«Котята»²¹

я увезу тебя на север

к сугробам и седым снегам

к огромным звездам в синем небе

а сам уеду в геленжик

Алексей Дедяев

Когда она впервые пришла в женскую психотерапевтическую группу, между участницами, занимавшимися уже несколько месяцев, сложились доверительные отношения. Яна сидела с окаменевшим выражением лица, не улыбалась, не смеялась шуткам. Голос ее странно не соответствовал внешности. При том, что внешне она выглядела на свои тридцать восемь лет, говорила она детским «кукольным» голосом с обиженными интонациями.

Для разогрева участницам было предложено упражнение «Реклама», в котором им следовало выбрать себе из чемоданчика с мелкими игрушками столько предметов, сколько хочется, и приготовить за пять минут рекламу. Женщины рассматривали миниатюрные игрушки из шоколадных яиц «Киндер-сюрприз». Яна для своей рекламы выбрала трех маленьких котят. Там же, в чемоданчике, была и мама-кошка из набора, но Яна ее не заметила. Далее по инструкции нужно было озвучить героев, и у Яны произошел следующий диалог с ведущей:

– Предлагаю тебе озвучить своих персонажей от первого лица.

– «Мы маленькие хорошие котятки. Возьмите нас кто-нибудь!»

– И как этот текст относится к твоей жизни?

– Понятия не имею.

– Ну, возможно, это не вся твоя жизнь, а лишь небольшой ее аспект.

– Не знаю… Это что, ты хочешь сказать, что котятки – это я? Меня кто-то должен подобрать? Ну, нет! Я не нахожу связи.

– А теперь попробуй сказать все то же самое, но используя положительные конструкции речи.

– Я теряю связь…

– Котятки тоже потеряли кого-то, с кем у них была связь, того, к кому они были привязаны. Кого?

– Не знаю.

– Там, в чемоданчике, откуда ты брала котят, есть их мама-кошка. Они продавались вместе, в одном наборе.

– Я не видела.

– Может быть, это они ЕЁ потеряли?

– Не знаю, хочу закончить упражнение.

Ведущая не стала настаивать на продолжении упражнения, хотя было очевидно, что диалог вызвал в Яне сильные чувства, которые она по привычке стремилась подавить, чтобы сохранить невозмутимость хотя бы внешне. Ведущая напомнила, что в группах действует принцип добровольности, и это означает, что участница вправе сама решить, продолжать или нет. Но если она прекращает упражнение по своей воле, то ей придется взять ответственность за последствия своего выбора – возможные психосоматические проявления в виде, например, головной боли.

Далее последовал шеринг²², на котором Яна снова заговорила о том, что ей трудно общаться, так как она часто не понимает, чего от нее хотят собеседники, и тогда у нее появляется чувство обиды, она замыкается в себе, как капризный ребенок. На что ведущая откликнулась:

– Хочу заметить, что дети рождаются только у взрослых женщин, а у маленьких девочек не может быть детей.

На этих словах Яна, наконец, перестала сдерживать свои подавленные чувства и заплакала, а потом рассказала участницам группы сон о том, как у нее родился ребенок, но он такой непонятный, не ясно, то ли девочка, то ли мальчик. И что у нее к нему было двойственное отношение: она его любит, и одновременно он ей противен.

Сопровождая процесс участницы, ведущая сказала, что сон является «королевским путем к бессознательному», и предложила методику работы со сном Фрица Перлза, основателя гештальттерапии. Согласно его подходу, сон представляет собой разобщенные грани личности, и любая часть сна является аспектом личности сновидящего. Чтобы достичь целостности, рекомендуется каждую часть озвучить от первого лица в настоящем времени и в конце сказать: «Это часть моего существования».

– Озвучь этого ребенка из своего сна от первого лица.

– «Я новорожденный ребенок, то ли девочка, то ли мальчик, непонятно. Моя мама меня одновременно и любит, и брезгует мною, я ей противен».

– Это чем-то напоминает тебе твою ситуацию?

Яна задумалась и рассказала, что это напоминает ее детство. Мать растила их с братом одна. Брат погиб молодым, после чего мать стала сильно пить. Яна жила вместе с матерью и очень стеснялась перед своими друзьями и кавалерами, когда та напивалась. По словам Яны, «спас» ее от невыносимой жизни муж. Об этом Яна рассказывает с воодушевлением, подчеркивая свою благодарность и большую любовь к мужу. Но в то же самое время о сексе с ним говорит как о супружеском долге, неприятном, но обязательном. Возвращаясь к теме, Яна с горечью произносит:

– Когда умер мой брат, мама на его похоронах сказала мне: «Лучше бы он жил, а ты была на его месте!»

– И твое бессознательное приняло решение стать мальчиком, чтобы заслужить любовь мамы? Но мальчики тоже не могут забеременеть, только женщины.

Яна горько заплакала в ответ на эти слова от жалости к себе:

– Я хотела быть девочкой, живой. Чтобы мама меня любила…

– Представь, что разговариваешь сейчас с мамой, скажи ей эти слова.

– Мама, я хочу, чтобы ты меня любила, хочу жить!

– И что бы ты могла ответить, если бы была на ее месте?

– «Я люблю тебя, но одновременно злюсь!»

– Злишься – на что?

– «Ты так много двигаешься, не даешь покоя, ты такая неспокойная!»

– В смысле – живая?..

– Да! Живая! Мертвая дочь была бы удобнее.

На этих словах у Яны произошло осознание того, что модель поведения ее матери по отношению к ней как к ребенку не позволила ей вырасти взрослой полноценной женщиной и иметь своих детей, зато поощряла жить, «замерев», чтобы быть удобной. Так она и живет, реализуя в своих отношениях с мужем ту же модель – удобная «мертвая» женщина. И пытаясь забеременеть, она невольно отыгрывает ту же модель и по отношению к своим будущим детям.

Надпись мелким шрифтом

мы всё за вас уже решыли

вам нужно только подписать

а мелкий шрифт вы не читайте

вдруг не понравится он вам

Пиражок

Казалось бы, теперь, после такого осознания, самое правильное и логичное будет изменить жизненную стратегию. Но у нашей психики своя, не познанная нами логика. Мгновенные перемены у клиентов иногда происходят, но это в тех случаях, когда созрела готовность к изменениям и обнаружен либо накоплен ресурс, на который можно опереться. В случае Яны ее ресурсом является ее механизм выживания – замереть и не двигаться, не выдав даже мимикой своих подлинных чувств. И до тех пор, пока она не получит другого опыта, этот ресурс будет единственным.

Несмотря на то, что Яна почти год посещала женскую группу, в которой во время своих сессий поняла причину бесплодия, она все же решилась на процедуру искусственного оплодотворения. Накануне ЭКО она позвонила и спросила, не опасно ли ей ходить на группу, а то нервничать накануне ЭКО нельзя, вдруг не получится. Ведущая ответила, что это ей самой решать. Она пришла. Формулируя свой запрос, много смеялась, повторяя, что у нее все хорошо. Это было больше похоже на истерику, чем на радость и веселье, поэтому ведущая задала отрезвляющий вопрос:

– Яна, раз все хорошо, скажи, для чего ты пришла, портить, что ли?

Яна продолжала находиться в защите, повторяя, что все хорошо. Даже не хорошо, а «жутко прекрасно»!

– Жутко от чего?

В запутанном диалоге, в котором роль ведущей сводилась к прояснению чувств, а роль клиентки – к попытке сделать хорошую мину при плохой игре, вышли на то, что Яна, наконец, внимательно прочитала мелкий шрифт в конце договора. Там шла речь о побочных последствиях ЭКО и о том, что в случае смерти она претензий не имеет. И это после того, как на группе многократно обсуждалась опасность ЭКО для матери.

– Ну да, я тебе не раз говорила, что в Интернете читала про эти случаи, чтобы быть в курсе, – напомнила ведущая.

А Яна вот «почему-то» не прочла. И вынуждена была признаться самой себе, что настоящая причина такой «невнимательности» – страх перед ЭКО, которое должно состояться через неделю. И ее запрос – работа с этим страхом.

– Страх в твоем случае закономерен, и ты на самом деле можешь умереть.

Эти слова, произнесенные вслух ведущей, вызвали у Яны взрыв чувств, до того подавленных. При разговоре о смерти Яна снова вспомнила слова мамы на похоронах, снова плакала от жалости к себе, что не может открыто говорить о своих чувствах. Кому? На этот раз мужу о том, что она боится идти на смертельно опасную процедуру, и не идти тоже боится и чувствует себя виноватой, потому что раз он истратил столько денег и времени, то надо доделать дело до конца.

– Надо – кому?

– Мужу…

– А самой тебе чего надо?

Ответа Яна не дала. Потом она исчезла, предупредив еще на группе, что, наверное, не будет ходить на занятия, что муж против того, чтобы она волновалась во время психотерапевтических сессий. Это был предлог, который позволял перенести ответственность за свой выбор на другого человека и не встречаться с чувством тревоги о том, что будет, если Яна сама станет решать, что делать, и самостоятельно совершать свои выборы.

На сегодняшний день у Яны все по-прежнему. ЭКО не принесло ожидаемых результатов, ее планы не исполнились, так что история не закончена.

Комментарий к сессии «Котята»

возьми полкилограмма соли

теперь ее на рану сыпь

вот так себя я ощущаю

когда ты мне опять звонишь

Пиражок

История Яны – это история созависимой женщины. Лечить ее от бесплодия – значит лечить от созависимости. Существует много определений созависимой личности. Мне нравится своей краткостью и простотой определение Мэрилин Мюррей: «Так называют любого, кто жертвует своим достоинством, подчиняя себя другому человеку и принимая на себя ответственность за другого человека, и таким образом способствует его деструктивному поведению. Созависимая личность, как правило, представляет собой продукт культуры или общества ограничений и запретов, которое проповедует, что иметь устойчивые личные границы – это эгоизм и зло»²³.

Любая женщина, выросшая в нашей фаллократической²⁴ культуре, больна от постоянного подавления собственных потребностей. Каждой из нас внушали с детства, что для женщины хорошо и правильно быть послушной, приносить себя в жертву и заботиться обо всех. Для многих из нас это так же естественно, как дышать.

К счастью, сейчас появились книги по созависимости и любовной зависимости, которые открыто называют созависимость болезнью и учат другим стратегиям. Одна из них – книга американского психотерапевта Робин Норвуд «Женщины, которые любят слишком сильно». Это не просто книга, я не устаю повторять, что она должна быть настольным справочником каждой российской женщины, несмотря на то, что написала ее американка. Ее издавали на русском языке четырежды, меняя название: «Надо ли быть рабой любви?», «Не будьте рабой любви», и вот, наконец, присвоили родное название²⁵. Что в ней такого особенного для меня, что я «назначаю» прочитать этот текст практически каждой своей клиентке? Она про каждую из нас. Чтобы не быть голословной, приведу следующий фрагмент текста²⁶:

 
– Мы любим слишком сильно, если любить для нас значит страдать.
– Мы любим слишком сильно, если оправдываем его скверный характер, безразличие и грубость трудным детством и пытаемся взять на себя роль психотерапевта.
– Мы любим слишком сильно, если нам не нравятся многие черты его характера, ценности и поступки, но мы миримся с ними и думаем: побольше привлекательности и любви – и он захочет измениться ради нас.
– Мы любим слишком сильно, если любовь ставит под угрозу наше эмоциональное благополучие, а может быть, здоровье и безопасность.
 

То, что многие женщины, зацикленные на мужчине, принимают за сильную любовь и страсть, – на самом деле страх. Если любовь граничит с одержимостью, то это означает страх либо остаться одной, либо быть нелюбимой или недостойной, либо потерять поддержку (эмоциональную, финансовую и т. п.).

Феномен «слишком сильной любви» (а психологи называют ее любовной аддикцией) – это особый сплав мыслей, чувств и поступков, бессознательно воссоздающих привычную атмосферу в родительской семье. Я настаиваю на слове «бессознательно», потому что большинство людей на вопрос о своем детстве склонны давать ответ «счастливое». Люди так говорят, потому что у них включаются психологические защитные механизмы, охраняющие психику от травмирующих воспоминаний, – вытеснение, забывание, подавление, отрицание и др. Но если удается снова эмоционально попасть в это детское состояние во время психотерапевтических сессий, то обнаружится закономерное, повторяющееся поведение, получившее в психологии название «ролевой треугольник Карпмана-Берна²⁷».

Ролевой треугольник Карпмана-Берна: Жертва, Тиран, Спасатель.

Суть его в том, что если растешь в неблагополучной семье, например, с отцом алкоголиком, то регулярно становишься участником сцен, при которых разыгрывается взаимодействие трех ролей: жертвы, тирана и спасателя. Допустим, приходит пьяный отец и ведет себя по отношению к жене как тиран, она тут же «включает жертву», и ребенок, видя конфликтующих родителей, чтобы как-то переносить ужас, унижение, отчаяние, возмущение, стыд, начинает изо всех сил спасать ситуацию, маму, себя. Наутро все меняется: жертвой становится отец, которому плохо с похмелья, тираном – мать, и теперь ребенку жалко уже папу. Чувствуя постоянные унижение и стыд за своих взрослых родителей, недостойно ведущих себя, ребенок начинает «спасать» репутацию семьи тем, что перестает водить в дом подруг и друзей, чтобы они не увидели безобразные сцены. Со временем девочка научается делать хорошую мину при плохой игре и скрывать свои чувства не только от окружающих, но и от самой себя. Вот откуда убеждение о «счастливом детстве».

Сколько раз мы в детстве должны были переживать подобные состояния? Сколько раз мы клялись, что с нами ничего подобного не случится? Мы ищем себе партнера, который ни в коем случае не напоминал бы нам отца, агрессивного и несправедливого. Мы находим милого мягкого парня, немного даже недотепу, который нуждается в том, чтобы его чуть-чуть подтолкнули, направили на путь истинный. Зато не пьет! Вот он, наш герой! И мы тащим на себе по жизни этого незрелого, несамостоятельного, но взрослого человека, который злится на нас, что мы указываем ему, как жить. Он не алкоголик (хотя может со временем им стать), но выясняется, что и это неважно. Он может иметь любую другую химическую или нехимическую зависимость – наркоманию, работоголизм, тягу к рискованным видам спорта, игроманию, компьютерную или кредитную зависимость и т. д. И все-таки не это самое печальное, а то, что вы связали свою жизнь с незрелым человеком, нуждающимся в контроле и при этом протестующем против него.

И вот уже в вашей семье ежедневно, ежечасно вы воспроизводите бег по кругу, а точнее, по ролевому треугольнику «жертва-тиран-спасатель». В роли «спасательниц» женщины ощущают как привычное страдание «жертвы», так и необходимое превосходство «тирана». Ясно, что в помощи нуждаются оба, но как велик соблазн ожидать, что партнер сделает шаг к исцелению первым!

Подавляющее большинство моих клиенток не дочитывают книгу до конца, мотивируя это тем, что книга не про них. Те же, кто все-таки согласился со своим «диагнозом» любовной зависимости, теряют интерес к тексту как раз на десятой главе «Путь к исцелению», которая содержит 10-шаговую программу самопомощи.