Глава 3

Стало быть, все-таки не кража карандашей. Я поднял взгляд на Джаспера Пайна.

– Блестящая мысль! – с восторгом в голосе похвалил я. – Эти рапорты покажут, где слабина и какие меры стоит принять. Хотя, наверное, случай с Муром можно считать исключением. Едва ли многие из ваших двадцати восьми процентов оказались убиты. Кстати говоря, по роду занятий мне приходится следить за убийствами, но такого я не припомню. Это случилось где-то поблизости?

Пайн замотал головой:

– Мур угодил под колеса. В самом центре Нью-Йорка. Водителю удалось скрыться. Кажется, подобные происшествия квалифицируют как несчастный случай, а не убийство. Убийство подразумевает преступный умысел. Сам-то я не юрист, но навел справки, когда в рапорте… когда увидел ту строчку. – Тут он досадливо махнул рукой. – Водителя искали, но не нашли. Мне нужно, чтобы Ниро Вулф выяснил, есть ли основания считать случившееся убийством.

– Из чистого любопытства?

– Нет. Я не счел возможным отправлять подобную бумагу в архив. Голословное утверждение, будто одного из наших сотрудников убили. Если, конечно, оно голословное. Поэтому я обратился за разъяснениями к главе отдела фондов, который составил рапорт. Мне хотелось знать, что конкретно подвигло его на подобное заявление. Он же отказался назвать причину. Согласился с моим определением убийства и несчастного случая, но наотрез отказался внести поправку или составить новый рапорт, где стояла бы другая мотивировка. Настаивал на верности документа в том виде, в каком он есть. Не пожелал ни прояснить свою позицию, ни обсудить детали.

– Господи ты боже! – воскликнул я. – Не иначе, этот тип установил новый рекорд. Какой-то начальник отдела перечит президенту корпорации! Четыре отказа подряд! Да кто он такой? Мистер Нейлор? Или, может, мистер Керр?

– Его зовут Керр Нейлор.

На мгновение мне почудилось, что Пайн просто шутит, разряжая атмосферу, но выражение его лица быстро доказало обратное. Президент «Нейлор-Керр» не спеша прикурил сигарету, явно совершая сей маневр с единственной целью – скрыть смущение. Определенно Пайн пребывал в замешательстве.

От души затянувшись, он громогласно кашлянул и пустился в разъяснения:

– Керр Нейлор приходится сыном одному из учредителей компании. Керром его назвали в честь второго учредителя. У него за плечами… хм… нестандартная карьера. К тому же он брат моей жены. Вообще говоря, он и сейчас контролирует немалую часть акций корпорации, хотя уже не владеет ими – пустил по рукам. Он не желает участвовать в управлении компанией и отказывается войти в совет директоров.

– Ясно. Закоренелый упрямец.

Опять этот раздраженный, нетерпеливый жест. Короткое движение кисти – резкое, но не надменное.

– Как вы уже поняли, – продолжил Пайн, – ситуация сложилась непростая. Когда мистер Нейлор отказался объяснить ту строчку в рапорте или изменить ее, дело можно было спустить на тормозах и попросту уничтожить бумажку. Однако я уже успел упомянуть о ней двум своим заместителям и члену совета, причем все как один посчитали, что вопрос стоит изучить. Опять-таки новость о рапорте с такой формулировкой разнеслась по отделу – надо полагать, не без помощи печатавшей рапорт машинистки, – и поползли нездоровые слухи. Этот самый Мур вызывал пересуды, так скажем, повсюду, где бы ни появлялся, и на́ тебе: почти четыре месяца в могиле, а он опять за старое! Для нас подобные истории крайне нежелательны, их следует прекратить.

– Угу. Сначала вы вроде собирались нанять мистера Вулфа для выяснения того, что кроется за словом «убийство», употребленным в рапорте. А теперь жаждете положить конец сплетням. Лучше уж определитесь.

– Одно приведет к другому, разве нет?

– Вовсе не обязательно. Если мы обнаружим, что Мур действительно убит, и этот вывод станет всеобщим достоянием, слухи наверняка прорвут плотину, не говоря уже о других вероятных последствиях.

Пайн бросил взгляд на наручные часы, раздавил в пепельнице окурок и поднялся на ноги.

– Черт подери, – выдохнул он, уже намного тише, – неужели нужно объяснять, какие сложности возникли из-за подписи Керра Нейлора под треклятым рапортом?! Это досадное недоразумение отрывает меня от насущных дел! Отец Керра, старик Джордж Нейлор, по-прежнему жив-здоров и все еще председательствует в совете директоров, хотя давным-давно передал все свои акции детям. Эта компания старейшая и крупнейшая в своей области, крупнейшая в мире, и мы горды нашими традициями и репутацией. А вместе с тем накопились и… мм… свои нюансы. Директора и управляющие, которые сейчас тянут лямку – я лишь один из них, – хотят внести ясность в этот вопрос, и мне нужно, чтобы Ниро Вулф засучил рукава.

– То есть Вулфа нанимает корпорация? Верно?

– Разумеется!

– И чего она желает? Минутку, я выражусь иначе. Мы должны либо обосновать то словечко в рапорте, либо заставить уважаемого мистера Керра Нейлора слопать свою бумажку. Этого вы хотите?

– Грубо говоря, да.

– А полномочия нам предоставят?

– Рассчитывайте на любое разумное содействие. Все детали будете обсуждать со мной… Опять пустая трата времени! Действовать придется осмотрительно и деликатно. Мне приходила в голову мысль устроить Ниро Вулфа к нам в отдел фондов – под чужим именем, естественно, – и тогда ему удалось бы… Что такое?

– Ничего. Вы уж простите.

Я тоже встал. Стоило мне вообразить, как Вулф каждое утро топает по Уильям-стрит в толпе спешащих на службу белых воротничков (ладно, допустим, я мог бы подвозить его к конторе), пробивает учетный талончик под табельными часами и затем целый день трудится в отделе фондов, и я уже ничего не мог поделать с собственным лицом.

– Прекрасно, – выдавил из себя я. – Думаю, этого хватит для доклада мистеру Вулфу. Однако мы еще не упомянули деньги. Сразу должен предупредить: послевоенная инфляция никак не отразилась на его расценках, которые и прежде были непомерно высокими.

– Наша компания не скупится на вознаграждение за хорошую работу.

Поздравив с этим Пайна, я схватился за шляпу и плащ.

Глава 4

Между мной и Вулфом вновь пробежал холодок. Подобные моменты случались в среднем раза четыре на неделе – за год набегала, скажем так, пара сотен стычек. В данном случае причин было две. Во-первых, мое естественное желание получить в распоряжение новый автомобиль натолкнулось на упрямую решимость Вулфа обождать с покупкой еще год. Во-вторых, он зачем-то вознамерился приобрести бесшумную пишущую машинку и плевать хотел на мою привязанность к старой.

Так вышло, что холодом веяло и от других обитателей принадлежавшего Вулфу особняка из бурого песчаника на Западной Тридцать пятой улице, недалеко от набережной Гудзона, который он использовал как резиденцию и офис одновременно. Считая самого Вулфа, нас там обреталось четверо, и все мы теперь источали холод. Вулф вздумал во что бы то ни стало приправить базиликом суп из моллюсков, с чем никак не мог согласиться Фриц Бреннер, наш повар и дворецкий. Некий субъект из Нью-Гэмпшира прислал Вулфу в знак благодарности три бегонии недавно выведенного сорта «Тимблберри», и тот выставил цветы в прохладной секции оранжереи, чем, естественно, вызвал страшное недовольство Теодора Хорстмана, нашего цветовода, который считал сорняком любое растение, кроме орхидей.

Короче говоря, атмосфера в доме неуловимо напоминала арктическую, и я, спускаясь в лифте, задумался о том, что вся эта дребедень с «Нейлор-Керр», или с Керром Нейлором, или с делом Пайн – Керр-Нейлор – очень даже удобный предлог сбежать от холода хотя бы на несколько дней. Почему бы мне самому не устроиться в отдел фондов? Эту перспективу я взвесил тщательнее, прошмыгнув в такси под носом у пары других страждущих.

Соглашаться на любую вакантную должность не показалось мне практичным шагом. Дружеский треп с лифтером помог выяснить, что «Нейлор-Керр» производит и поставляет промышленное оборудование и запчасти к нему, в чем я, понятно, был полный профан, разве что спецовку мог натянуть, и только.

Так или иначе, мне требовалась должность, которая позволит отираться в кабинетах и общаться с разными людьми, иначе расследование грозило затянуться на месяцы, чего я допустить никак не мог. И без того будет непросто подвести Вулфа к мысли выделить мне недельку на попытки уладить дело, ведь мои услуги бывают нужны ему ежечасно и могут потребоваться в любую минуту. Начиная с распечатывания почты и заканчивая выдворением нежелательных клиентов – под дулом пистолета, если потребуется. Всякое бывало.

Идея мне понравилась, но я не люблю блуждать впотьмах, когда речь заходит о чем-то хоть отдаленно смахивающем на убийство. Поэтому я заявил водителю такси, что мне только что было видение, и распорядился поворачивать к убойному отделу на Западной Двадцатой улице. Волей случая Пэрли Стеббинс, любезный моему сердцу сержант полиции, оказался на месте и с готовностью раздобыл необходимые мне сведения, испустив лишь три-четыре стона, не более.

Звонок собрату-сержанту в центральный участок помог установить, что Уолдо Уилмот Мур погиб четвертого декабря ближе к полуночи. На тело Мура, лежавшее на Тридцать девятой улице в ста двадцати футах к востоку от Одиннадцатой авеню, наткнулась супружеская чета. Мужчина оставался с Муром, пока его жена бегала звонить в полицию. Подмога в виде оборудованной рацией патрульной машины прибыла на место в девятнадцать минут второго ночи пятого декабря. Голова пострадавшего была разбита, ноги переломаны, тут уж ничем не поможешь, оставалось только признать бедолагу мертвым.

Машину-виновницу нашли уже на следующее утро: она стояла на Западной Девяносто пятой улице близ Бродвея. Мотор еще не остыл, а угнали ее вечером четвертого с парковки на Западной Пятьдесят четвертой. Владельца долго мурыжили, прошерстили сверху донизу и слева направо, а потом наоборот, но в итоге отпустили восвояси. Свидетелей происшествия не нашлось, хотя выводы патологоанатома и лабораторных спецов, изучавших следы на покрышках и бампере угнанной машины, позволили восстановить картину происшествия.

Дело завели на неизвестного водителя, скрывшегося после наезда на пешехода, и следствие пока не прекращали. Повесив трубку, Пэрли выскочил за дверь, а когда вернулся через пару минут, сообщил, что обстоятельства смерти Мура по-прежнему выясняет убойный отдел, точка в разбирательстве еще не поставлена.

– Ну еще бы! – ухмыльнулся я. – Могу вообразить: долгие совещания, тщательное изучение мельчайших улик, десять лучших следователей ворочают булыжники в поиске новых зацепок…

Пэрли процедил некое словцо и, удовлетворив таким образом мою мимолетную прихоть, осклабился сам:

– Хочешь – пересаживайся за мой стол и засучи рукава! Да колись уже, кто ваш клиент?

Я лишь головой покачал:

– Кажется, я знаю, откуда у тебя этот трескучий голос. Видно, твоя матушка терла мускатные орехи, пока вынашивала тебя… Да кто угодно, хоть страховая компания.