Цитаты из книги «Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!»

Память у меня так себе, однако кратковременная работает в напряженных ситуациях как часы, и я оказываюсь способным запоминать бог весть что: ну, скажем, строение 90-207, бутыль номер такой-то – и прочее в этом роде.

Никакого обмена информацией, и точка. Однако Сегре упорно внушал им, что, если не обучить работающих в Ок-Ридже людей правильным методам анализа, вся наша затея пойдет прахом.

Эйнштейн понимал, что природа может и не отвечать положениям его теории, и проявлял чрезвычайную терпимость к чужим идеям.

он был, в общем и целом, ученым, но, что важнее, еще и превосходным администратором. Образование он получил не самое лучшее, однако любил математику и очень много трудился, искупая этим недостаток знаний. Впоследствии он стал не то президентом, не то вице-президентом компании «Дженерал атомикс», большим в этой индустрии человеком. А в то время был просто очень энергичным, полным любопытства и энтузиазма молодым человеком, помогавшим в меру своих сил осуществлению Проекта.

А в то время был просто очень энергичным, полным любопытства и энтузиазма молодым человеком, помогавшим в меру своих сил осуществлению Проекта.

ежде чем я расскажу вам о том, что со мной приключилось во время занятий философией, позвольте рассказать о курсе английской литературы. Нам полагалось сочинять эссе на самые разные темы. К примеру, Милль написал что-то такое о свободе, а мы должны были его раскритиковать. Однако вместо того, чтобы заняться следом за Миллем свободой политической, я написал о свободе в отношениях между людьми – о проблеме, связанной с тем, что если ты хочешь выглядеть воспитанным человеком, тебе приходится жульничать и врать, о том, что эти постоянные махинации приводят к «разрушению нравственной ткани общества». Вопрос интересный, но вовсе не тот, который нам следовало обсуждать. который нам следовало обсуждать.

Запомнили общую идею, но не слова.

Это было очень интересно, очень! Я как будто попал в чужую страну, языка которой не знаю: говори не говори, никто тебя не услышит. Все прочие беседовали на языке знаков, а я не мог понять ни слова!

В Рио меня встречал сам Сезар Латтес. Национальное телевидение снимало нашу встречу, правда, без записи звука. Оператор сказал: – Сделайте вид, будто вы разговариваете. Скажите что-нибудь друг другу – все, что угодно.И Латтес спросил меня:– Вы уже нашли себе на ночь хороший словарь? В тот вечер бразильские телезрите

Это их ошибка, а вовсе не мой недостаток.