Цитаты из книги «Истории о динозаврах»

О, гигантские болонки Господни, созданные из наплывов тумана и клубящихся облаков

Бенджамин перелистывал страницы громадной толстенной семейной Библии: там были левиафаны и другие порождения времени, а если спуститься в ад и снять там комнату, так глядь – сам Данте указует на вот этот ужас, и на вон тот кошмар, и на вот эту змею, и вон на того гада ползучего, и все они – родные тётушки и жуткие дядюшки утраченного времени, чуждая кровь и нездешняя плоть.

Вот только очеловечивать монстров не нужно, – предостерёг его преподобие

На нашем пути мы с Харрихаузеном вынуждены были мириться с огромным количеством необязательных, беспринципных, вечно предвзятых и вечно не правых хамоватых режиссёров. Я так разозлился на одного такого за его обращение с Рэем, что написал рассказ «Тираннозавр Рекс» – просто чтобы выпустить пар.

издавало гулкий рёв. Рёв Туманной Сирены, снова и снова. И корабли далеко в ночи, не находя маяка и ничего не видя, проплывали мимо и слышали эти звуки в глухой ночи, и, наверное, думали: «Вот он, исполненный тоски голос, это ревун Одинокого залива. Всё в порядке. Мы обогнули мыс». Так оно и продолжалось до утра.

Мы выждали мгновение. И тогда я расслышал. Сперва словно бы гигантский пылесос втягивал воздух, а затем – плач, потрясение, одиночество громадного зверя, согнувшегося над нами, навалившегося на нас поверх каменной кладки толщиной в один слой над нашим подвальчиком так, что в воздухе разливалась тошнотворная вонь его туши. Динозавр задыхался и стенал. Башня исчезла. Свет исчез. Существо, призывавшее его сквозь миллионы лет, тоже исчезло. Чудовище разевало пасть и

Я всё это видел, я представил себе, каково это – миллион лет ждать в одиночестве, чтобы вернулся кто-то, кто не вернётся никогда.

Может, он вообще последний в своём роду. Я склонен думать, что так и есть. Как бы то ни было, на землю пришли люди и пять лет назад построили этот маяк. И установили Туманную Сирену, и включают её, и включают, и включают, и звук её долетает до того места, где ты покоишься, погружённый в сон и морские воспоминания о мире, в котором жили тысячи таких, как ты, но теперь ты один, совсем один в мире, для тебя не предназначенном, в мире, где тебе приходится прятаться.

Чудовище взревело снова. Туманная Сирена гудела. Разверзлась громадная зубастая пасть, и рёв, исторгшийся оттуда, был во всём подобен звуку Туманной Сирены. Одинокий, необъятный, далёкий. Голос отчуждённости, и бескрайнего моря, и холодной ночи, и отверженности. Вот какой это был голос.

Это же какой-то динозавр! – Я присел, ухватившись за перила лестницы. – Да, один из них. – Но они же вымерли! – Нет, они просто спрятались в Бездне. Глубоко-глубоко в глубинах Бездны. Это ведь правильное слово, Джонни, настоящее слово, оно так много говорит: Бездна. Весь хлад, и тьма, и глубины мира заключены в этом слове.