Нужное Шону устройство представляло собой бочонок емкостью в дюжину галлонов, установленный на раме с рукояткой на одном торце, так, чтобы поворот рукоятки заставлял бочонок вращаться. С противоположной стороны бочонок закрывала тугая крышка.

Мастер Шон подошел к чулану и достал оттуда свой объемистый, украшенный символами портплед. Поставив его на стол, маг начал извлекать из него разные предметы.

– Процесс предстоит долгий, милорд. В любом смысле не самый простой на свете. Мастер Тимоти Видо гордится своим умением заделать прореху в ткани так, что шов даже не найти. Но это еще цветочки по сравнению с тем, что нам предстоит совершить. Мастер Тимоти использует один лишь Закон релевантности, необходимый для того, чтобы оба края разреза сошлись друг с другом. Но вот наша корпия не имеет никакого сродства с отрезом ткани. Поэтому нам придется воспользоваться Законом синекдохии, утверждающим, что часть эквивалентна целому и наоборот. Теперь посмотрим… Все материалы сухие?

Разговаривая, он раскладывал в нужном порядке все необходимые ему при наложении чар инструменты и материалы.

Лорд Дарси любил наблюдать за мастером Шоном во время работы и выслушивать его подробные объяснения, сопровождавшие каждый этап. Многие из них ему доводилось слышать несчетное множество раз, и тем не менее Дарси всегда извлекал из очередного сеанса нечто новое, достойное того, чтобы сохранить в памяти и извлечь в нужный момент. Конечно, лорд Дарси никоим образом не рассчитывал самостоятельно воспользоваться магическим знанием: у него не было ни Таланта, ни желания овладевать мастерством чародея. Однако сама природа его работы заставляла Дарси копить любые крупицы знаний, способных в какой-то момент оказаться полезными.

– Вот, вы видели, милорд, – продолжал мастер Шон, – как янтарь притягивает к себе обрезки бумаги или корпии, если сперва потереть его шерстью, или стеклянная палочка, если потереть ее шелком. В этой процедуре задействован в основном тот же самый процесс, однако здесь он нуждается в упорядочении и концентрации действующей силы. Это трудная часть. Так что пока я нуждаюсь в абсолютном молчании, милорд.

На то, чтобы мастер Шон полностью удовлетворился приготовлениями к следственному эксперименту, потребовалась большая часть часа. Он неоднократно посыпал корпию и кусок обгоревшей ткани разными порошками, бормотал нужные заклятья и чертил жезлом в воздухе все необходимые знаки. Все это время лорд Дарси соблюдал полное молчание. Опасно отвлекать мага от его работы.

Наконец мастер Шон вывалил в бочонок всю коробку с корпией, а также положил кусок зеленой ткани. После чего вставил донце, чертя при этом в воздухе символы и сопровождая их заклинаниями.

– Теперь начинается скучная часть, милорд. Ткань нарезана мелко, однако бочонок придется крутить как минимум часа полтора. Все дело в вероятности, милорд. Поврежденные нити нашего кусочка ткани будут пытаться найти в нашей корпии концы, похожие на те, с которыми соединялись прежде. Потом присоединившаяся нить притянет к себе следующую и так далее. Существует правило, согласно которому чем мельче будет разделен материал, тем точнее воспроизведется предмет. Теоретики считают, что если удастся разделить на мельчайшие частицы чистую субстанцию, например соль, все они окажутся идентичными. Или превратить ее в газ, но к нашей ситуации этот вариант не относится. Дело в том, что если бы мне пришлось воспользоваться, скажем, полудюймовыми отрезками зеленой нити, то потребовалось бы несколько тонн такой корпии, и вращать ее пришлось бы не один день. Не стану утомлять вас математикой процесса. Но в любом случае нам потребуется время, так что…

Усмехнувшись, лорд Дарси поднял руку.

– Терпение, мой дорогой Шон. Я предвидел подобную ситуацию.

Вспомнив, что король всего лишь позавчера сказал ему эти же слова, он потянул за шнурок звонка.

В дверь тут же постучали, и, когда лорд Дарси разрешил войти внутрь, в ней появился застенчивый молодой монашек в одеянии новициата.

– Брат Дэниел, кажется? – спросил его светлость.

– Д-да, милорд.

– Брат Дэниел, это мастер Шон. Мастер Шон, наставник послушников сообщил мне, что Дэниел виновен в мелких нарушениях правил Ордена. Ему определено наказание в виде пары часов монотонной работы. Поскольку вы являетесь лицензированным магом, то есть привилегированной персоной, закон позволяет вам исполнить это наказание в отношении указанного брата, если он сам хочет этого. Что скажете, брат Дэниел?

– Как прикажет милорд, – смиренно произнес монашек.

– Великолепно. Я оставляю брата Дэниела на ваше попечение, мастер Шон. Вернусь часа через два. Хватит ли этого времени?

– Вполне, милорд. Садитесь на табурет, брат. Вам нужно только крутить эту ручку – медленно, аккуратно и ровно. Вот так. Tак. Отлично, и никаких разговоров. Увидимся через два часа, милорд.

Вернулся лорд Дарси в обществе сэра Томаса Лезе. Брата Дэниела поблагодарили за помощь и освободили от трудов.

– Готово, мастер Шон? – спросил лорд Дарси.

– Да, все готово, милорд. Посмотрим, что у нас получилось.

Лорд Дарси и сэр Томас с интересом наблюдали за тем, как мастер Шон снял донце бочонка.

Для этого коренастый коротышка маг даже надел пару тонких кожаных перчаток.

– Объект нельзя брать влажными руками, – произнес он, запуская руки в деревянный бочонок, – и прикасаться ими к металлу. В таком случае все сразу рассыплется. Так, вынимаем… не торопясь… не спеша… aга!

Когда он извлек предмет наружу, крошечные ворсинки разлетелись от него во все стороны. В руках мага оказалась тонкая ткань, а не беспорядочная куча мелких волокон, корпия приобрела текстуру и форму. В бочонке образовалось длинное, с капюшоном одеяние из мохнатого зеленого полотна. Спереди капюшона было два отверстия для глаз, чтобы можно было все видеть даже при опущенном капюшоне.

Круглый невысокий ирландец осторожно уложил восстановленный балахон на стол. Лорд Дарси и сэр Томас внимательно рассматривали его, стараясь к нему не прикасаться.

– Никаких сомнений, – спустя мгновение проговорил сэр Томас. – Оригиналом для этого наряда послужило облачение, которое носят семеро старейшин Общества Альбиона.

Он посмотрел на чародея.

– Великолепная работа, мастер маг. При всем моем опыте, мне ни разу не приходилось видеть столь превосходный результат. По большей части восстановленные предметы рассыпаются, когда их поднимают. Насколько прочен этот объект?

– Примерно как бумажная салфетка, сэр. К счастью, в последнее время стояла сухая погода. Если бы шел дождь, – Шон улыбнулся, – то эта мантия была бы не прочнее влажной бумажной салфетки.

– Элегантный ответ, мастер Шон, – улыбнулся сэр Томас.

– Благодарю. – Мастер Шон достал рулетку и принялся обмеривать балахон, аккуратно занося результаты в записную книжку. Закончив, он посмотрел на лорда Дарси. – Вот и все, милорд. Эта мантия нам еще потребуется?

– Едва ли. Сама по себе она не является свидетельством; к тому же она рассыплется задолго до того, как мы сможем предъявить ее суду.

– Именно так, милорд.

Мастер Шон взял непрочный наряд за левое плечо, там, где находился клочок зеленой ткани, послуживший ему образцом, и опустил почти весь балахон в коробку с корпией. А затем, удерживая оригинальный кусок ткани между большим и указательным пальцем перчатки, прикоснулся серебряной палочкой к плащу, который с удивительной быстротой вновь превратился в бесформенную кучку корпии, оставив исходный клочок ткани в пальцах мастера Шона.

– Я сохраню его, милорд, – сказал он.

***

Три дня спустя, в пятницу, двадцать второго числа, лорд Дарси обнаружил, что начинает терять терпение. Он как раз закончил черновик отчета, который надлежало отправить его величеству, перечитал его и решительно остался им недоволен. Ничего не прояснилось. Никакой новой информации, никаких улик. Он до сих пор ждал вестей из Эдинбурга от сэра Ангуса Макриди, надеясь, что они внесут какую-то ясность. Тоже ничего.

Останки скончавшегося его милости, герцога Кентского, погребли в четверг, и милорд архиепископ отслужил заупокойную мессу. В Кентербери съехалась половина имперской аристократии, прибыл и его величество. Лорд Дарси даже уговорил милорда архиепископа разрешить ему сесть на амвоне, среди хора – чтобы можно было видеть лица прибывших на похороны. Они также ничего ему не подсказали.

Сэр Томас Лезе сообщил, что либо сам лорд Камбертон, либо сэр Эндрю Кэмпбелл-Макдональд, либо оба сразу, вероятно, состояли в Обществе Альбиона. Однако этот факт ничего не доказывал; к тому же любого из них или даже обоих мог заслать в Общество в качестве своих агентов сам герцог.

– Вопрос, мой добрый Шон, – поведал он невысокому магу-ирландцу вечером в четверг, – остается точно таким же, что и был в понедельник. То есть: кто убил лорда Камбертона и почему? Информации у нас много, но пока что она не поддается толкованию. Почему лорда Камбертона поместили в гроб герцога? Когда его убили? Сколько времени прошло между моментом его смерти и моментом обнаружения?

Почему лорд Камбертон нес с собой зеленый балахон? Тот самый, который сожгли в понедельник? Тогда почему его обладатель ждал до понедельника, чтобы уничтожить этот наряд? Зеленое облачение было впору и лорду Камбертону, и сэру Эндрю, так как оба вполне рослые мужчины. И, безусловно, не принадлежало никому из де Кентов; самый высокий из них – лорд Квентин, да и тот дюймов на шесть ниже, чем нужно, чтобы ходить в нем, не спотыкаясь ежеминутно о подол. Шон, я человек подозрительный, и мне совершенно не нравится направление, в котором указывают свидетельства.

– Не совсем понимаю вас, милорд, – проговорил мастер Шон.

– Тогда слушайте. Вы бывали в городе, слышали, что говорят люди. Вы читали передовицы «Кентербери Гералд». Люди убеждены в том, что лорда Камбертона убили члены Общества Альбиона. Обычные члены Общества никак не могли не задуматься, зачем использовали вайду.

И с каким результатом? Члены Общества испуганы до полусмерти. А они по большей своей части совершенно безвредные люди, и принадлежность к нелегальной организации доставляет им такое же бесхитростное удовольствие, как краденые яблоки уличному мальчишке. Однако теперь против язычников восстало все христианское общество, и оно требует принятия решительных мер. И не только здесь, но по всей Англии, Шотландии и Уэльсу.

Лорд Камбертон встретил смерть не в качестве жертвы, вольной или невольной. С ним разделались где-то в другом месте, наверное, в глухом лесу.

– Его убили внутри стен Кентерберийского замка, совершая убийство, а не жертвоприношение. Но при чем тогда вайда?

– В качестве консервирующего средства, милорд, – предположил мастер Шон. – Древние бритты достаточно глубоко понимали символизм и знали, что стреловидные листья этого растения можно использовать и для защиты. Поэтому они раскрашивали себя вайдой перед сражениями. Конечно, они не знали, что защитные чары работают другим образом. Они…

– А вы лично использовали бы вайду при составлении фиксирующего заклятья для предохранения трупа от разложения? – перебил его лорд Дарси.

– Ну… нет, милорд. Как вам известно, существуют более надежные чары. В любом случае, заговор на вайду занимает много больше времени, и ей следует покрыть все тело. К тому же подобные заклятья не слишком эффективны.

– Тогда зачем ею воспользовались?

– Ага! Понял, милорд!

Круглое ирландское лицо мастера Шона просияло блаженной улыбкой.

– Ну конечно! Кто-то подбросил труп, чтобы его обнаружили! А вайду использовали для того, чтобы бросить тень подозрения на священное Общество древнего Альбиона и, соответственно, отвести ее от кого-то еще. Быть может, и само убийство было устроено для того, чтобы скомпрометировать Общество… Так?

– У обеих гипотез есть собственные несомненные достоинства, мастер Шон, однако нам до сих пор не хватает данных. Нам нужны факты, мой добрый Шон. Факты!

Однако по прошествии почти суток новых фактов так и не обнаружилось, и, обмакнув перо в чернила, лорд Дарси предал бумаге сей удручающий факт.

Дверь отворилась, и в комнату зашел мастер Шон, почти сразу за ним последовал юный новициат с блюдом, на котором размещался легкий перекус, который только что запросил его светлость. Лорд Дарси отодвинул бумаги в сторону, давая понять, куда следует поставить поднос. Мастер Шон протянул ему конверт.

– Спецпочта, милорд. От сэра Ангуса Макриди из Эдинбурга.

Лорд Дарси резким движением потянулся к конверту.

В том, что случилось далее, на самом деле не было ничьей вины. Возле стола собралось трое человек, каждый из которых пытался сделать что-то свое, и юному новициату, старательно маневрировавшему подносом, пришлось подвинуть его в сторону, когда мастер Шон передавал конверт лорду Дарси. Подносом новициат Дэниел задел горлышко бутылочки с чернилами, отчего маленькая емкость повалилась набок и выплеснула свое содержимое на рукопись, над которой трудился лорд Дарси.

Воцарившуюся на мгновение тишину нарушили бурные извинения новициата. Лорд Дарси неторопливо набрал воздуха в грудь, после чего невозмутимо объявил парнишке, что ничего страшного не произошло, что он, монашек, ни в чем не виноват, а он, лорд Дарси, вовсе на него не гневается. Поблагодарив за принесенную пищу, он отпустил юнца.

– И не беспокойся о столе, брат, – объявил мастер Шон. – Я сам здесь уберу.

Когда послушник исчез, лорд Дарси бросил скорбный взгляд на залитые чернилами листы, а потом на конверт, который успел забрать из пальцев мастера Шона.

– Мой добрый Шон, – произнес он спокойным голосом. – Как вам известно, я человек далеко не нервный и возбудимый. Но если этот конверт не содержит добрых вестей или полезной информации, уверяю вас, что в припадке чистой ярости тут же брошусь на пол и вырву зубами клок из этого ковра.

– Я вовсе не стану укорять вас за это, милорд, – ответил мастер Шон, прекрасно понимая, что его светлость ничего подобного себе не позволит. – Пересядьте пока в удобное кресло, а я тем временем устраню последствия сей малой катастрофы.

Лорд Дарси перебрался в стоявшее возле окна большое кресло. Мастер Шон перенес поднос на небольшой столик у локтя его лордства, после чего лорд Дарси съел сэндвич и выпил чашку каффе, одновременно изучая полученный из Эдинбурга отчет.

Перемещения лорда Камбертона по Шотландии, совершавшиеся отнюдь не под пристальным вниманием публики, тем не менее все же не остались незамеченными. Он посещал вполне определенные места, задавал конкретные вопросы, просматривал документы. Проследовав по оставленному им следу, сэр Ангус узнал то же, что узнал и лорд Камбертон, хотя и признался, что не получил ни малейшего представления о том, что именно покойный лорд намеревался делать с полученной информацией, какой гипотезы придерживался, и вообще, что значили все эти сведения даже в глазах самого лорда Камбертона.

Среди прочих учреждений его светлость посетил и общественные архивы, и регистр церковной регистрации браков. Он интересовался прошлым Маргарет Кэмпбелл-Макдональд, нынешней вдовствующей герцогини Кентской.

В 1941 году, когда ей исполнилось девятнадцать лет, Маргарет вышла замуж за некоего Честера Лоуэлла, человека самого неприглядного происхождения. Его отец какое-то время провел в тюрьме, попав туда за растрату, и в конце концов утонул при загадочных обстоятельствах. Младший брат Честера Иэн дважды был арестован и судим за попытки нелицензированного занятия магией, но оба раза был освобожден с вердиктом: «не доказано», однако в итоге на шесть лет угодил в тюрьму за вымогательство, отягощенное незаконным применением магии, и был освобожден только в 1959 году. Сам же Честер Лоуэлл оказался отъявленным шулером, жульничавшим при игре в карты и кости с целью личного обогащения.

После всего трех проведенных в браке недель Маргарет оставила Честера и вернулась к родителям. Очевидно, расставание ничуть его не огорчило, поскольку он даже не попытался вернуть жену домой. Полгода спустя он бежал в Испанию, спасаясь от подозрения в краже; власти Скотленд-Ярда предполагали, что он имеет отношение к исчезновению шести тысяч соверенов из банка в Глазго. Тем не менее свидетельствам против него не хватило убедительности для того, чтобы король Арагона дал разрешение на экстрадицию этого человека. В 1942 году власти Арагона сообщили, что «англичанин» Честер Лоуэлл был насмерть застрелен в Сарагосе во время карточного конфликта. Шотландские власти прислали лично знавшего Лоуэлла следователя, чтобы тот опознал труп, и дело тут же закрыли.

«Итак! – подумал лорд Дарси, – Маргарет де Кент – дважды вдова».

Детей от кратковременного союза с Лоуэллом не было, и в 1944 году, после восьми месяцев ухаживания, Маргарет приняла титул герцогини Кентской. Сэр Ангус Макриди не знал, было ли известно герцогу о ее предыдущем браке или же он о нем так и не узнал.

Лорд Камбертон также ознакомился с историей сэра Эндрю Кэмпбелл-Макдональда. В его прошлом не было никаких темных пятен, в Шотландии он пользовался хорошей репутацией. В 1939 году он отправился в Новую Англию и какое-то время служил там в рядах Имперского легиона. С честью проявив себя в трех сражениях с краснокожими аборигенами, в дальнейшем он оставил службу в чине капитана и с великолепным послужным списком. В 1957 году варвары совершили налет на его деревню и сожгли ее, попутно учинив великое кровопролитие; какое-то время считалось, что сэр Эндрю погиб во время этого налета. В Англию он возвратился в 1959 году, практически без гроша в кармане, так как его небольшое состояние погибло во время упомянутого налета. Герцог Кентский предоставил ему небольшую должность и пенсию, и сэр Эндрю проживал на нее со своей сестрой и шурином последние пять лет.

Отложив письмо, лорд Дарси в глубоком раздумье допил каффе, не производя при этом впечатления человека, способного в корчах гнева впиться зубами в ковер.

«Теперь не хватает только мага, – сказал он себе. – В каком месте этой истории появляется маг? Или, точнее, кто он?» Единственным чародеем в поле зрения был мастер Тимоти Видо, очевидно, не имеющий никакого отношения к лорду Камбертону или к герцогскому дворцу. Сэр Томас подозревал, что сэр Эндрю может оказаться членом Общества Альбион, однако отсюда никак не следует, что он может обладать какими-то познаниями в области магии.

Более того, лорд Дарси был вполне уверен в том, что сэр Эндрю, являясь членом Внутреннего круга, не стал был привлекать внимание к Обществу в столь вопиющей манере.

– А вот и ваш рапорт, милорд, – подал голос мастер Шон.

Очнувшись от раздумий, лорд Дарси увидел, что мастер Шон стоит возле него с бумагами в руках. Его светлость смутно понимал, что все это время коротышка ирландец был занят каким-то делом в другой части комнаты, теперь же стало очевидно, чем именно он занимался. Листы бумаги несколько отсырели, однако на них не было видно ни следа от пролитых чернил, хотя ровные и аккуратные строки, выведенные рукой лорда Дарси, остались прежними. Эффект этот, насколько понимал лорд Дарси, был достигнут дифференциацией по намерению. Рукописный текст был нанесен преднамеренно и с определенной целью, в то время как чернила были пролиты случайно – таким образом удаляющее заклинание различало частицы чернил.

– Спасибо, мой добрый Шон. Вы, как всегда, сработали чисто и аккуратно.

– Для устранения пятна потребовалось бы много больше времени, если бы вы пользовались этой новинкой, несмываемыми чернилами, – неодобрительным тоном произнес мастер Шон.

– В самом деле? – рассеянно ответил лорд Дарси, просматривая очищенные бумаги.