганно своими огромными изумрудными глазами. Так, надо немного усмирить свой пыл, и неандертальца как-то усыпить, хотя бы на время.

***

Саша

После позорного побега сотрудников статистического отдела, мы с монстром остались в кабинете наедине. Мне страшно. Его черные глаза мечут молнии, от мужчины реально искрит злобой во все стороны. Я постаралась быстро взять себя в руки. Свой страх демонстрировать нельзя. Особенно ему. Ну правда, чего он мне тут сделает? Полезет руки распускать – закричу. Уж наверное не оставят коллегу умирать мученической смертью прямо на рабочем месте. Потом им самим же мой трупак вывозить придется… Эй, Сашка, заносит!

Едва заметно трясу головой и стараюсь как можно бесстрашнее взглянуть на этого монстра. Ловлю его на рассматривании моего декольте. Вот урод озабоченный! Срочно нужно ноги делать из этой компании. Мало ему было корпоратива? Но надо признать, что взгляд его не наглый и развязанный, как был у того же Игоря вчера утром, а… словно бы украдкой. И тут, он застигнутый врасплох, понимает, что пойман с поличным. Злится снова, распаляясь.

– Александра Филипповна, как это понимать? – практически рычит на меня босс, подходя ближе.

– О чем вы? – делаю неосознанный шаг назад и тяну время, прекрасно зная, о чем толкует этот мерзавец.

– Вы решили «случайно» залететь от акционера? – акцентирует подонок особое внимание на слове «случайно».

А меня просто окатывает ледяным комом негодования.

– Послушай меня ты, чистоплюй хренов, ты бы лучше у своего друга Игоря Эдуардовича узнал, какой гадостью тот меня опоил, прежде чем «случайно» – яростно треплю бумагу своего распечатанного заявления, выделяя тоном это слово, – изнасиловал меня, полностью в невменяемом состоянии!

Подонок уже непозволительно близок ко мне, вновь как в лифте, заключает в капкан твердых мужских рук, нависая надо мной и яростно дыша мне в волосы. Да уж, наверно не следовало бы мне с ним разговаривать так же как и с Игорем накануне, но, чистоплюй он хренов, и есть. Даже если сейчас я получу от него по лицу. От последних слов он отшатывается и с подозрением смотрим в глаза.

– Что?!

– Что слышал! – засовываю страх куда подальше и обеими руками упираюсь в стальную мужскую грудь.

И тут внезапно, мои руки накрывают две широкие мужские ладони. Теплые, они очень бережно опускают мои конечности вниз, а потом монстр аккуратно кладет свои мне на талию и осторожно притягивает к себе. Всё это настолько контрастирует с тем, что мы только что наговорили друг другу и сколько злобы испытали, что я, ошеломленная, просто не в состоянии пошевелиться, так и ожидаю какого-то грубого движения, или даже физической расправы. Но вместо этого, одна его ладонь ложится на мой затылок, пропустив несколько прядей сквозь пальцы, а вторая, бережно поглаживая поясницу сквозь тонкий шелк, притягивает меня еще ближе. Босс смотрит мне в глаза какое-то мгновение, а затем, будто бы приняв решение, целует меня в раскрытые от удивления губы. Поцелуй очень нежный и осторожный, но потом босс действует смелее, ведя в атаку язык и прижимая к себе всё ближе.

Я всё понимаю, он изнасиловал меня день назад, просто воспользовался моим состоянием, потом оплатил мне клинику, хотел заставить выпить пилюлю, и сейчас пришел орать из-за моего отказа, но поцелуй совершенно улетный, как бы мне не хотелось этого признавать. Нахожу в себе силы отстраниться, и начальник, как это ни странно, не препятствует мне. Похоже, он ошеломлен только что произошедшим не меньше моего.

– Александра Филипповна, не выдумывайте пожалуйста, никто вас не насиловал. И гадостей не подсыпал. Вы сами нахлебались виски и повесились на мне. Это вы меня изнасиловали, если так можно сказать. Спланировали всё самым тщательным образом. Вызвали медикаментозную овуляцию, соблазнили большого босса, а теперь отказываетесь пить контрацептив, чтобы вскоре предъявить мне полосатый тест. Таков ваш план, милая синичка?

Смотрю на него, как на идиота. Как он мог вообще додуматься до этого кретинского вывода?! У меня просто слов нет. Приличных. Ну сейчас, держись Русик!

– Руслан Сергеевич, вы охренели?! Это что за гениальный план такой? То есть по-вашему, я два долбанных года лечения пытаюсь зачать с мужем ребенка, чтобы потом быть затащенной на корпоратив этим гнусным Ильей Климовичем, быть опоенной непонятно чем Орловым, затем изнасилованной вами и тем же самым молокососом, и это всё, чтобы ребеночка зачать от больших боссов? Вы совсем дурак?

– Так вы и с Орловым умудрились… переспать? – вычленил для себя наиболее важную информацию му… жчина.

Ну что за идиот, или…

– Вам ваша доцент еще не пересылала заключение? – догадываюсь я внезапно. – Проверьте количество промилле алкоголя в моей крови, и погуглите то вещество, что наверняка обнаружится в большом содержании в моем организме!

– Я-то это всё проверю, – похоже, большой босс не верит моим словам вообще, – тогда вам тем более следует принять экстренный контрацептив и как можно скорее! Если вы такая «правильная» и мужу не хотели изменять, – он еще и ехидничает, скотина этакая, – а тут если забеременеете, то ни мужу, ни тем более мне, чужие дети не нужны, уж поверьте, как мужчине!

– Вы Игоря Орлова забыли упомянуть. У вас не один конкурент, а два! – отвечаю ему таким же саркастическим тоном, – и вы мне вообще не вправе указывать, что принимать, а что нет. Нет у вас эксклюзива на возможного малыша. Шансы, один к трем, так что прекратите истерить и…

– Синицына, вы зарываетесь… вы сейчас губите карьеру себе и сердце своему мужу, примите контрацептив, и сделаем вид, что ничего не было…

– Ах, не было ничего, говнюк хренов…

– Всё! Вы уволены! – взрывается ублюдок.

Желваки на его гладко выбритых щеках двигаются в припадке ярости, ладони, еще недавно так нежно обнимавшие мою талию, теперь сжимаются со злостью до побелевших костяшек пальцев.

– На две оставшиеся недели даю вам отпуск! Сюда больше не возвращайтесь! И с тестом своим ко мне даже не подлизывайтесь…

– Да пошли вы все в задницу! – ору, перебивая его, – это ты не смей к МОЕМУ ребенку за километр приближаться!

Яростно всовываю свое обстоятельно потрепанное заявление к немного растерявшемуся от отпора шефу, гневно прошипев при этом:

– Слава Богу, что больше не увижу вас, подонков и насильников, и старого хрыча-сутенера Козловича, – вылетаю из кабинета, громко хлопнув дверью.