Если Нур и собиралась бросить нас, то звон стальной проволоки заставил ее передумать. Мы побежали за Бронвин и Хью, продираясь через густую траву, вверх по ступеням, мимо табличек с надписями, на которые я взглянул лишь мельком, но успел разобрать: «Под снос» и «Вход воспрещен». Дверной проем был когда-то заколочен досками, но теперь они были сломаны. Острые щепки и гнутые гвозди цеплялись за нашу одежду, словно зубы, когда мы протискивались внутрь – чтобы снова очутиться в месте, из которого почти невозможно бежать.

В здании было так темно, вокруг валялось столько мусора, что бежать мы не могли: боялись напороться на острые прутья и осколки или провалиться в какую-нибудь дыру в полу. Поэтому мы передвигались боком, словно крабы, делая широкие шаги и шаря перед собой руками, стараясь не отставать от Хью и Бронвин. В отличие от нас с Нур моим друзьям это место было знакомо. Снаружи, со двора, доносился топот парней Лео: вот они продрались сквозь сетку, взбежали на крыльцо. Бронвин забаррикадировала отверстие, через которое мы проникли в здание, придвинув к порогу старый холодильник – судя по всему, его оставили у стены именно для этой цели. Но мы понимали, что холодильник задержит бандитов ненадолго.

Мы ввалились в просторную комнату; сквозь наполовину заколоченные окна с грязными потеками на стекле едва пробивался дневной свет, но мы наконец смогли осмотреться. Повсюду виднелись сломанные инвалидные кресла и ржавое медицинское оборудование устрашающего вида. Под ногами, от одной стены до другой, плескалось целое озеро гнилой воды.

Нур мурлыкала что-то себе под нос. Я покосился на нее, и она замолчала.

– Это у меня нервное, – сказала она.

Я кое-как перебрался через участок провалившегося пола, затем протянул ей руку.

– А что здесь может тебя нервировать? – грустно улыбнулся я.

Она оперлась на мою руку и прыгнула. Моя шутка ее не рассмешила.

– Пожалуйста, скажи, что в этой больнице есть черный ход.

– Здесь найдется кое-что получше, – заметил Хью, оглянувшись. – Дверь в Панпитликум.

Прежде чем Нур успела ответить, раздался зловещий и совершенно неуместный в заброшенном здании звук, от которого у меня мороз по коже пробежал: унылое, нестройное бряканье, лишь весьма отдаленно напоминавшее музыку. Обойдя кучу заплесневелых желтых матрасов, мы увидели источник звука – разломанное пианино. Кто-то опрокинул его, и оно загораживало единственный выход из комнаты, за которым виднелся коридор с множеством дверей. Струны были извлечены из инструмента и прикреплены к стене вокруг выхода – все это было похоже на лес металлических волос, вставших дыбом. Чтобы выбраться из комнаты, необходимо было перелезть через пианино и протиснуться между струнами. Кто-то только что именно это и сделал, породив чудовищные звуки, которые мы слышали. А это означало, что этот «кто-то» покинул помещение – или же, наоборот, вышел к нам.

И в этот момент из-за перевернутого инкубатора для новорожденных, валявшегося неподалеку, поднялась какая-то фигура.

– А, это вы.

Его лицо было покрыто настолько густыми волосами, что их можно было назвать только шерстью. Он одарил нас дурацкой кривой ухмылкой.

Это был Песья Морда.

– Уже вернулись? Так быстро? – обратился он к Бронвин и Хью.

– Ага, но задерживаться здесь нам нельзя, – ответила Бронвин.

– Нужно выбираться, и немедленно, – добавил Хью.

Песья Морда облокотился о пианино.

– Плата за выход – две сотни.

– Когда мы расплачивались, ты сказал, что это за билет туда и обратно! – возмутился Хью.

– Должно быть, ты ослышался. Помню, вы ужасно спешили, когда я называл вам наши цены…

Мы услышали приглушенную брань, затем скрежет металла о камень. Враги отодвигали холодильник.

Песья Морда наклонил голову и прислушался.

– Что это было? Вы ведь не нажили там неприятностей, правда?

– Неправда, – сердито ответил я. – За нами погоня.

– О нет, – ответил мальчишка, цокая языком. – Это обойдется вам в дополнительную сумму. Нам ведь придется перехитрить их, замести ваши следы… Кстати, неужели это гориллы Лео Бернема? Голоса у них злющие.

– Ладно! Говори, сколько, мы заплатим! – рявкнула Бронвин.

Нам ужасно хотелось отшвырнуть жулика прочь с дороги, но мы знали, что при желании он может доставить нам много неприятностей.

– Пятьсот, – объявил Песья Морда.

Снова послышался скрежет, на этот раз более громкий. Холодильник поддавался.

– У меня всего четыре с собой, – пробормотал Хью, шаря в кармане.

– Очень плохо. – И Песья Морда отвернулся, собираясь уходить.

– Мы завтра тебе заплатим! – крикнула Бронвин.

Песья Морда обернулся.

– Завтра это будет уже семь сотен.

Раздался грохот и треск дерева. Бандиты вломились в психушку.

– Ладно, хорошо! – воскликнул Хью, из его рта вылетела сердитая пчела.

– И учтите, оплату не задерживать. Мне бы очень не хотелось показывать им ваш маленький потайной ход.

Мои друзья отдали прохвосту все, что у них было. Песья Морда тщательно пересчитывал деньги, секунды мучительно тянулись. Наконец, он сунул деньги в карман, залез на пианино, повернул какой-то рычаг, скрытый внутри, и беззвучно проскользнул между онемевшими струнами. Мы последовали за ним, и когда все оказались на той стороне, Песья Морда вернул рычаг в прежнее положение.

Тут я сообразил, что пианино служило своеобразной «сигнализацией».

Песья Морда повел нас к порталу. Мы спешили вслед за ним по длинному коридору. Теперь, после того как он нас практически ограбил, он чуть ли не бегом побежал. Коридор казался бесконечным.

Из какой-то двери появилась кучка странных; незнакомцы последовали за нами. Выглядели они весьма необычно даже по меркам странного мира, и когда Нур их разглядела, с ее губ сорвался сдавленный звук. Женщина без ног – или с невидимыми ногами, – плыла вслед за нами на подушке из воздуха, и полы длинного пальто развевались у нее за спиной.

– О, дорогуша, мы не сделаем тебе ничего плохого, – заговорила она нежным, мелодичным голосом. – Мы станем друзьями.

– Не знаю, как насчет друзей, – фыркнула девчонка, которая по меньшей мере наполовину была бородавочником. Изо рта у нее торчали два клыка, вместо носа было рыло, как у кабана. – Но если хорошо заплатишь, мы не станем врагами.

Появилась еще одна безногая женщина; эта, судя по всему, не умела парить в воздухе, потому что передвигалась прыжками, отталкиваясь от пола руками. С кошачьей ловкостью она прыгнула в протянутые руки могучей девочки-бородавочника. Я смог лучше рассмотреть ее – у нее не было не только ног, но и бедер, талии и половины торса. Ее тело и черная шелковая блузка были аккуратно обрезаны на уровне пупка.

– Хэтти Половинка, – представилась она, помахав нам рукой. – А кто из вас та знаменитая дикая?

– Не называй ее так! – рявкнул подросток с огромным пульсирующим нарывом на шее. – Это обидное слово.

– Хорошо; «та, с которой не вступали в контакт».

– Это уже не подходит, – возразил Песья Морда. – Ей пришлось быстро учиться.

Девочка-бородавочник не то фыркнула, не то усмехнулась.

– Судя по ее лицу, недостаточно быстро!

Нур стиснула зубы. Казалось, что она идет из последних сил.

– Эти любопытные создания – Неприкасаемые, – объяснил Песья Морда тоном заправского гида. – Те, кого отказались принять в другие кланы.

– Слишком странные, чтобы сойти за нормальных, – вставила Хэтти.

– Самые жуткие, самые неописуемые, самые отвратительные странные на всей планете! – с гордостью добавил парень с нарывом.

– Мне вы не кажетесь отвратительными, – заметила Бронвин.

– А ну, возьми свои слова обратно! – оскалилась девочка-бородавочник.

Песья Морда закружился на месте, словно танцор, и скользнул в открытую дверь.

– А это наша святая святых. Точнее, парадный вход.

Бронвин и Хью последовали за ним, а мы с Нур, едва успев перешагнуть порог, замерли в ужасе. Посреди комнаты стоял операционный стол, в дальней стене я разглядел дюжину дверей. Ящики-холодильники. Эта комната не просто тупик – это больничный морг.

– Все в порядке, – Бронвин заговорила с Нур мягко, но настойчиво. – С нами там ничего не случится.

– О нет! Черт побери, нет, – воскликнула Нур и попятилась. – Я ни за что не стану прятаться в такой штуке.

– Не прятаться, – поправил ее Хью. – А путешествовать.

– Ей это не нравится, – заметила девочка-бородавочник. – Она боится!

Неприкасаемые, столпившиеся в коридоре за дверью морга, захихикали.

Нур выбежала из морга и нырнула в открытую дверь, находившуюся напротив, – это была единственная альтернатива возвращению назад.

Бронвин и Хью хотели догнать ее, но я встал перед ними.

– Позвольте мне с ней поговорить, – попросил я.

Для того чтобы уговорить кого-нибудь, странного или нет, забраться в холодильник морга, требовалось умение убеждать, особенно если речь шла о новичке в странном мире. Мне и самому эта перспектива была не слишком по душе.

Я пробежал через коридор и следом за Нур вошел в комнату. В комнате стояла одинокая железная кровать без матраса, на нее падал луч света из зарешеченного окна. По углам были свалены старые личные вещи, которые, наверное, принадлежали людям, жившим и умершим в этом заведении. Чемоданы. Обувь.

Нур испуганно озиралась.

– Клянусь, где-то здесь я видела дверь. Когда мы пробегали мимо…

– Другого выхода нет, – возразил я.

И тогда я увидел ее, и сердце у меня упало.

– Ты имеешь в виду это?

Нур обернулась, чтобы посмотреть, и когда она разглядела то, что приняла за выход, мне показалось, что она разрыдается. Это была часть фрески – обман зрения, иллюзия, дверь, нарисованная на стене.

А потом мы услышали звяканье струн – один раз, два, три. Люди Лео пробрались сюда, к нам.

– У нас есть выбор, – сказал я. – Мы можем…

Она не слушала меня. Она пристально смотрела на окно, забранное решеткой, на солнце, светившее снаружи.

Я заговорил снова.

– Мы можем остаться здесь и ждать, когда они нас найдут…

Она резко взмахнула руками, но результат не впечатлял: тонкие полоски тьмы протянулись в воздухе вслед за ее пальцами и тут же исчезли. Мне уже приходилось видеть такое прежде. Некоторые способности странных функционируют как мускулы – силы могут истощиться, если ты устал или ослаб. Странные способности отказываются повиноваться человеку, если тот взволнован и напряжен.

Нур обернулась ко мне.

– Либо я могу довериться тебе.

– Да, – произнес я, напрягая всю силу воли, мысленно пытаясь заставить ее пойти со мной. – Мне и кучке чудаковатых личностей.

Люди Лео грохотали по коридору, обыскивали комнаты одну за другой, ломились в запертые двери.

– Это просто абсурд. – Нур покачала головой, затем встретилась со мной взглядом, и я увидел в ее глазах какую-то новую решимость. – Мне не следовало бы доверять тебе. Но я тебе верю.

Она ведь смогла смириться с абсурдными событиями, в водоворот которых угодила всего пару дней назад, – что ей стоило принять еще одну сравнительно небольшую нелепость, если это могло нас спасти?

Бронвин и Хью ждали за дверью, по их лицам было видно, что они в панике.

– Ну, так вы готовы? – воскликнул Хью.

– Я бы на вашем месте поторопился, – заметил Песья Морда, заглядывая к нам. – Кстати, если нам ради вашего спасения придется двинуть кому-нибудь из них по башке, это будет стоить тысячу.

– Мисс Мусорный Бак может стереть им обоим память за две тысячи, – предложил парень с гигантским нарывом.

Мы метнулись через коридор в морг, и в этот момент бандиты нас засекли. Я не стал оглядываться, но слышал их топот и крики. Неприкасаемые куда-то исчезли – судя по всему, они не желали иметь дела с людьми Лео и наживать себе врагов без необходимости.

Очутившись в морге, я заметил, что дверца одного из холодильников для трупов открыта. Рядом с холодильником стоял Хью; он окликнул нас, жестом велел следовать за собой и нырнул в отверстие.

Мы подбежали к открытому холодильнику и, напрягая зрение, заглянули в его черное нутро. На самом деле это был не просто ящик для тела: узкий туннель тянулся куда-то вдаль и казался бесконечным. Из темноты донесся голос Хью, эхо его раскатилось по туннелю и быстро стихло.

– Э-э-эй! Ого-о-о!

Я отошел в сторону, пропуская Нур вперед.

– Это безумие, я просто сошла с ума, это полное безумие, – нараспев повторяла она, но затем сделала глубокий вдох, взяла себя в руки и полезла в черную дыру. Когда ее голова и верхняя часть тела оказались внутри, она застряла, и мне пришлось схватить ее за щиколотки и подтолкнуть вперед. Мгновение спустя зловещий холодильник для трупов поглотил ее.

Я настоял, чтобы следующей в дыру полезла Бронвин, а потом настала моя очередь. Заставить себя забраться в холодильник оказалось труднее, чем я думал, особенно если вспомнить, что именно я убедил Нур отправиться навстречу неизвестности. Этот поступок – забраться в хранилище для трупов – казался мне совершенно абсурдным. Моему разуму потребовалось несколько секунд, чтобы подавить инстинкты, вопившие: «нет, нет, нет, там тебя сожрут зомби, неееет!» Но разум знал, что именно страшные, неизведанные, темные туннели чаще всего служат входами во временные петли. Злобные вопли вооруженных бандитов, распахнувших дверь морга, помогли мне принять решение, и прежде чем преследователи успели добраться до меня, я изловчился и забрался в ящик.

Кто-то схватил меня за ногу, но мне удалось стряхнуть врага. Позади послышались возня, шум борьбы, затем глухой удар и вскрик бандита. Быстро оглянувшись, я увидел, что один из ребят Лео валяется на полу, а за спиной у него стоит девочка-бородавочник с толстой доской в руках.

Я слышал, как Нур, сопя, ползет по туннелю на четвереньках, прочь от меня, все дальше и дальше во тьму. Я пополз следом, затем начал скользить без малейших усилий. Пол туннеля был чем-то смазан и шел вниз под небольшим уклоном; преодолев еще несколько футов, я поехал вниз. Мне пришла в голову странная мысль: наверное, то же самое ощущает младенец, появляясь на свет, только я двигался гораздо быстрее, и процесс занял намного больше времени. А потом я услышал пронзительный крик Нур. Я почувствовал, как меня проталкивают вперед – не чьи-то руки, но какая-то бесплотная сила, подобная силе тяготения, захватила все мое тело. Сердце забилось чаще, кровь зашумела в ушах, и в желудке что-то переворачивалось. Эти ощущения были мне хорошо знакомы.

Мы покидали обычный мир и входили во временну́ю петлю.