– Да нет, конечно, – ответили мы. – Может, ты, дедушка, чего подскажешь?

– Отчего не подсказать? Подскажу. Для начала вам с волхвами надобно повидаться. У них совета спросить. Так что, в Киев вам надо. Если где вам и помогут, то только там.

– Точно! – обрадовался побратим. – Федя, прав Неклюд! Ну как? Едем?

Разумное зерно в подобном предложении имелось, и потому я покладисто кивнул головой.

Но тут старик придал новое направление нашей беседе:

– А ежели тогда я вас попрошу поначалу заехать в Смоленск?

– Это хороший крюк делать придётся, – проявил Илья познания в местной географии.

– Так за то я предоставлю вам жилье да прокорм бесплатно, пока вы тут свои дела устроите. А как тронетесь в путь-дорогу, я с вами и передам посылочку одному старому знакомому. А то уж полгода жду оказии. А её всё нет и нет. Самому ехать – стар уже. А знакомых просить – дюже не хочется. Вы же вроде хоть по глазам и честные, а очень даже бойкие, в обиду себя не дадите. Так что, как ни крути, а посылочка моя при вас сохранней будет, чем с кем-либо.

По мне так было всё едино, какой дорогой ехать, и мы, переглянувшись, согласились с предложением Неклюда.

– Вот и ладушки, – облегчённо вздохнул дед, а потом уважительно покосился на мои ножны и спросил: – Небось, клинок булатный?

– Да, – подтвердил я. – В Эсфахане самим Ахмедом ас-Самитом выкован. Показать?

Неклюд охотно закивал головой, и я вытащил меч. По тёмному холодному телу клинка шёл замысловатый повторяющийся узор из светлых непрерывных завитушек. Меч отразил луч солнца, падающий из распахнутого окошка, и яркие блики сразу заплясали по стенам избы.

Я осторожно согнул меч в четверть дуги и плавно разогнул. Клинок остался таким же ровным. А пёрышко, опустившись на острие клинка, распалось на две половинки.

– Поди, такой меч дорого стоит? – продолжал допытываться Неклюд.

– Очень дорого, – подтвердил я, вспомнив, сколько золота пришлось отдать кузнецу.

– И владеешь им, поди, неплохо?

– Никто ещё не жаловался, – несколько двусмысленно ответил я, вкладывая меч в ножны.

– Ну и хорошо, – подытожил Неклюд. – Устраивайтесь пока. Я вам мешать не буду.

…Против моих первоначальных планов, в Муроме пришлось задержаться. Мы не смогли отыскать для Ильи ничего подходящего по размерам: ни шлем, ни кольчугу, ни щит, ни меч. Пришлось всё заказывать у местного кузнеца. Да ещё седло приличное для Бурушки, да сбрую.

После размещения всех заказов у нас не осталось ни одной шкуры. Зато, к моему облегчению, в Муроме очень даже охотно брали бухарские дирхемы и динары, проявляя неплохую осведомлённость об их реальной стоимости. Но, вообще-то, к моей выгоде, здесь всё оказалось намного дешевле, чем в Эсфахане, или в Бухаре. Так что я воспользовался возможностью и обновил всю одежду и теперь снова выглядел так, как завещано предками. Только для кулаха не смог найти подходящего тонкого войлока. Не остался без обновок и Илья. Ему мы заказали пошить сапоги, сразу две пары, поскольку готовых такого размера, я мыслю, во всём Подлунном мире вряд ли бы сыскалось.

– Пора отвыкать от лаптей, – подкрепил я такой заказ рассуждением, – ибо, пока спокойно едем, пусть будут лапти. Так и быть. Но в бой, да на коне, – только в сапогах с каблуками. А к ним привыкнуть надо. Так что, последние дни ходишь как смерд.

Пришлось Илье согласиться.

Но тут на второй вечер пребывания побратим взмолился:

– Федь, а Федь! Пойдём в корчму! Там, говорят, так здорово! Разные интересные люди собираются.

Я поддался его уговорам, и как выяснилось – зря. Корчмой оказалась огромные (по меркам Мурома) хоромы, в которых можно было за деньги поесть и выпить.

Я вообще плохо отношусь к подобным заведениям, предпочитая отдыхать либо в домашней обстановке, либо в кругу друзей, но никак не в компании с незнакомцами.

Предчувствия меня не обманули. Уже в скором времени за наш стол подсели четверо мужичков разбойного вида и принялись усердно подкатываться. Вопросы их мне очень не понравились, и я старался отвечать уклончиво. Зато Илья разливался соловьём, выкладывая всё как на духу. Как я ни пинал его под столом, Илья лишь обижался:

– Ну, ты что, Федь! Я ведь правду говорю. Так вот, слушайте дальше, взял я и столкнул тот камень в реку.

На эти слова засмеялись все, кто пришёл в корчму. А я с неудовольствием увидел, что в зале уже буквально апельсину некуда упасть. И все прислушиваются к речам моего побратима.

Больше всех смеялся кривой из той четвёрки, что устроилась за нашим столом:

– Ну ты и враль! Чёртов камень столкнуть в Оку сумел!

И все опять принимались гоготать.

Илья начал обижаться, но заметил это только я. Тут-то кривой и напросился, обратившись к побратиму:

– И кто только родил тебя, дубину стоеросовую! Соври ещё что-нибудь!

Больше он ничего сказать не успел, потому что Илья приласкал его своим кулаком прямо в лоб. Кривой упал замертво.

– Братцы! – раздался чей-то возглас. – А ведь наших бьют!

И все бросились к нам. Но драки не получилось. Илья просто размазал всех по стенкам. Я не успел увернуться от сметённого побратимом стола и оказался на полу.

Пока я приходил в себя, ураган уже стих. Илья заметил мои ноги, торчавшие из-под стола, и бросился на помощь. Он откинул стол и помог встать, приговаривая:

– Ой, Федь! Ты живой! А то я испугался было, вдруг зашиб тебя ненароком!

– Живой, живой! Ну, ты и скор на расправу!

– А нечего языком, как помелом мести!

Оставаться в таком заведении, где нормальным людям не дают спокойно отдохнуть, нам не хотелось. Поскольку хозяин тоже попал под горячую руку Ильи и не мог нас обслужить, мы сами прошли в поварню и набрали еды, а заодно и питья. Уложили все это в корзины и отправились восвояси.

Вот дома у Неклюда мы отдохнули на славу! Тут нам никто не мешал.

…На следующее утро, когда мы с Ильёй раздумывали, чем бы заняться, с улицы стал доноситься какой-то шум. В избу вбежал взволнованный Неклюд:

– Беда, сынки, там вас на расправу десятник Снегирь требует.

Мы с побратимом опоясались и пошли на выход. Я захватил на всякий случай меч, а Илья ничего брать не стал. За воротами нас поджидала целая толпа сурово настроенных горожан. Впереди всех стоял насупленный усач при кольчуге, и вертел в руках шлем. А за ним выстроился в ряд десяток стражников.

Усач, завидя нас, ещё больше набычился и спросил:

– Вы ли вчера устроили погром в корчме?

– Ну, я, – усмехнулся Илья.

– Тогда за то, что безвинно покалечили две дюжины людей, да разорили достойного горожанина, я вас засажу в поруб. А там пусть князь решает, как с вами поступить. Виру взять, или иначе как.

– Меня? В поруб? – не поверил Илья. – Да за что?

Я увидел, что побратим опять начал волноваться, и попытался исправить ситуацию.

– Погоди, Ильяс-джан, – я направился к десятнику и предложил: – Давай отойдём в сторонку и обсудим все спокойно.

– А ты, чужеземец, помалкивай тут, – сказал, как отрезал Снегирь, и приказал своим: – Вяжите их!

Теперь обиделся и я. Но, выхватывая меч из ножен, успел крикнуть Илье:

– Только без смертоубийства!

– А то, – кровожадно ухмыльнулся Илья и засучил рукава.

Как таковой, драки опять не вышло. Было избиение. Убежать смогли человека три от силы. Остальные были разбросаны в весьма живописных позах вдоль всей улицы. Лично я успел разоружить только Снегиря и ещё одного стражника. Всех остальных обработал побратим.

Когда всё стихло, из калитки выглянул Неклюд, обозрел последствия и восхищённо присвистнул:

– Ну, сынки вы и даёте! Силушку вам девать некуда! Это ж не вороги, а свои!

На что Илья заметил:

– А мне отец, когда был помоложе, всегда говорил, возвращаясь после хорошей драки: бей своих, чтоб чужие боялись!

По моему мнению, это был весьма своеобразный, я бы даже сказал, философский подход к жизни. Но интересный (конечно, если ты победитель).

Илья начал было прохаживаться по улице, выпятив грудь, но стушевался, когда с боковых улочек стали сбегаться женщины за своими поверженными мужьями.

– Назад, сынки! – скомандовал Неклюд. – Бабам вы скулы не посворачиваете. Они сами вас на куски порвут.

Мы вняли голосу разума и ретировались на подворье.

На следующий день мы с Ильёй двинулись в сторону реки, к кузням. Я зорко осматривался по сторонам, ища подвоха, а заодно исподтишка наблюдал за побратимом. По всему было похоже, что ему понравилось ломать челюсти соплеменникам. При виде любой компании у него появлялся нездоровый блеск в глазах.

– Федь, – толкал он меня в бок. – Не слышишь ненароком? Эти не про нас оскорбительные речи ведут?

– Нет, нет, – успокаивал я его. – Не про нас.

– Жаль, очень жаль, – постукивал он кулачищем в раскрытую ладонь, и угрожающе поводя могучими плечами, проходил мимо.

Мне было очень странно, что городские хранители порядка отстали от нас, не пытаясь в другой раз взять в оборот, но поскольку я и правил-то здешних не ведал, то особо размышлять над этим не стал.

Зато кузнец порадовал. По его знаку подмастерья стали выносить готовые изделия на свет для лучшего обозрения.

Шлем оказался таким, как я и просил: с наносником, бармицей для защиты шеи и небольшой втулкой сверху, ежели захочется как-нибудь отличить. А самое главное – он пришёлся Илье впору. А то, что не позолочен, так Илье ещё рано.

Кольчуга тоже была сделана на совесть.

– Я просто нарастил одну из готовых, – пояснил кузнец. – Чтобы вам ждать было меньше.

Да и щит не вызвал возражений. Мастер тщательно сплотил доски и обтянул их, как я и просил, кожей в два слоя. А то, что в размере он был значительно больше принятых, так ведь щит для богатыря сделан!

– Меч, кажется, больно тяжёлый получился! – вздохнул кузнец. – Мне его даже опробовать толком не удалось.

– Ничего! – успокоил его Илья. – Сейчас проверим. Где он?

Кузнец сам сходил в кузню и вытащил завернутый в холстину меч.

– Только учтите, что хороший меч за столько дней не куётся.

– Да нам бы лишь до Киева добраться, – отмахнулся Илья, ухватившись за торчащую рукоять.

Меч был раза в полтора длиннее, чем мой. И не в пример тяжелее. А в целом качество ковки оказалось неплохим. Я тщательно осмотрел весь меч и не нашёл изъянов. Он стоил тех денег, что мы заплатили.

Илья повесил ножны за спину и попробовал выхватить клинок. Длины хватило как раз. Затем сделал несколько восьмёрок в воздухе, со свистом рассекая воздух. Наконец рубанул пару раз по нарочно выставленному чурбаку и остался доволен глубиной зарубок. Хотел было попробовать на изгиб, да кузнец отсоветовал.

Ещё мы прихватили с собой два топорика. И пусть говорят, что топор – оружие простолюдинов. А я так очень уважаю топоры. И вообще оружие никогда не бывает лишним.

На обратном пути нас всё-таки поджидало сборище недобитков, желавших отомстить за прошлые неудачи. Но когда Илья вытащил свой новенький меч и несколько раз угрожающе взмахнул им, все сделали вид, что собрались здесь совершенно случайно и друг с другом не знакомы. Мы беспрепятственно прошли к воротам Неклюда и скрылись во дворе.

– Давай-ка, Илья, собираться, – предложил я. – Не понравился мне Муром. Как-то негостеприимно нас встретили.

– А может, останемся ещё на одну хорошую драку? – попробовал уговорить меня побратим.

Но я был непреклонен:

– Сегодня же уезжаем! Укладывай вещи, а я пойду, подготовлю коней.

Неклюд помог нам упаковаться, даже дал две торбы с овсом в дорогу и большой баул с лепёшками и вяленым мясом. Мы ещё накануне приобрели вьючную лошадь по кличке Звёздочка как раз специально для подобного случая. А то больно много поклажи накопилось.

На прощание Неклюд ещё раз обсказал дорогу, сколько знал, и вручил небольшой железный ящичек для некоего Вакулы Дольника из купцов смоленских. А перед самым выездом, по моему настоянию, пришлось Илье натянуть сапоги – и для разноса, и для солидности.

Больше нас ничего в Муроме не удерживало, и мы тронулись в путь. Торжественных проводов нам не устраивали, да мы и не напрашивались. Скромно так, без лишней шумихи выехали из города и вскоре углубились в лесную чащу.