Цитаты из книги «Из праха восставшие»

Само собой, есть и множество других причин, но в сердце утренних приветствий и полуденного смеха лежит неотвратимость прощания.

она вошла, облаченная в тончайшее высокомерие, бесшумнее бесшумнейших лимузинов, до которых еще века, благородная странница, чьи странствия продлились три тысячи лет.

Давно почившие, они зажили снова в дымоходах и колодцах, в подвалах и на чердаках моей фантазии, сохраненные там любовью этого парня, который был когда-то фантастически молод и воспринимал чудо Хеллоуина как едва ли не главное из всех чудес мира.

Более того, для оформления этого номера они наняли Чарльза Аддамса, который снабжал тогда своими весьма нетрадиционными карикатурами журнал «Нью-Йоркер» и как раз начинал серию рисунков о своей собственной, прелестной и экстравагантной семейке Аддамсов

Время – тяжкая ноша. Мы слишком много знаем. Воистину, мы жили чересчур долго. И тебе, в твоей новообретенной мудрости, надо приложить все старания, чтобы сделать свою жизнь полной, наслаждаться каждым моментом и когда-нибудь, через много лет, уснуть спокойно, зная, что жизнь твоя удалась и что мы, Семья, тебя любим.

Ты знаешь, что значит «прощай»? Это значит – прости, если я чем-нибудь тебе повредила.

Она жила в призрачных шарах одуванчика и в сладких, прозрачных соках головокружительно пахнущей земли.

Их брак оказался удачным. Брунилла очень гордилась Эйнаром. И ей было очень приятно думать, что вот сколько в мире женщин, а крылатый муж есть только у нее. – Ну кто еще может таким похвастаться? – спрашивала она у зеркала и сама же себе отвечала: – А никто! Эйнар же, со своей стороны, нашел в ней все, о чем только можно мечтать, – и красоту, и доброту, и понимание. Он приспособил свою диету к ее представлению о том, что едят, и прилагал все старания, чтобы ничего не сшибать своими крыльями, во всяком случае не сшибать ничего хрупкого. Он научился спать ночью, как все люди, она же, со своей стороны, приспособила стулья и прочую мебель под его крылья и говорила приятные вещи. – Мы все как куколки шелкопряда, – говорила она, – вот и я тоже. Но однажды я прорву кокон и взмахну крыльями, такими же красивыми, как твои. – Тебе нет нужды рвать свой кокон, – говорил он. – Ты давно его порвала. – Да, – согласилась она, – и я точно знаю, где и когда это случилось. Это случилось в лесу, когда я искала корову, а нашла зеленую палатку.

был, – сказал он, – побочным отпрыском петель крепостной стены великих Фив. Вы спросите, что значит «побочным отпрыском», при чем здесь петли? В стене Фив были огромные ворота, понимаете? Все сидящие за столом нетерпеливо закивали: да, да, не тяни. – Ну так вот, – сказал клочок тумана внутри прозрачного облачка пара внутри мимолетного отблеска тени, – когда была воздвигнута эта стена, когда были вытесаны из огромных бревен двойные для нее ворота, тогда и была изобретена первая в мире петля для подвески ворот таким образом, чтобы они легко открывались.

недоенная корова была не более чем прекрасным поводом для по-лесу-гуляния, чертополохо-обдувания и одуванчикожевания, каковым интересным занятиям девушка и предавалась, пока не увидела под кустом нечто еще более интересное.