– Паранойя, – откликнулся Красовский.

– Во-во, это уже паранойей попахивает, – закончил Миша.

– Ну, спасибо, вы мне уже и диагноз ставите, – неприкрыто обиделась я.

– Точно, вам надо срочно в отпуск. На недельку куда-нибудь на юга! – воскликнул Миша.

– Я уже была летом в Италии, – ответила я.

– Я помню, – не смутился Черкасов. – А сейчас в Индию.

И ловко перевёл наш разговор на сравнение гостеприимства у разных народов.

В общем, если подытожить, то от моих работодателей я возвращалась не солоно хлебавши. В помощи мне отказали, да ещё и не поверили. Но тут уж дудки! У психологов есть внутреннее чутье! Метили именно в меня!

Уже вернувшись домой я принялась так и этак прикидывать способы получения информации от Бурталова, но ничего толкового не надумала. Поэтому решение этой задачи пришлось пока отложить в долгий ящик. Ничего, не в первой. Рано или поздно, а найдется подход к редакторским секретам…

… Вечером в четверг я славно отстрелялась в «Бастионе» с тремя новенькими кандидатами на приём в Черкасовскую «корпорацию». Они выполнили все предложенные тесты, причём с первого раза. Так что я, подходя к ласточке, уже тихонько радовалась, что засветло доберусь домой и успею что-нибудь сочинить на завтра, может даже соберусь с духом и приготовлю плов, а то Сергею уже давно обещала. Но не тут-то было. В сумочке принялся елозить мобильник, требуя моего внимания, и на дисплее высветился не кто иной, как сам «ЦИКЛОП». Мы обменялись приветствиями, и Миша попросил меня подняться наверх.

Разве могла я отказать в такой малости своему деловому партнёру (это если в юридическом смысле) и благодетелю (это если по жизни)? Ну, конечно, нет! И я направилась к лифтам.

Когда я вошла, то сразу же по тягостной атмосфере поняла – что-то случилось. Константин Эдуардович здороваясь, как-то виновато улыбнулся. Да и Миша, произнося приветствие, поводил плечами, словно ему что-то мешало, и он хотел почесаться, но никак не мог решиться.

Я уселась за стол лицом к окну и выразительно подняла брови:

– Как я понимаю, имеют место быть какие-то неприятности?

– Что-то типа, – скривился Миша. – Короче, не люблю я таких разборок, но делать нечего. Вот, глядите.

И он протянул мне несколько фотографий.

На первом снимке была запечатлена я, собственной персоной. Я сидела в гордом одиночестве за столиком, мечтательно устремив взор в потолок. По интерьеру я сразу опознала кафе, которое уже по праву можно было назвать институтским, потому что добрая треть преподавателей предпочитала здесь обедать и пить кофе. Судя по моей причёске и одежде, фотография была сделана вчера. Впрочем, это подтверждалось цифровой записью внизу. Недоумевая, кто и зачем решил запечатлеть меня, я взглянула на следующий снимок. Теперь за столиком кроме меня фотограф-вуайерист зафиксировал незнакомца. Он был взят вполоборота, но я сразу его вспомнила…

…Я сидела, задумавшись о чем-то своём, о девичьем, когда рядом со мной кто-то, сдержанно кашлянув, спросил:

– Вы не будете против, если я нарушу ваше уединение?

Я подняла взгляд и увидела, что сбоку от моего столика ожидает ответа мужчина лет сорока – сорока пяти. Плотный, чуть выше среднего роста, шатен с седеющим ёжиком волос. Спокойная, не броская одежда: темно-серый вязаный пуловер, бледно-голубая рубашка и галстук в тон к пуловеру. На первый взгляд, не маньяк и не альфонс, а к прочим я индифферентна.

– Нет, не буду, – ответила я и отвела взгляд.

Тут как раз официантка принесла мне салат, и я занялась им.

Мужчина оказался острословом и, поскольку ему нечем было заняться до выполнения заказа, то принялся развлекать меня байками на всевозможные темы. Справедливости ради замечу, кое-что меня действительно ужасно веселило, а поскольку в его балагурстве не было и намёка на начинающееся ухаживание, а лишь бьющая через край общительность, то я и не выказывала неудовольствия, а напротив, позволила себе поддержать трёп.

Звали мужчину Григорием, и был он профессиональным фотографом. А в подтверждение сказанного он продемонстрировал мне на планшете некоторые свои работы под названием «Осень в Царском Селе». Слов нет, снимки были превосходны – безбрежная синь неба, золото куполов, багряные клёны, потемневшие дубы и бесстыдно оголяющиеся берёзы. А главное, в них чувствовалось настроение. В общем, я получила истинное удовольствие. Но вот обед закончился, мы попрощались, и я направилась в институт в самом благодушном настроении…

…На оставшихся трёх фотографиях также «позировали» я и Григорий. На снимках играли блики, потому что съёмки велись через витринное стекло (с улицы), но тем не менее все было хорошо различимо. Вот он что-то вещает с серьёзным видом, вот он протягивает мне планшет с фотографиями, а вот мы вместе весело смеёмся.

– И что? – недоумевая, вернула я фотографии Черкасову.

– Да вот, очень хочется знать, о чем вы так мило беседовали, – ответил Миша и выжидательно уставился на меня.

– Не пОняла, – с ударением на первом слоге протянула я и в поисках поддержки взглянула на Красовского.

Но последний вновь как-то криво улыбнулся, словно у него зуб разболелся.

– В чем собственно дело, Михаил Александрович, – насторожилась я. – Давайте не будем играть в недомолвки. Для начала я хочу знать, почему вас интересует моя личная жизнь?

– Валерия Михайловна, мне и вправду нужно знать, что вам впаривал этот удод, – туманно пояснил Черкасов.

– Подождите, подождите, – начала я кипятиться. – Объясните, пожалуйста, все с самого начала. Кому взбрело в голову тайком меня фотографировать? Вы что, снарядили за мной постоянную слежку? По какому праву? Мне казалось, что у нас установились такие отношения, что можно задать прямой вопрос и получить такой же прямой ответ, а не снаряжать шпиков. Хотя я все равно не понимаю, что вас могло заинтересовать в моей личной жизни! И теперь у меня встречные вопросы. Как давно вы за мной следите? И почему?

– Эдуардыч, давай подключайся, – взмахнул рукой Черкасов. – А то я устал.

– Валерия Михайловна, – вступил в беседу Красовский. – Мы за вами слежку не снаряжали. Упаси Боже, что вы так могли на нас подумать! Эти фотографии принёс и отдал охране какой-то велосипедист, по виду похож на курьера. Так они и попали к нам. А деятель, что изображён с вами, нас действительно интересует. Вот что вы про него знаете?

– Ну, его зовут Григорием, – остыв, стала объяснять я. – Насколько я знаю – он фотограф. Он показался мне довольно общительным и приятным собеседником. Вот, пожалуй, и все. И вообще, я его видела в первый раз. И как теперь понимаю, в последний.

– Ну, ё-моё! – вдруг взорвался Миша. – Опять двадцать пять! Валерия Михайловна! Вы же сами только что сказали, что на честный вопрос – идёт честный ответ. Так чего вы нам мозги парите? Какой из него фотограф? Как из меня слесарь седьмого разряда. В гробу я его видал, а не рядом с вами!

– Я вам честно ответила! – вспыхнула я.

– А что он вам показывал? – чуть поумерив голос, снова насел на меня Черкасов.

– Это цикл тематических фотографий про осень. Так может быть, теперь вы мне объясните, кто это такой, по вашей версии?

– Это Шпаченко, он же Гриша Скворец, – заговорил Красовский. – Скажем так, один из конкурентов Михаила Александровича. Очень неудобный и очень неприятный конкурент.

– Ерунда какая-то, – заметила я. – А вы не обознались? Какой из него мафиози? И даже если это так, то зачем он будет подсаживаться ко мне, изображая из себя фотографа?

– Так, тормознёмся! – воскликнул Миша. – А он не мог к вашей одежде, или сумочке жучка прикрепить? Хотя нет – зачем ему это? И самое главное, кто сфотографировал ваше свидание?

– Никакое это не свидание! – вспыхнула я вновь. – Я зашла в кафе пообедать, а он уже позже подсел. И само собой разумеется, что он никаких жучков ко мне не присоединял. Это было бы возможно, если бы мы обнимались, или если бы я уходила куда, а сумочку на стуле оставила. Мне кажется это у вас паранойя, – ввернула я шпильку в ответ на давешнее замечание. – А что касается Григория, то он просто похож на вашего Скворца. А вы и рады были обознаться. Опять вам всюду враги стали мерещиться? В конце концов, он все время в профиль сидит.

– Ага, – саркастически усмехнулся Миша. – А кто-то моментально среагировал на такую встречу и начал фотографировать вас, зная о моем отношении к Скворцу.

– Если поверить Валерии Михайловне, а я склонен это сделать… – начал К.Э.

На что я тут же среагировала едким «спасибо», но мой выпад Мишин советник проигнорировал и продолжил:

– Если поверить Валерии Михайловне, то получается, что Скворец решил изобразить из себя простого парня, в надежде попробовать прощупать – идёт Валерия Михайловна на контакт, или нет. Но тогда напрашивается интересный вопрос: для чего он это сделал, и что за комбинация начинает складываться? Ведь на Скворца такое поведение не похоже. И тогда получается, что… Нет, ничего не получается, – сокрушённо закончил Красовский.

– А вам не кажется интересным, – вдруг встрепенулась я, – что если это случайная встреча, то откуда о ней мог узнать тот, кто нас фотографировал?

– Точно! – оживился и К.Э. – Я что-то зациклился на том, зачем это нужно Скворцу. А не подумал о самом простом. Ясно! Михаил Александрович! Это же чистейшей воды – провокация! Ну-ка, ну-ка, Валерия Михайловна, а у этого вашего новоявленного приятеля имелись наколки на руках? Хоть какие-нибудь?

Я тут же вспомнила о ухоженных, артистичных руках вчерашнего собеседника и отрицательно мотнула головой. Татуировок на таких руках не могло быть по определению.

– Подстава? – нахмурился гигант.

– Именно, – непонятно чему обрадовался К.Э. – Это же классика. Берётся двойник, делаются фотографии и вперёд – как минимум посеяно недоверие, а по максимуму – рвутся деловые или личные контакты.

По кабинету словно свежий ветер пролетел, сдувая тяжёлую атмосферу всеобщей подозрительности. Ну это я так, приукрасила, конечно, впечатление, но не так уж и нафантазировала. По крайней мере, Миша явно расслабился. А Красовский тут же попросил Леночку принести в кабинет бутылку коньяка со всеми полагающимися атрибутами.

– Что ж, поздравляю! – съехидничал К.Э. – Теперь у вас, Валерия Михайловна, имеется персональный враг, который явно на вас зуб точит. Зато ваша жизнь станет гораздо интересней и насыщенней.

– Спасибо за пророчество, только я бы обошлась без этого. Мне достаточно и статьи в газете, – ответила я и полезла в сумочку за сигаретами.

Мы закурили, и некоторое время дымили молча, почти как индейцы, запалившие трубку мира. Вот только один вопрос вертелся у меня на языке и, наконец, выскользнул наружу:

– И кому этот спектакль мог понадобиться?

Жаль, что ответа так и не дождалась. Гипотез выдвигалось множество, да только все они оказались несостоятельны.

И хотя мы прилично выпили за мир и дружбу, и мужчины повинились передо мной не единожды, и была организована доставка моего тела домой по высшему разряду; но, уже отходя ко сну, я все равно ощущала неприятный осадок от происшедшего.

Однако, поразмыслив, решила их простить. Все-таки, уж очень у них работа нервная. Поневоле подозрительность разовьётся. Вон сколько фильмов про это снято. Что ни друг у гангстера – то предатель, что ни подруга – то изменница. Кошмар, кому верить? Так почему я должна быть исключением?

И все-таки чего-то я недодумала. Что-то не складывалось в образе вражины, организовавшей тайную фотосессию.

Сон внезапно прошел и я, невзирая на усталость, поплелась на кухню: посидеть, покурить, поразмышлять на заявленную тему.

Что мы имеем? Статью в Бурталовской газете, а теперь в дополнение – инсценировку моей встречи с неким Скворцом, судя по намёкам – крупным уголовным авторитетом. В первом случае – желание дискредитировать моё доброе имя в глазах общественности, во втором – вбить клин в мои отношения с Черкасовым. Все это требует денег, времени, а главное – очень серьёзного мотива. Но сколько я ни напрягала память, а достойного кандидата не находила.

И причина. Причина! Причина!!! Где она?

Если хотели поссорить меня с Черкасовым, то зачем? Хоть у нас с ним деловые отношения, но дорогу я никому перебежать не могла. Поскольку серьёзный человек должен был понимать, что к Мишиным делам я не имею ни малейшего отношения. Далее, поссорить можно супругов, любовников, а мы с Мишей ни тем, ни другим не являлись. Значит, собака зарыта в другом месте?

А может быть – провокация в кафе – это отвлекающий манёвр? Или намерение лишить меня черкасовской поддержки?

Сам Бурталов никак не подходил на роль врага. Он всего лишь наймит. Значит, кто-то стоит за ним. Спрашивается, как вычислить этого «кого-то», если Черкасов и К.Э. отказывают в помощи? Самой взяться за оружие и выйти на тропу войны? Хорошо бы, только я ничего не умею. И почему у меня за плечами нет службы в десантных войсках, или спецназе?

В общем, сколько я ни ломала голову, а ничего путного не надумала. Взглянула на часы и ахнула – уже полтретьего ночи! Тогда я глотнула успокоительного и отправилась спать…