2

Мир, который он знал, мир, который все они знали, перестал существовать.

Центральная часть континента под названием Калимдор представляла собой разоренную равнину. Расползаясь по всем направлениям, точно яд, демоны устроили самодовольной и пресытившейся цивилизации ночных эльфов настоящую кровавую резню. Сотни, а может, и тысячи уже пали, но Пылающий Легион продолжал свое безжалостное наступление.

«Но не везде, – напомнил себе Малфурион Ярость Бури. – Мы остановили их здесь, даже отбросили назад».

Запад стал центром сопротивления чудовищному вторжению. По большей части то была заслуга самого Малфуриона, поскольку именно он разрушил заклинание высокорожденных и запечатал Источник Вечности от тех, кто находился за пределами дворца королевы Азшары. А потом встретился с лордом Ксавием и уничтожил его в эпическом сражении.

И все же, несмотря на признание его заслуг лордом Кур’талосом Гребнем Ворона, хозяином Крепости Черной Ладьи и командующим силами ночных эльфов, Малфурион вовсе не чувствовал себя героем. Во время схватки Ксавий не единожды обманывал его, и лишь вмешательство соратников позволило ночному эльфу одолеть зловещего советника и демонов, которым служил Ксавий.

Распущенные темно-зеленые волосы до плеч выделяли Малфуриона Ярость Бури среди ночных эльфов. Лишь его брат-близнец Иллидан, имевший такие же узкие, почти волчьи черты, привлекал больше внимания. Глаза Малфуриона были полностью серебряными, как и у большей части его народа, но у Иллидана они были сияюще-янтарными и, согласно поверью, являлись предзнаменованием великих событий грядущего. Разумеется, Иллидан предпочитал одеваться ярче, чем большинство их сородичей, в то время как Малфурион носил простую одежду – тунику, незамысловатый кожаный жилет со штанами, а также сапоги до колен. Как тот, кто ступил на единый с природой путь друидов, Малфурион чувствовал бы себя клоуном, если бы решил вступить в контакт с деревьями, фауной и землей леса разодетым, точно пафосный придворный, собирающийся посетить королевский бал.

Нахмурившись, он в тысячный раз попытался отбросить лишние мысли. Юный ночной эльф пришел в это уединенное место в прежде нетронутом лесу Га’хан, чтобы обрести покой и сосредоточиться на ближайшем будущем. Огромное войско под командованием лорда Гребня Ворона вскоре отправится в поход, и пока никто не ведал куда. Пылающий Легион бесчинствовал в таком количестве мест, что праведная армия могла долгие годы перемещаться туда и сюда, ввязываясь в битву за битвой и не достигнув ни малейшего прогресса. Гребень Ворона созвал лучших военных стратегов, чтобы выбрать верный способ одержать окончательную победу, и как можно скорее. Каждый день промедления стоил все больше и больше невинных жизней.

Малфурион нахмурился, изо всех сил стараясь обрести внутренний покой. Постепенно его разум расслабился, и он почувствовал шелест листьев. Так разговаривали деревья. Приложив усилия, он мог поговорить с ними, но сейчас ночному эльфу было достаточно и того, что он слушал их почти музыкальные речи. У леса было иное чувство времени, и эта разница особенно прослеживалась у деревьев. Они знали о войне, но беседовали о ней, как о чем-то далеком. Хотя деревья были осведомлены о том, что иные леса разоряют демоны, и обеспокоены этим, лесные божества, наблюдавшие за ними, до сих пор не давали поводов для переживаний. Если опасность подберется слишком близко, они несомненно узнают об этом.

Их самоуверенность вновь встревожила Малфуриона. Очевидно, что Пылающий Легион – угроза для всего живого, а не только для ночных эльфов. Друид понимал, почему лес еще не до конца осознал сей факт, но ведь теперь его защитники наверняка должны были это принять.

Но где же тогда Кенарий и все остальные хранители?

Когда Малфурион впервые попытался познать путь друида, ту жизнь, которую прежде не избирал ни один член его рода, то отправился глубоко в лес за пределами города Сурамар в поисках мифического полубога. Юный ночной эльф не мог точно сказать, откуда взялась уверенность, что ему по силам найти такое создание, когда никто другой не сумел этого, но ему улыбнулась удача. Уже это было весьма удивительно, а уж когда Владыка Леса предложил учить его, Малфурион и вовсе с трудом смог поверить в подобное чудо.

И вот уже несколько месяцев Кенарий был его шан’до, уважаемым наставником. От него Малфурион узнал, как путешествовать по Изумрудному Сну, месту между миром смертных и миром грез, как призывать силы природы для плетения своих чар. Эта наука помогла выжить не только Малфуриону, но и другим защитникам Калимдора.

Так почему же Кенарий и другие лесные божества с их огромными силами не спешили присоединиться к отчаявшимся защитникам?

– Ха! Я знал, что найду тебя здесь.

Голос, так похожий на его собственный, вмиг раскрыл Малфуриону личность новоприбывшего. Оставив попытки обрести равновесие, он встал и мрачно кивнул пришедшему.

– Иллидан? Зачем ты искал меня?

– Что значит зачем?

Как и всегда, его близнец держал свои темно-синие волосы стянутыми в тугой хвост. А вот одежда отличалась от обычной – сейчас на нем были кожаные штаны и расстегнутая безрукавка, такие же черные, как и высокие сапоги. К безрукавке прямо над сердцем был прикреплен маленький значок с гравированной головой черной птицы в алом кольце. Одеяния были новыми, чем-то вроде униформы, знак же – гербом дома Кур’талоса Гребня Ворона… нового покровителя Иллидана.

– Лорд Гребень Ворона сделает объявление на закате, брат. Мне пришлось встать пораньше, чтобы успеть отыскать тебя и привести обратно вовремя, ничего не пропустив.

Как и большинство ночных эльфов, Иллидан привык спать большую часть дня. Малфурион же, напротив, научился делать прямо противоположное, чтобы лучше использовать скрытые силы, наполняющие мир природы. Конечно, он мог бы изучать друидизм и ночью, но при дневном свете связь его народа с Источником Вечности была намного слабее. Это уменьшало шансы вернуться обратно к традиционной магии, когда Малфурион произносил свои первые заклинания в качестве ученика друида. Теперь же он чувствовал себя комфортнее на свету, нежели в темноте.

– Я как раз собирался возвращаться, – сказал Малфурион, направляясь к своему близнецу.

– Было бы очень плохо, если бы тебя там не оказалось. Лорд Гребень Ворона не любит беспорядка или опоздания любого рода, особенно тех, кто является неотъемлемой частью его планов. Ты прекрасно знаешь это, Малфурион.

Хотя их пути изучения магии были противоположны, оба брата были весьма искусны в том, что избрали. После того как Иллидан спас его от демона, лорд Крепости Черной Ладьи назначил юного мага личным чародеем – должность, которая обычно давалась старшему члену Лунной Стражи, магистру магии ночных эльфов. Иллидан тоже сыграл одну из ключевых ролей в подавлении наступления демонов на западе: взял на себя командование Лунной Стражей после смерти ее лидера и успешно направлял силы магов в сражении с захватчиками.

– Я должен был покинуть Сурамар, – запротестовал Малфурион. – Я чувствовал себя взаперти, не ощущая леса.

– Половина зданий в Сурамаре сделаны из живых деревьев. Какая разница?

Как он мог объяснить Иллидану те ощущения, которые с каждым днем все больше и больше овладевали его разумом? Чем глубже Малфурион погружался в свое ремесло, тем чувствительнее становился к каждому компоненту живой природы. В лесу он ощущал покой и единство деревьев, камней, птиц…всего.

В городе он чувствовал лишь хилые, почти безумные флюиды того, что сотворил его народ. Деревья, которые теперь служили жилищами, земля и камни, сдвинутые и вырубленные, чтобы местность стала пригодной для жизни ночных эльфов… все они уже были совсем не такими, как в естественной природе. Их мысли путались, обращались внутрь себя. Они даже не понимали самих себя, вот к чему привели все эти строительства. Всякий раз, проходя по городу, Малфурион чувствовал его неправильность, но он также знал, что его народ – а также дворфы и все другие расы – имеют право на создание своих цивилизаций. Они не совершали никакого преступления, построив свои дома или сделав землю пригодной для использования. В конце концов, животные поступают точно так же…

И все же дискомфорт, что он ощущал, с каждым разом становился все сильнее.

– Может, вернемся к нашим пантерам? – спросил Малфурион, демонстративно игнорируя вопрос брата.

Иллидан ухмыльнулся, а затем кивнул. Близнецы молча шагали плечом к плечу по лесному склону. В последнее время им было почти нечего рассказать друг другу, если речь не шла о войне. Эти двое, некогда действовавшие как единое целое, теперь имели общего меньше, чем иные незнакомцы.

– Дракон собирается покинуть нас, вероятнее всего на закате, – внезапно произнес Иллидан.

Малфурион об этом не слышал. Он остановился, внимательно взирая на брата.

– Когда он это сказал?

Среди немногочисленных могущественных союзников ночных эльфов был огромный красный дракон по имени Кориалстраз. Молодой, но могучий гигант представился супругом королевы драконов Алекстразы и явился к ним вместе с одним из двух загадочных путешественников – серебристоволосым магом, известным как Крас. Кориалстраз и Крас были таинственным образом тесно связаны друг с другом, но Малфурион пока не выяснил, как именно. Он лишь знал, что всюду, куда бы ни направился тощий и бледный мужчина, облаченный в серое, рядом непременно найдется крылатый исполин. Вместе они казались непреодолимой силой, которая прокладывала защитникам пути наступления и заставляла демонов в панике разбегаться.

Казалось, что по отдельности оба находятся на пороге смерти…

Малфурион решил не совать нос в чужие дела – отчасти потому, что чужаки решились помочь ночным эльфам, но больше из-за того, что уважал и любил обоих. Если Кориалстраз и впрямь решил уйти, это станет настоящей катастрофой для ночных эльфов.

– Мастер Крас уходит вместе с ним?

– Нет, он остается с мастером Ронином.

Иллидан произнес последнее имя с не меньшим почтением, чем его брат говорил о Красе.

Огненно-рыжий Ронин пришел вместе со старшим магом из тех же безымянных земель, о которых они иногда украдкой переговаривались, рассказывая некоторые факты из собственного опыта в борьбе с Пылающим Легионом. Как и Крас, Ронин был великолепно обученным чародеем, хотя казался куда моложе товарища. Бородатый маг носил темно-синюю одежду, почти такую же простую, как у Малфуриона, но вовсе не это отличало его от окружающих. Крас мог бы сойти за ночного эльфа, пусть и болезненно-бледного, но Ронин, даже столь же бледный, принадлежал к расе, которая была никому не известна. Он называл себя человеком, но некоторые из Лунной Стражи, опираясь на свои исследования, рассказывали, что Ронин был какой-то разновидностью дворфов, просто немного выше своих сородичей.

Каким бы ни было его происхождение, Ронин стал таким же бесценным союзником, как Крас и дракон. Он управлялся с магией Источника с такой силой и мастерством, с которыми не могли соперничать даже Лунные Стражи. Что еще важнее, маг взял Иллидана под свое крыло, многому его научив. Иллидан был уверен, что так случилось потому, что Ронин разглядел его потенциал, но Малфурион понимал, что незнакомец в плаще сделал так в попытках обуздать импульсивность его брата. Предоставленный самому себе, Иллидан имел склонность рисковать не только собственной жизнью, но и жизнью своих соратников.

– Это плохо, Иллидан.

– Разумеется, плохо, – ответил ему близнец с янтарными глазами, – но мы сделаем все, что в наших силах.

Он поднял руку, чтобы Малфурион увидел, как ее окружает красная аура.

– Мы не лишены собственной силы. – Иллидан заставил ауру исчезнуть. – Даже если ты не захочешь использовать все то, чему тебя обучил Кенарий.

Брат Малфуриона имел в виду высвобождение таких заклятий, которые были способны не только посеять хаос в рядах противника, но и затянуть в этот хаос природу и вообще все вокруг. Иллидан по-прежнему не понимал, что друидизм требует работы с мирной гармонией природы, а не с хаосом.

– Я делаю то, что должен и как должен. Если ты…

Но договорить Малфурион не успел, так как в этот момент перед ними возникла фигура из ночных кошмаров.

Страж Скверны раскрыл жуткую пасть и зарычал на братьев. Его пылающая броня не только не обожгла Малфуриона, а совсем наоборот, ночной эльф почувствовал леденящий душу холод, пробирающий до самых костей. Подняв меч, рогатый демон замахнулся на ближайшего из своих врагов – Иллидана.

– Нет! – Малфурион оттолкнул брата в сторону, в ту же секунду призывая на помощь лес и небеса.

Внезапный порыв сильного ветра ударил прямо в демона, отбрасывая того, точно лист, на несколько ярдов назад. Тварь врезалась в дерево, переломив ствол, и сползла на землю.

Корни дерева, словно щупальца гигантского кальмара, тут же обвили оглушенного нападавшего. Демон попытался подняться, но его руки, ноги, туловище и голова внезапно оказались крепко прижаты к земле. Он боролся, но все попытки привели лишь к потере остатков оружия.

Обезвредив врага, корни сразу же погрузились обратно в землю, пройдя насквозь прямо через демона.

Шипящий вздох был единственным, что вырвалось из пасти мерзкого убийцы прежде, чем корни оторвали его голову от тела. Из жутких ран хлынула зеленая кровь. Словно недавно собранная мозаика, оставшиеся части тела демона вновь были сброшены в одну кучу.

Тем не менее, едва Малфурион справился с одним врагом, как с деревьев на них спрыгнули еще два стража Скверны. Выругавшись, Иллидан поднялся с колен и указал на ближайшего.

Демон, бросившийся на него, резко развернул булаву в сторону своего собрата и одним страшным ударом раскроил череп ничего не подозревающей жертве.

Внезапно Малфурион почувствовал нечто неладное. Волосы на его затылке встали дыбом, и он оглянулся через плечо.

Огромный четвероногий зверь прыгнул прямо на друида. Два извивающих щупальца с зубастыми присосками на концах вонзились точно в грудь ночного эльфа. Взору Малфуриона предстали ряды пожелтевших клыков, и его окутала вонь, напоминающая запах гниющей плоти.

Где-то за пределами его собственного весьма незавидного положения он услышал крик Иллидана, который был прерван звуком, смутно напоминающим собачий вой.

Братьев обвели вокруг пальца, намеренно застигли врасплох лобовой атакой, чтобы более сильный враг напал на них со спины. Звери Скверны были готовы атаковать при первой же возможности.

Малфурион закричал, когда вампирские присоски стали буквально вырывать магию из его тела так же, как вскоре зубы пса вырвут у него куски плоти. Для любого чародея звери Скверны были особенно коварными врагами: они охотились на тех, кто имел магический дар, и выпивали из них магию до тех пор, пока не оставалось ничего, кроме высохшей оболочки. Но что еще хуже, насытившиеся демонические гончие плодились намного быстрее, создавая настоящую эпидемию зла.

Молодой друид попытался сорвать щупальца, но те вцепились намертво. Ночной эльф чувствовал, что его силы на исходе…

…а затем он услышал нечто, напоминающее шум дождя.

Зверь Скверны вздрогнул. Щупальца отпустили свою жертву и неистово захлестали по сторонам, а потом демон с тяжелым стоном упал на бок, рухнув почти на руку Малфуриона.

Сморгнув слезы, ночной эльф обнаружил больше дюжины острых стрел, торчащих из толстой шкуры поверженного зверя Скверны. Каждая стрела была выпущена столь умело, что поразила самые уязвимые места. Демон умер еще до того, как упал.

Из леса выехали больше двух десятков воинов в серо-зеленых доспехах, восседающие на огромных черных саблезубых пантерах, носивших имя ночные саблезубы. Громадные кошки рыскали между деревьями с такой ловкостью и скоростью, на которые не были способны больше никакие другие звери.

– Рассредоточиться! – отдал приказ молодой офицер, чей голос показался Малфуриону смутно знакомым. – Убедитесь, что ни одного не осталось!

Солдаты двигались быстро, но осторожно. Малфурион отметил их внимательность, поскольку знал, что в дневное время они были не в лучшей форме. И все же друид не мог отрицать того, что их мастерство было на высоте, особенно после того, как они спасли ему жизнь.

Подъехав к Малфуриону, офицер остановил зашипевшую кошку. Ночным саблезубам тоже был не по душе этот переход от тьмы к свету, но они постепенно привыкали.

– Вот, значит, какова моя судьба? – спросил слегка полноватый ночной эльф.

Казалось, он внимательно изучает Малфуриона, хотя тот и знал, что все дело в более резком разрезе серебряных глаз офицера.

– Постараться не дать заколоть тебя? Наверно, следовало умолять его светлость позволить мне остаться в Гвардии Сурамара.

– Но тогда все могло бы сложиться иначе, капитан Песнь Теней, – ответил Малфурион.

Солдат разочарованно вздохнул.

– Нет… этого бы точно не случилось, потому как Лорд Гребень Ворона никогда бы не позволил мне вернуться в Гвардию! Он, кажется, уверен, что мне самой Матерью-Луной уготовлено прикрывать спины его особенных слуг!