Когда до окончания Второй мировой войны оставалось почти два года, главное командование союзных сил пришло к однозначному выводу о том, что для победы на европейском фронте требуется крупномасштабная наземная операция. На вражескую территорию можно было сбросить и сбрасывалось ограниченное количество парашютистов, но для разгрома армий стран «оси» требовались многие тысячи солдат, подавляющее преимущество в людях и технике. Чтобы довести войну до победного конца, нужно было осуществить массированную высадку морского десанта.

К такому же выводу пришло командование сил Антанты во время предыдущей мировой войны. Предпринятая в 1915 году Дарданелльская операция планировалась как высадка морского десанта в Галлиполи с последующим развертыванием наземного наступления и захватом контроля над одним из ключевых маршрутов снабжения германской коалиции. Ожидалось, что эта операция станет началом завершающего этапа Первой мировой войны. Вместо этого она обернулась катастрофой. Турки нашпиговали проливы минными полями и подводными заграждениями, в результате чего множество кораблей, включая две подводные лодки, были потоплены или повреждены в первые дни нападения. Сражение затянулось на восемь месяцев и унесло полмиллиона жизней, прежде чем войска Антанты были эвакуированы.

Почти тридцать лет спустя штабным планировщикам союзных сил пришлось вспомнить уроки Галлиполи. После нескольких пробных десантных операций командование ВМС США убедилось, что для подготовки крупномасштабного вторжения следует использовать небольшие группы диверсантов. В их задачи должны входить разведка пляжей, обнаружение и уничтожение оборонительных сооружений, а также координация высадки основного десанта. Другими словами, успех Дня D, крупнейшего морского вторжения в истории человечества, во многом зависел от горстки добровольцев, рискнувших жизнью, чтобы собрать разведданные и расчистить путь.

Приказ организовать обучение боевых групп подрывников (NCDU^[1]) получил лейтенант-коммандер ВМС США Дрейпер Кауфман. Годом ранее он создал Школу обезвреживания бомб, первыми курсантами которой стали матросы из инженерных батальонов ВМС, морские пехотинцы и армейские саперы, имевшие опыт обращения со взрывчаткой. Однако бойцам NCDU предстояло вплавь добираться до сильно защищенных вражеских пляжей облаченными только в шорты, ласты и маску и вооруженными лишь специальным ножом и взрывчатыми припасами, которые они могли нести на себе. Задержав дыхание, они должны были нырять на глубину до пятнадцати метров, привязывать взрывчатку к заграждениям, находить мины и отмечать их расположение на карте, чтобы передавать эти сведения командованию союзных сил вторжения. В некоторых случаях группам NCDU приходилось пробираться на берег для разведки вражеских позиций и проведения диверсий. В случае обнаружения противником эти люди, у которых не было никаких средств самообороны, кроме ножей, неминуемо погибали или попадали в плен.

Однако Кауфман понимал, что для такой работы недостаточно быть отличным пловцом и уметь незаметно передвигаться по берегу. Ему нужны были люди, способные соображать на ходу и мгновенно приспосабливаться к изменениям ситуации. Они должны были учитывать множество факторов окружающей обстановки, хорошо работать в команде, быстро осваивать новые навыки – и делать это в условиях невыносимого стресса.

Другими словами, Кауфман осознавал, что ему требовались не те, кто знал, как выполнять поставленные задачи, а те, кто был способен с ними справиться.

Между понятиями «знать, как делать» и «быть способным сделать» огромная разница. Необходимые навыки – ныряльщика, картографа, подрывника и так далее – всегда можно освоить. Кауфману требовались люди с определенными врожденными атрибутами, то есть свойствами, изначально заложенными в их сущности.

Эти группы нужно было подготовить в кратчайшие сроки, и поэтому Кауфман не мог долго возиться с отбором и обучением курсантов. Вместо того чтобы посредством многомесячных однообразных тренировок и учебных заданий развивать такие атрибуты, как адаптивность, компартментализация и резилентность, Кауфман воспользовался вспышкой бессознательного озарения и нашел гениальное решение. Он начал процесс подготовки с самой изнурительной недели, какую только смог придумать. Кандидаты подвергались интенсивным физическим нагрузкам, выполняли командные задания, проводили учебные бои и занимались решением проблем. Занятия продолжались без остановок в течение пяти дней, курсантам разрешалось спать всего три-четыре часа в неделю – не каждую ночь, а за всю неделю. В эту первую неделю Кауфман не проводил никаких экзаменов или тестов. Даже полученные травмы не считались основанием для принудительного отчисления из программы. Способность справиться с тяготами такой службы каждый участник определял сам. Хотел он остаться или уйти?

Ушли очень многие. Большинство участников сдались к концу второго дня. Коэффициент отсева составил около 90 процентов. Однако Кауфмана это не волновало, поскольку его идея заключалась в том, чтобы избавиться от всех непригодных. Остаться должна была лишь горстка тех, кто действительно был нужен Кауфману – и вооруженным силам союзников. Он был уверен, что те немногие, кто осилит его программу, сумеют оправдать возложенные на них ожидания, когда придет время показать себя в реальной обстановке, когда все неизбежно пойдет наперекосяк и в тщательно продуманных планах проявятся бесчисленные недочеты. Осознанная или неосознанная гениальность подхода Кауфмана заключалась в том, что первая неделя такой подготовки позволила отказаться от оценки накопленных людьми навыков и вместо этого выявила в каждом человеке его скрытые атрибуты. Те, кто остался, были наделены атрибутами, необходимыми, чтобы справляться с трудностями и добиваться успеха вне зависимости от того, насколько сильно осложняется обстановка.

ПЕРВУЮ НЕДЕЛЮ ПРОГРАММЫ Кауфмана метко окрестили адской неделей. Со временем NCDU были преобразованы в UDT^[2] и в конечном итоге в NAVY SEAL^[3], которых в просторечии стали именовать тюленями или морскими котиками. Программа освоения необходимых навыков расширялась, а курсы отбора и обучения становились все длиннее и сложнее. Единственное, что никогда не менялось, – это цель подготовки. Современный начальный курс подготовки морских котиков (BUD/S^[4]) – это в первую очередь программа отбора. Он длится шесть месяцев, и адская неделя теперь стала не первой, а пятой, но основная цель все та же – выяснить: обладает ли кандидат атрибутами, которые необходимы Военно-морским силам США?

Именно над этим вопросом я ломал голову в 2010 году. Пытаясь объяснить, почему отсеивались опытные спецназовцы, мы с коллегами фокусировали внимание на оценках уровней владения навыками. Такой подход был неправильным. Да, при поверхностном рассмотрении неспособность кандидата продемонстрировать грамотное или эффективное владение тем или иным навыком можно считать провалом. Однако мы были согласны с интуитивной убежденностью Кауфмана в том, что навыкам можно научить. Гораздо важнее было понять, почему эти люди не справлялись с нагрузками. Наша программа подготовки вынуждала курсантов раскрывать основные свойства их сущности примерно так же, как это делала адская неделя Кауфмана. Такая обстановка позволяла нам объективно оценивать кандидатов на основании их врожденных атрибутов.

Осознав этот факт, мы перешли к более сложному вопросу. Какие именно атрибуты нам нужно было найти? Мы сформировали из участников небольшие группы, чтобы в каждой из них составить перечень атрибутов, из которых складывается профиль элитного спецназовца. Мы постарались избежать распространенной ошибки и не смешивать атрибуты с навыками. Такие показатели, как «отличный снайпер» или «отличный взломщик дверей», были отброшены. Затем мы сравнили все эти списки, чтобы объединить их в один.

В конечном итоге у нас получился перечень из тридцати шести атрибутов, и это помогло нам объяснять детали процесса подготовки и его результаты. Теперь мы могли четко сформулировать как для себя, так и для кандидатов, что мы ищем и почему. В ходе тренировок мы могли в режиме реального времени видеть, какими атрибутами обладает или не обладает кандидат. Если курсант никак не мог уяснить, в какую сторону поворачиваться и под каким углом входить в помещение, это было объективным показателем уровня его ситуационной осведомленности и адаптивности. Когда кандидат быстро усваивал новые правила и осваивал технические приемы, это служило свидетельством его обучаемости. А если после нескольких неудач показатели кандидата не улучшались, а начинали неуклонно снижаться, это указывало на его недостаточную резилентность. Все это позволило нам убедительно и конструктивно объяснять кандидатам, начальству и самим себе, почему в нашей программе такой высокий процент отсева. Теперь мы могли показать кандидатам список необходимых атрибутов и указать, какими из них они обладают, каких им не хватает и, самое главное, как это отражается на продуктивности их деятельности.

Помимо этого, нам удалось получить один дополнительный позитивный эффект. Когда мы отделили владение навыками от наличия атрибутов, у нас появилась возможность с ходу выявлять темных лошадок, то есть парней, которые не были самыми умелыми и опытными, но зато обладали всеми атрибутами, которые мы искали. Раньше мы слишком часто отчисляли таких парней, потому что не могли разглядеть их потенциал. Он находился прямо перед нами, но мы его не видели, потому что смотрели не туда, куда следовало.

Перевод фокуса нашего внимания на атрибуты в корне изменил ситуацию. Да, навыки всегда будут иметь значение. Но когда мы выяснили, что лежало в основе этих навыков, то есть какие атрибуты прятались у всех на виду, нам удалось лучше сформулировать критерии отбора. Это позволило нам в доступной и конструктивной форме объяснять, почему у одних кандидатов все получалось, а у других нет. Но самое главное в том, что таким способом мы сумели создать лучшее из всех возможных подразделений специального назначения.

Военная подготовка, особенно в элитных боевых подразделениях, является идеальным инструментом для отделения атрибутов от навыков, и работа с командами спецназа стала для меня редкой и ценной возможностью увидеть и понять разницу между ними. Однако в гражданском мире те же самые принципы можно применять так же успешно, как и на военной службе. Вам хочется понять, почему вы не можете правильно устанавливать приоритеты и фокусироваться на них? Почему изменение обстоятельств всегда вызывает у вас нервозность? Что мешает вам приступить к осуществлению вашей цели или довести этот процесс до успешного завершения? Чтобы найти ответы на эти вопросы, начните с рассмотрения атрибутов. Всегда и везде, где от людей требуется слаженная работа, решающую роль в достижении оптимального уровня продуктивности играет выявление и понимание атрибутов, которыми наделены вы сами и все остальные.