Глава 6

На следующий день, в субботу, в половине третьего я сидел в том самом кабинете на Леонард-стрит, где некоторое время назад мне удалось успешно конфисковать ланч помощника окружного прокурора^[2]. Впрочем, никакой нужды вновь повторить этот подвиг у меня не было, так как я только что уплел вкуснейшие свиные ножки с тушеной капустой в ресторане «Ост».

Насколько я знаю, никаких попыток навесить убийство Боттвайля на Марго пока не предпринималось. Не делалось вообще никаких попыток. Поскольку по утрам с девяти до одиннадцати Вулф неизменно торчит наверху в оранжерее, а завтракает у себя в комнате, сидя в постели, я, памятуя о том, что должен к десяти явиться в прокуратуру, позвонил Вулфу по внутреннему телефону незадолго до девяти и спросил, нет ли у него каких поручений. Вулф ответил, что нет. Помощник окружного прокурора Фаррелл, продержав меня целый час в приемной, затем провел со мной два часа в обществе стенографистки и одного из детективов, который в пятницу днем приезжал на место преступления. Меня без конца гоняли взад-вперед по моим собственным показаниям, выспрашивая заодно подробности моих взаимоотношений со всеми людьми Боттвайля. Правда, о том, известно ли мне что-нибудь про Санта-Клауса, Фаррелл спросил лишь однажды, поэтому и соврать пришлось только раз, если не считать того, что я умолчал о разрешении на вступление в законный брак. Когда уставший от неравной борьбы помощник прокурора объявил перерыв и велел мне снова явиться к половине третьего, я отправился в «Ост» и по дороге позвонил Вулфу. Я предупредил, что сам не знаю, когда вернусь домой, а Вулф сказал, что поручений для меня у него по-прежнему нет. Я сказал, что, по моему мнению, Черри Кван не будет ждать его звонка до Нового года и проболтается полиции. Вулф ответил, что полностью со мной согласен, и бросил трубку.

Когда меня снова вызвали в кабинет Фаррелла, то помощник прокурора был один – ни стенографистки, ни детектива. Фаррелл поинтересовался, как прошел ланч, дождался – меня это тронуло до глубины души – пока я отвечу, пододвинул ко мне листы бумаги с отпечатанными показаниями и откинулся на спинку стула.

– Перечитайте внимательно, – попросил он, – и решите, захотите ли подписать их.

Поскольку подразумевалось, что я могу и не захотеть, я прочитал текст не торопясь и внимательно, все пять страниц. Не найдя повода ни для цензуры, ни для споров, я придвинул стул поближе к краю стола Фаррелла, положил протокол на стол и достал из кармана шариковую ручку.

– Одну минуту, – произнес Фаррелл. – Вы неплохой парень, несмотря на строптивый нрав, так что я хотел бы вам помочь. Здесь подчеркивается, что вы рассказали нам все, ничего не утаив, обо всех своих действиях вчера днем.

– Да, я это прочитал. Ну и что?

– Тогда кто нанес отпечатки ваших пальцев на некоторые обрывки бумаг в корзинке для мусора?

– Черт побери! – с чувством выругался я. – Забыл надеть перчатки.

– Прошу вас отнестись к моим словам посерьезнее, – произнес Фаррелл, не спуская с меня глаз. – Вчера, отправившись на поиски Санта-Клауса, вы вошли в кабинет Боттвайля и тщательнейшим образом перерыли всю корзинку для мусора. И вы вовсе не случайно забыли об этом. Вы, насколько нам известно, вообще ничего не забываете. Следовательно, вы преднамеренно умолчали об этом факте. Я хочу знать почему. И еще: что именно вы взяли из корзинки и что с этим сделали?

Я ухмыльнулся:

– Я зол сам на себя, поскольку недооценил скрупулезность полицейских. Мне и в голову не пришло, что они способны искать отпечатки пальцев на ничего не значащих обрывках бумаги, но я просчитался. Терпеть не могу садиться в калошу. – Я пожал плечами. – Ладно, ничего не попишешь. Век живи – век учись. – Я придвинул к себе протокол, подписал последнюю страницу, протянул подписанный протокол Фарреллу, а второй экземпляр сложил вчетверо и убрал в карман. – Если вы настаиваете, то могу объяснить в письменном виде, – добавил я. – Но сомневаюсь, стоит ли. Санта-Клаус дал деру. Кирнан вызвал полицию, а я, признаться, немного растерялся. Я осматривался по сторонам, пытаясь найти хоть какую-нибудь улику, которая подсказала бы, где искать Санта-Клауса, и мой взгляд случайно наткнулся на корзинку для бумаг. Вот я и решил в ней порыться. А не упомянул я об этом, конечно, не из-за того, что забыл, а исключительно из чувства стыда, ведь я привык считаться умным и смекалистым, а тот поступок был на редкость глупым. Вот ответ на ваш первый вопрос. На второй ответ еще короче – ничего. Я перевернул корзинку, высыпал содержимое на пол, потом побросал все обратно, но ничего не взял. Хотите, чтобы я это написал?

– Нет. Хочу только немного поговорить об этом. Я и сам знаю, что вы и умны, и смекалисты. И вы, безусловно, не растерялись. Я хочу узнать истинную причину, которая побудила вас копаться в корзинке. Я хочу знать, что именно вы искали, удалось ли вам это найти и что вы с этим сделали.

Я выкручивался и извивался как уж на сковородке больше часа, причем минут через двадцать к Фарреллу присоединился второй помощник окружного прокурора. В какую-то минуту я даже подумал, что меня собираются задержать как важного свидетеля, но обстоятельства сыграли мне на руку: для ареста нужен ордер, началась рождественская неделя, а прямых доказательств, что я и в самом деле пытался утаить какие-то улики, не было, поэтому в конце концов меня отпустили восвояси, велев, правда, приписать дополнение к уже подписанному протоколу. Нехорошо, конечно, заставлять столь важных служителей правосудия ждать, пока я добросовестно переписывал это дополнение на оставшийся у меня экземпляр протокола, но я предпочитаю делать все как подобает.

К тому времени, как я добрался до дома, было уже десять минут пятого, и Вулфа в кабинете не оказалось, поскольку каждый день с четырех до шести он торчит наверху в оранжерее. Записки на своем столе я тоже не увидел, так что поручений у Вулфа ко мне по-прежнему не имелось, но кое-какое послание я все-таки обнаружил. На моем столе уже давно красуется изящная нефритовая пепельница – подарок одного бывшего клиента. Она почти всегда пуста, поскольку курю я крайне редко, но сейчас в ней покоились три окурка сигарет «Фараон».

Египетские сигареты «Фараон» курит Сол Пензер. Думаю, помимо Сола, в мире могут найтись и другие любители этой марки, но я не мог допустить даже мысли о том, чтобы посторонний человек мог сидеть за моим столом в мое отсутствие. Более того, Вулф преднамеренно дал мне знать о том, что в кабинете побывал Сол, поскольку в число восьми миллионов вещей, которые Вулф абсолютно не переносит, входят и пепельницы с окурками. Случись подобный кошмар при нем, Вулф бы лично дотопал до ванной, чтобы вытряхнуть такую гадость.

Значит, какие-то действия Вулф все-таки предпринял. Но какие? Сол, лучший во всей Америке сыщик, не состоящий нигде на службе, запрашивает шестьдесят долларов за день работы и получает их, хотя стоит вдвое дороже. Вулф старается никогда не нанимать его по пустячным делам, и мысль о том, что Вулф может попытаться представить Сола как человека, который изображал Санта-Клауса, даже не приходила мне в голову. Да и не в привычках Вулфа фабриковать ложное обвинение в убийстве. Я позвонил в оранжерею по внутреннему телефону, и минуту спустя Вулф рыкнул мне в ухо:

– Да, Фриц?

– Не Фриц. Это я. Я дома. Никаких срочных новостей у меня нет. Полицейские нашли отпечатки моих пальцев на содержимом корзинки для бумаг, но мне удалось выкрутиться без серьезных потерь. Вы не обидитесь, если я вымою пепельницу?

– Нет. Пожалуйста.

– А что потом?

– Я тебе скажу в шесть часов. Возможно, раньше.

Он положил трубку. Я открыл сейф и заглянул в отделение, где мы храним наличность, чтобы выяснить, не выплачен ли Солу щедрый гонорар. Однако все деньги оказались на месте, да и в бухгалтерской книге новых записей не появилось. Я выкинул окурки и вымыл пепельницу. Потом заскочил на кухню, где Фриц колдовал над свиной вырезкой, и невинно поинтересовался, понравился ли Солу ланч. Фриц ответил, что Сол ушел раньше, не задержавшись на ланч. Что ж, получается, Вулф начал действовать сразу после моего ухода. Я возвратился в кабинет, перечитал свой экземпляр протокола показаний, прежде чем зарегистрировать его и подшить к прочим документам, а затем принялся ломать голову над возможным заданием, которое Вулф мог поручить Солу. Ни одна из версий не показалась мне достаточно многообещающей. В самом начале шестого зазвонил телефон, и я снял трубку. Сол. Легок на помине. Он сказал, что рад меня слышать и счастлив, что я по-прежнему на свободе. Я ответил, что тоже рад и счастлив.

– Передай мистеру Вулфу, – попросил Сол, – что все готово, никаких трудностей нет.

– Только и всего?

– Да. До встречи.

Я положил трубку, пораскинул мозгами, как быть – подняться в оранжерею или позвонить по внутреннему телефону, – и решил в пользу телефона. Когда в трубку ворвался голос Вулфа, он был уже заметно раздражен, поскольку терпеть не может, когда его беспокоят в оранжерее.

– Да?

– Позвонил Сол. Просит передать, что все готово, никаких трудностей. Поздравляю. Я вам не слишком мешаю?

– Нет, как ни странно. Расставь кресла для гостей. Десяти, думаю, хватит. Четверо или пятеро придут в начале седьмого. Надеюсь, не больше. Остальные присоединятся к нам позже.

– Угощение требуется?

– Только напитки. Больше ничего.

– Чем-нибудь еще могу быть полезен?

– Нет.

На этом разговор оборвался. Прежде чем отправиться в гостиную за креслами и на кухню за напитками, я спросил себя, имею ли я хотя бы малейшее представление о том, какой фортель собирается выкинуть наш гений на сей раз. Увы, ответ оказался отрицательным.

Глава 7

Гости пришли вчетвером. Они собрались в промежутке от четверти до двадцати минут седьмого. Первыми появились миссис Перри Портер Джером и ее сынок Лео, затем Черри Кван, а последним пожаловал Эмиль Хетч. Миссис Джером по-хозяйски развалилась в красном кожаном кресле, но с приходом Черри я пересадил ее вместе с неизменной норкой в одно из желтых кресел. Я вполне допускал, что в скором будущем Черри может сидеть уже не в кресле, а на стуле, причем особой конструкции, с подведенными к нему проводами, и тем не менее считал, что она в красном кожаном кресле смотрится лучше, чем миссис Джером. К половине седьмого, когда я оставил их, чтобы заглянуть в столовую, никто из всей честной компании не перекинулся даже словом ни с кем из присутствующих.

Когда я вошел в столовую, Вулф как раз прикончил очередную бутылку пива.

– Шесть тридцать одна, – сообщил я. – Всего четверо. Кирнан и Марго Дики так и не появились.

– Приемлемо. – Вулф встал. – Они пытались выяснить у тебя, в чем дело?