После шумного и суетливого Голдтауна Штарндаль показался необитаемым – торжественно-звенящая тишина окружила их. Распрощавшись в парадной, поспешили каждый к себе – посмотреть, чего и как за время отсутствия. Гека, пообещав наведаться ближе к вечеру – потолковать о деле, – вскоре исчез куда-то.
Как и предполагал Эрик, с момента отбытия, в его апартаменты никто не заходил, поэтому первым делом пришлось протирать пыль, осевшую повсюду. Не самое весёлое занятие, а потому, побыстрей с ним покончив, он отправился повидать Вин.
Увы – её комната оказалась заперта, и на стук никто не отозвался. На всякий случай дёрнулся к Сюэ – с тем же результатом. Можно, конечно, на обратном пути попробовать завалиться к Фэну – если и его нет, значит, тоже появятся все вместе.
Закрыто и у Дины. Зато почти одновременно приоткрылась другая дверь, и выглянувшая из-за неё Лиэнна сразу же его заметила.
– О, как я рада тебя видеть! Только прибыл? Я после завтрака забегала к тебе, но вас никого не было. Сможешь заглянуть ко мне прямо сейчас, кое-что обсудить?
Поскольку никаких срочных дел в ближайшее время не предвиделось, а тем более заинтригованный, что за надобность в нём возникла, наш герой без колебаний принял приглашение. Однако англичанка, усадив его за стол, вначале угостила печеньем и апельсиновым соком, и лишь затем перешла к делу.
– Помнишь, звонила месяц назад, сказала, что не нашла в Сети упоминаний об Илфарнском госпитале.
– Да. Я, кстати, тоже не смог его разыскать.
– На самом деле Лейфарнский госпиталь. Мадам Берсье немного ошиблась. Возможно, и я не расслышала. Да ещё сплоховала, не догадалась сразу покопаться в оставшихся от бабушки вещах. Мать, оказывается, многое повыкидывала, раздарила или отдала Армии Спасения, а всё оставшееся сложила в картонную коробку из-под стиральной машины, которую заклеила скотчем и закинула в чулан. Я о её существовании и не подозревала. Раньше вообще не задумывалась, как важно хранить память об ушедших, заключённую в предметах, которые принадлежали им, и особенно те, что были им дороги. Увы, как часто, когда приходит осознание столь нехитрой истины, оказывается слишком поздно: от человека остаётся только имя, да и то спустя некоторое время превращается в пустой звук, ничего не говорящий даже прямым потомкам. Но что-то я ударилась в философию, да ещё с панихидным настроем – посмотри лучше, чего откопала в той коробке!
Развернув извлечённый из шкафа ворох тряпья, Лиэнна вытащила волшебную палочку, напоминавшую аккуратно обрезанный по краям тонкий ствол дерева – лишь взяв в руки, ощущаешь полировку, а кажущиеся неровности древесной коры – не более чем искусная отделка.
– Какая красивая! – невольно восхитился Эрик.
– Наверное, поэтому мать и не решилась выкинуть, хотя едва ли догадывалась об истинном предназначении. А потому без всяких угрызений совести я забрала её себе.
– Заряжена?
– Честно скажу – не знаю. Я рискнула активировать, но ничего не произошло. Однако вполне вероятно – в ней колдовство, не проявляющееся внешне, если не направлено на конкретную цель. При случае проверю снова. Ещё я там обнаружила вот что…
На свет божий поочерёдно выплывали: вырезанная из цельного куска дерева фигурка совы в натуральную величину, чёрно-белый фотопортрет старомодно одетого мужчины в овальной рамке, старинный портсигар чеканного серебра.
– Бабушка иногда любила подымить, особенно когда находилась в задумчивом состоянии, – чуть смутившись, пояснила Лиэнна.
– А портрет кому принадлежит?
– Без понятия. Не подписан.
Очередной извлечённый из недр шкафа предмет напоминал декоративную электросвечу – сужающийся кверху цилиндр из переплетённых разноцветных волокон, оканчивающийся остроконечным стеклянным шариком, по форме напоминающим язычок пламени.
– Я вначале подумала – светильник такой, однако ни лампочки внутри, ни проводов, только кнопка. Нажала – никакого эффекта. Может, ты разберёшься?
Эрик внимательно осмотрел «свечу». Действительно, ни отверстия, откуда тянется провод к розетке, ни «кармана» для батареек, только та самая почти неприметная кнопочка. Да и внутри стеклянной капли не то чтобы лампочки, даже самой миниатюрной, но и цоколя нет, а вместо него – тонкая игла металлического стержня. Плюс слишком толстое для светильника и лампы стекло, почти не оставлявшее пустого пространства внутри. Пришлось серьёзно поднапрячь мозги.
Но логика оказалась бессильна – выручило прозрение:
– Лиэнна! Ты хоть представляешь, обладательницей какого сокровища стала? Это же магометр!
– Правда? Какая же я глупая, за столько времени сама не сообразила!
– Сейчас проверим на чём-нибудь волшебном. А заодно и получим ответ на вопрос, заряжена ли твоя палочка.
Поднеся «свечу» к кончику волшебной палочки, Эрик нажал кнопку. «Капля» тотчас же засветилась матово-белым светом.
– Ура! Теперь у нас есть свой собственный магометр! И больше не надо ни у кого одалживаться!
– Да и палочка твоя, как видишь, ещё на что-то годна. Судя по цвету огонька, заколдована Белой магией.
– Тогда понятно, почему ничего не происходило. Раз нечего исцелять, то и результата никакого. Спасибо, что помог во всём разобраться! Однако давай пока всё это в сторону, иначе не доберусь до самого главного.
На стол легла пачка пожелтевших от времени, с обтрёпанными краями, конвертов, из прорех которых проглядывали сложенные в несколько раз исписанные листы бумаги.
– Бабушкина переписка. Точнее, что от неё осталось. Я внимательно изучила её. К великому сожалению, почти ни о ком из отправителей не слышала раньше, а на многих конвертах и обратного адреса нет, только почтовый штамп. География обширная – больше десятка стран. Бабушка, похоже, любила путешествовать.
– В те времена ещё не существовало персональных компьютеров, и, само собой разумеется, возможности переписываться по Сети. А телефонные переговоры не только влетали в копеечку, так ещё и связь не отличалась качеством – сплошь шумы и треск в трубке. Об этом мне в детстве дед рассказывал. А потому люди обменивались письмами, которые шли долго, зато как приятно было их получать! К тому же, в отличие от телефона, ты мог не спеша обдумать и изложить свои мысли на бумаге. А потому до сих пор немалое число индивидуумов предпочитают подобный вид коммуникации общению по электронной почте. А в какой уголок Земли приходили найденные тобой письма?
– Вот! Как раз к тому подхожу. Судя по датировке, бабушка вначале жила в Нью-Йорке – где-то до середины пятидесятых прошлого века. А потом переехала в город Реддинг, штат Калифорния. И что любопытно – неподалёку оттуда, всего в каких-то двадцати пяти милях, расположен тот самый Лейфарнский госпиталь! О нём упоминалось лишь в одном письме – некая Милица интересовалась, чем там занимается бабушка. Увы, что она ответила, нам узнать уже не суждено. А потому оставалось лишь разыскать в Сети координаты госпиталя, куда послала запрос. Через пару дней пришёл ответ – в числе его сотрудников Алисия Дейнтром не значится, и в их базе данных нет упоминания о человеке с таким именем.
– А если она числилась там под второй своей фамилией?
– То же самое. Может, бабушка работала вне штата?
– Перебью тебя: а от каких болезней лечат в том госпитале?
– В рекламной страничке сказано: специализируется на психических и психосоматических расстройствах, каких именно, не уточнялось. Зато много лабуды – здание расположено в экологически чистом уголке, поблизости нет промышленных предприятий, электростанций, автомагистралей, и вдобавок окружено зелёными насаждениями; клиника располагает современной аппаратурой, обслуживается квалифицированным персоналом, и так далее. По правде говоря, никак не ожидала, что моя бабушка занималась вправлением мозгов сумасшедшим. Тут скорее работа для колдунов Духа, или я вообще ничего не понимаю в магии.
– Возможно, она видела в том своё предназначение в жизни и добровольно выбрала путь исцеления душевнобольных. Согласен, странное решение, учитывая, сколько людей мучаются от переломов костей, сердечной недостаточности, злокачественных новообразований. Но мы не имеем права за глаза осуждать её выбор.
– Особенно если там действительно содержатся люди, нуждающиеся в медицинской помощи, а не богатые бездельники, мучающиеся от депрессии по самому незначительному поводу.
– Думаю, ясность могла бы внести та самая Милица. Откуда она, кстати, его прислала?
– Из Югославии. Про такую страну я не слышала, пришлось брать у соседей географический атлас. Но и там её не оказалось – как выяснилось, ещё в прошлом веке распалась на несколько частей, ставших суверенными государствами. И теперь указанный на конверте город – Косовска-Митровица – расположен на территории Сербии.
– Что ж, коли будет желание, попробуй навести справки об отправительнице. Если она волшебница, а не просто посвящённая, то ещё есть шанс застать её в добром здравии.
– Да-а, были у меня мысли съездить в Америку, а теперь, похоже, придётся отправляться в Сербию. Что хоть из себя эта страна представляет? Ни разу не довелось бывать на Балканах, лишь пару раз во Франции.
– О том тебе лучше поговорить с Малко – он из тех краёв. Если не из самой Сербии, то откуда-то по соседству – либо Македонии, либо Черногории, тоже когда-то входивших в состав Югославии.
– А я почему-то думала, он из Греции.
– Нет, оттуда у нас только Ника.
– Ладно, если в Академии ничего нового не услышу, поеду туда. Правда, раньше следующих каникул теперь не удастся.
– Будь осторожна: говорят, там до сих пор неспокойно. Если всё же соберёшься, добрый совет – выясни предварительно, какая там ситуация.
– Обязательно.
И Лиэнна убрала стопку писем, а следом – и остальное.
– Что-то я разволновалась излишне. Плесну-ка себе ещё сока. Тебе подлить?
– Спасибо, пока не нужно. Кого-нибудь из наших не встречала?
– Олафа видела, а больше никого. А вы сразу все четверо прибыли?
– К сожалению, только трое. Дина как распрощалась с нами тогда, по прибытии в Голдтаун, так больше на связь не выходила.
– А вы пробовали сами ей звонить?
– Спрашиваешь! И не один раз! Телефон не отвечает.
Лиэнна нахмурилась:
– Тогда, скорей всего, мы её больше не увидим.
– Почему так думаешь? Может, обиделась на кого-то из нас, хотя и не можем понять, за что.
– Нет, Эрик, не всё так просто. Ещё на первом курсе некоторые её поступки и высказывания казались мне странными, но я и предположить не могла, что дело зайдёт слишком далеко. Особенно заметно это стало после того неудачного визита в цоколь, когда нас чуть не замуровали. Она свела к минимуму общение с однокурсниками, в коллективных мероприятиях участвовала неохотно, как бы пересиливая себя, да и экзамены сдавала вполсилы – лишь бы сдать, безразлично на сколько.
– Знаешь, некоторую обособленность замечал и я, но относил к особенностям характера. А по поводу экзаменов – она вообще могла бы не напрягаться: двойкой больше, двойкой меньше – какая разница, если всё равно не собираешься здесь учиться?
– Тут возможно двоякое объяснение: либо ей не хотелось казаться хуже всех, даже осознавая, что ни с кем из нас больше не придётся увидеться, либо не успела принять окончательное решение.
– Я всё же надеюсь, что Дина ещё появится.
– Но лично ты едва ли будешь сильно сожалеть, если окажусь права. Или и в этом ошибаюсь?
Эрик поднял глаза. Лиэнна смотрела на него в упор, вызывающе улыбаясь, а в вырезе полураспахнутого халатика высоко вздымались её аккуратные маленькие груди, едва прикрытые полупрозрачными кружевами бюстгальтера.
Но – мог ли он принять этот вызов, не рассорившись окончательно с той, к кому изначально направлялся на свидание?
А потому, сделав невинную физиономию и кое-как скомкав беседу, Эрик предпочёл ретироваться.
О проекте
О подписке