3

Боль от смерти была невыносимой. Его пытались уничтожить одновременно более чем дюжиной чудовищных способов, каждый из которых заставлял его проходить через такие пытки, что он встретил забвение как долгожданного возлюбленного.

Но предсмертная агония не могла даже сравниться с тем, что последовало за ней.

У него не было ни тела, ни самой сущности – вообще ничего. Даже «дух» было неподходящим словом для того, что от него осталось. Он знал, что все еще существует лишь благодаря милости другого, и понимал, что все его страдания были наказанием, тоже придуманным для него тем другим. Он подвел другого, и неудача стала его самым главным грехом.

Его тюрьма не имела ни конца, ни края. Он ничего не видел, ничего не слышал и ничего не чувствовал, кроме бесконечной боли. Сколько же времени прошло? Дни, недели, месяцы, годы, столетия… или лишь несколько ужасных минут? Если все же последнее, то его пытка была поистине чудовищной.

Затем, безо всякого предупреждения, боль ушла. Будь у него рот, он бы закричал от облегчения и радости. Никогда еще он не испытывал такой благодарности.

Но затем он задался вопросом: а не означает ли эта передышка приближение новых, еще более ужасных мучений?

Я решил освободить тебя… – произнес голос в его голове.

Голос бога наполнил его надеждой и страхом. Ему хотелось пасть ниц и ползать на коленях, но в нынешней форме как одно, так и другое было невозможно… Да и вообще, если уж на то пошло, невозможно было все.

Я решил, что и для тебя найдется место. Заглянув во тьму внутри тебя, я нашел то, что когда-то меня порадовало. Я возьму это за основу нового тебя, и на этот раз ты послужишь мне гораздо лучше… – продолжал говорить голос.

Его благодарность за этот величайший дар была безграничной, но, как и прежде, он ничего не мог сделать.

Тебя необходимо изменить, но так, чтобы остальные увидели, какое величие я дарую и какое наказание я отмеряю. Поэтому я верну то, благодаря чему тебя узнают…

Энергетический разряд встряхнул его. Крошечные частички материи вдруг влетели в центр энергетического шторма, собираясь воедино и сгущаясь, заново создавая его сущность. Многие из частиц принадлежали ему до того, как он был уничтожен, и были изъяты богом так же, как и его душа.

Медленно и зыбко вокруг него сформировывалось тело. Он не мог пошевелиться, не мог вздохнуть. Тьма накрыла его, и он понял, что она была порождена вновь вернувшимся к нему зрением.

И вот, прозрев впервые после своей смерти, он отметил, что его новые руки и ноги отличаются от тех, что принадлежали ему раньше. Теперь ноги были загнуты назад в коленях и заканчивались раздвоенными копытами. Все конечности покрывал густой мех, а пальцы стали длинными и когтистыми.

Он чувствовал, что и его лицо изменилось, чувствовал изогнутые рога, торчавшие прямо из лба. Ничто в новом облике не напоминало ему о прошлом воплощении, и он задавался вопросом, как же его узнают другие.

Затем, поколебавшись, он протянул руку и коснулся своих глаз… и понял, что именно они – его клеймо. Он чувствовал, как внутри него с каждой секундой растет и крепнет сила. Теперь он мог разглядеть даже тонкие нити магической энергии, что создали его новое тело. Он видел, как невидимая рука бога перекроила его тело, даруя невиданную прежде мощь.

Он наблюдал, как его бог продолжает свою работу, удивляясь и восхищаясь ее совершенством. Он видел, как становится первым из слуг нового рода, которому позавидовали бы даже те, кто состоял в свите его господина.

На все это он глядел искусственными глазами из черного кристалла, из центра которых разбегались рубиновые прожилки.

Это было клеймо, по которому те, кто когда-то знал его, вспомнят его имя и познают новый страх.

Лорд Кур’талос Гребень Ворона стоял перед высоким каменным троном, на котором он обычно вершил суд и смотрел на собравшихся командиров. Высокий даже для семифутовых ночных эльфов, он обладал вытянутым узким лицом, очень походившим на облик черной птицы, чье имя он и носил, даже если не брать в расчет изгиб носа. Непослушная борода и строгие глаза добавляли мудрости и силы его облику. Он носил серо-зеленые доспехи, такие же, как и у его солдат, но отмечал свой высший ранг развевающимся золотым плащом и массивным шлемом, украшенным красным гребнем, из которого была видна голова ворона.

За креслом висели парные знамена его дома – квадратные стяги насыщенного пурпурного цвета с силуэтом черной птицы точно посередине. Знамя дома Гребня Ворона фактически стало символом защитников, пусть даже среди собравшихся здесь были те, кто также относился к знати, некогда благословленной самой королевой.

Впрочем, сам лорд Гребень Ворона к ним не относился, и по мере того как Малфурион слышал его, беспокойство юного друида относительно направления контрнаступления ночных эльфов росло с каждой минутой.

– Совершенно ясно, – подчеркнул бородатый ночной эльф, – что сосредоточиться стоит на Зин-Азшари! Эта мерзость выползла оттуда, туда мы и должны нанести удар!

По рядам собравшихся прокатился одобрительный рокот. Отрезать врага от его ключевой позиции! Без Зин-Азшари, не имея возможности получить подкрепление, демоны, уже находящиеся на поле боя, наверняка потерпят поражение.

– Но мы столкнемся не только с чудищами из другого мира! – продолжал Гребень Ворона. – В Зин-Азшари нам придется противостоять самому двуличному врагу – нашему собственному народу!

– Смерть высокорожденным! – раздался чей-то крик.

– Да! Высокорожденные! Это они, ведомые советником королевы, лордом Ксавием, навлекли на нас эту беду! Именно они теперь должны встретиться с нашими мечами и копьями и заплатить за свои преступления! – Лицо аристократа становилось все более мрачным. – Они, которые держат в плену нашу дорогую Азшару!

Теперь из глоток собравшихся вырвался гневный рев. Некоторые восклицали: «Благословенна будь наша Азшара, Светоч Света!»

– Даже сейчас они остаются слепыми, – тихо пробормотал кто-то рядом с Малфурионом.

Друид обернулся и посмотрел на рыжеволосого мага, Ронина. Даже будучи на фут ниже ночных эльфов, широкоплечий чужак выглядел скорее воином, чем мастером чар. Единственный человек среди собравшихся и вообще единственный человек в мире, насколько было известно Малфуриону, Ронин становился причиной разговоров лишь благодаря одному своему присутствию. Ночные эльфы, высокомерные и предвзятые, когда дело касалось других рас, все же относились к магу с почтением из-за его силы, однако мало кто из них пригласил бы его в гости.

Впрочем, еще меньше шансов получить такое приглашение было у высокого, почти как Малфурион, и до абсурда мускулистого существа рядом с магом, напоминавшего вставшего на задние лапы медведя. За спиной у него висел огромный двусторонний боевой топор, сделанный из дерева, но почему-то блестевший, точно сталь.

– Те, кто не видит правды, добровольно обрекают себя на поражение в битве, – проворчал клыкастый зеленокожий воин, чьи философские слова никоим образом не сочетались с диким обликом.

Броксигар или Брокс – он предпочитал называть себя именно так – лишь покачал головой в ответ на непоколебимую верность ночных эльфов своей королеве. Циничная же ухмылка Ронина, порожденная словами орка, только усилила неприятное чувство отчужденности Малфуриона от соплеменников. Маг и орк без труда видели то, что в упор не замечали его сородичи (кроме самого друида): Азшара должна была знать, что происходит во дворце.

– Если бы вы знали, кем была для нас королева, – пробормотал ночной эльф, – то поняли бы, почему им так трудно поверить в ее предательство.

– Неважно, что они думают, – вмешался стоящий перед ним Иллидан. – Они атакуют Зин-Азшари в любом случае, и конечный результат будет тем же. Больше никаких демонов!

– А что, если Азшара выйдет к ним и скажет, что власть над демонами и высокорожденными теперь у нее в руках и все эльфы, наконец, в безопасности? – многозначительно спросил Ронин. – Что будет, если она прикажет своим подданным сложить оружие и заявит, что война окончена? А затем Пылающий Легион обрушит свою ярость на войска Гребня Ворона и остальных, а королева в это время будет смеяться над несчастными глупцами?

Иллидану было нечего ответить, но слово взял Брокс. Сжав рукоять своего оружия, орк тихо пробормотал:

– Мы знаем о ее предательстве. Все мы. И мы позаботимся о том, чтобы эта королева не смогла обвести нас вокруг пальца…

Ронин склонил голову под капюшоном набок, обдумывая это предложение, а по лицу Иллидана невозможно было понять, что он думает о таком зловещем обещании. Малфурион нахмурился, разрываемый на части остатками преданности Азшаре и осознанием того, что если этот мир надеется пережить столь чудовищное вторжение, то кому-то все же придется покончить с королевой.

– Если и когда придет время, мы сделает то, что должно, – наконец, произнес он.

– И это время стремительно приближается.

Крас проскользнул в заднюю часть комнаты, чтобы присоединиться к собравшимся, и его появление заставило всех замолчать. Таинственный бледный маг двигался с куда большей уверенностью и выглядел намного лучше, хотя дракон, у которого он черпал силу, никак не мог находится в зале.

Ронин немедленно обернулся к пришедшему.

– Крас, как такое возможно?

– Я сделал то, что должен был, – ответил тот, рассеянно проводя рукой по трем маленьким шрамам на лице. – Вам стоит знать, что Кориалстраз отбыл.

Хотя новость и не была неожиданной, восприняли ее тяжело. Без дракона ночным эльфам придется еще сильнее полагаться на их небольшой отряд.

На другом конце комнаты лорд Гребень Ворона продолжил свою речь:

– Как только они окажутся там, дополнительные силы под командованием лорда Десдела Звездного Глаза подтянутся с юга, зажимая неприятеля с двух сторон в тиски…

Стройный ночной эльф, стоявший рядом с ним на возвышении, кивнул командующему. Этот молодой воин носил те же доспехи, что и Гребень Ворона, но плащ его был соткан из переплетающихся нитей зеленого, оранжевого и фиолетового цветов, а шлем венчала длинная мерцающая грива из меха ночного саблезуба. Кроме того, шлем украшало множество крошечных звезд, инкрустированных драгоценными камнями, да еще и с золотой сферой в центре каждой. Иные сочли бы подобную роскошь весьма безвкусной, зато она явно пришлась по душе членам рода Звездного Глаза. По крайней мере, сам ночной эльф с его длинным крючковатым носом, гордо вздернутым вверх, свысока смотрел на всех, кроме своего командира. Десдел Звездный Глаз отлично понимал, как важно наладить хорошие отношения с домом Гребня Ворона.

– Разумеется, мы должны действовать быстро, – не к месту вставил он. – Да, мы ударим в самое сердце врага. Демоны придут в трепет от наших клинков, станут умолять нас о милости, но мы не окажем ее.

Сунув руку в висевший на поясе мешочек, он достал щепотку белого порошка и втянул его ноздрями.

– Помоги нам небеса, если этот павлин когда-нибудь станет вождем, – пробормотал Ронин. – Его доспехи блестят так, словно их только что выковали. Он вообще хоть раз был на поле боя?

Малфурион поморщился.

– Мало кто из ночных эльфов воевал. Большинство предпочитает переложить эту «отвратительную» обязанность на плечи лорда Гребня Ворона, Лунных Стражей или местных солдат. К сожалению, в смутные времена именно родословная решает, кому какое звание будет присвоено.

– Почти как у людей, – произнес Крас, прежде чем Ронин успел ответить.

– Ударим в самое сердце, и как можно скорее, – согласился лорд Гребень Ворона. – И мы должны сделать это до того, как высокорожденные сумеют открыть проход для новых монстров…

К удивлению Малфуриона и всех остальных, Крас шагнул вперед и осмелился прервать речь лорда:

– Боюсь, уже слишком поздно, милорд.

Несколько ночных эльфов явно оскорбились этим вмешательством чужака. Не обращая на них внимания, Крас направился к помосту. Малфурион отметил, что движения мага по-прежнему были слегка напряженными. Чтобы он ни сделал, пытаясь освободиться от привязки к дракону, это не смогло полностью излечить загадочную болезнь.

– В каком смысле? Что ты имешь в виду, чародей?

Крас остановился прямо перед лордом Гребнем Ворона.

– Я имею в виду, что портал уже открыт.

Его слова эхом прокатились по собравшимся. Несколько ночных эльфов заметно побледнели, и Малфурион не мог винить их в этом: вряд ли такую новость можно было назвать приятной. Интересно, что они скажут, когда узнают, что лишились еще и поддержки дракона?

Десдел Звездный Глаз посмотрел на чужака сверху вниз.

– И откуда тебе это известно?

– Я почувствовал возмущения в ткани реальности и знаю, что они означают. Портал открыт.

Надменный аристократ хмыкнул, показывая свое отношение к столь сомнительным доказательствам, однако лорд Гребень Ворона принял страшные слова Краса со всей серьезностью.

– Давно?

– За пару минут до того, как я вошел в этот зал. Я проверил дважды, прежде чем осмелился прийти сюда.

Хозяин Крепости Черной Ладьи откинулся на спинку трона и задумался.

– Воистину дурные вести! – вздохнул он. – И все же, ты сказал, что это произошло совсем недавно…

– Надежда еще есть, – кивнул маг. – Портал слаб, я чувствую это. Слишком много демонов не смогут пройти сквозь него. И, что еще важнее, не сможет пройти их хозяин в физическом воплощении. Если он попытается это сделать, портал будет уничтожен…

– Какая разница, откуда он руководит действиями своих демонов? – спросил Звездный Глаз, снова втянув ноздрями белый порошок.

– Пылающий Легион – всего лишь тень его ужасающей тьмы. Поверьте, у нас есть надежда, даже если сюда явится каждый демон, который служит повелителю Пылающего Легиона, но нет ни единого шанса, если он сам придет в этот мир.

После его слов зал совета накрыла гробовая тишина. Малфурион перевел взгляд на Ронина и Брокса – их лица лишь подтверждали предупреждение Краса.

– Это ничего не меняет, – резко произнес Гребень Ворона.

Он вновь повернулся к собравшимся, на его лице застыло решительное выражение.

– Зин-Азшари по-прежнему наша главная цель, и теперь взять столицу даже важнее, чем когда-либо прежде! И портал, и наша возлюбленная Азшара ожидают нас там, куда мы и направимся!

Ночные эльфы сплотились почти сразу же, как только дело дошло до войны, – настолько они доверяли главнокомандующему. Мало кто из ночных эльфов имел такую же репутацию, как лорд Гребень Ворона. Он мог собрать под своими знаменами почти столько же бойцов, сколько сама королева.

– Воины готовы выступать! Они ждут лишь нашего решения! По окончании нашего совещания я даю вам разрешение отбыть, чтобы подготовить свои отряды! Завтра на закате мы выдвигаемся к столице! – Гребень Ворона вскинул закованный в сталь кулак. – За Азшару! За Азшару!

– За Азшару! – подхватили многие ночные эльфы, и Иллидан в том числе.

Малфурион знал, что брат сделал это из-за своего положения верховного чародея Крепости Черной Ладьи. Что бы Иллидан на самом деле ни думал о королеве Азшаре, он не станет рисковать своим недавно обретенным статусом.