Ч2.

Мы называем наш мир “нашим” потому-что только мы на земле имеем разум. Он наш даже со всеми его изъянами в виде природных катастроф, и собственных – экологических. Но что произойдет когда человечество погибнет? Земля, этот каменный шарик в бесконечности таких-же как он – продолжит существовать. Так наш ли этот мир, или нам просто привычно его таким воспринимать? В сущности все наши мечты и амбиции ничто перед глубиной, тишиной, и холодом космоса, а наши, такие дорогие, жизни для него лишь пшык, миг, пыль на безграничном береге из такой же пыли складывающийся в песчинки.

Люди страдают, люди любят, людей пытают и они сами себя убивают, но хоть что то из этого имеет смысл для существа?

Тьма обволакивающая наши тела и наши души после смерти разве это то чего мы можем добиться как раса? Мы погибнем в любом из всевозможных вариантов исхода событий. Время победит как бы мы против него не шли.

Арфо лишь в краткий миг своей жизни, в предстрессовой ситуации смог увидеть всю его жизнь, а для безграничного космоса его настоящая жизнь и есть миг. Но даже и этот миг короче того что испытал паренек увидев настоящий горизонт.

И тела человеческие тоже не идеальны. Мы, как вид, так малы в обычном сравнении с землей даже, что в такие моменты тело просто перестает работать. Происходит короткое замыкание. Пусть все будет сном в его голове. Реальность не хочет показывать себя в голом виде. Пусть все будет сном, ведь снимая одеяния разумности страшен вид понятий.

Но тела человеческие способны привыкать, к примеру, к жаре или холоду. Мы способны, хоть и недолго и в определенных ситуациях, быть стойкими и твердыми. Ему будет холодно в этом сугробе. Его никто не найдет. Пальцы ног еще с неделю будут болеть и будто гореть, но он выживет. Он проснется спустя еще четыре часа. Ему будет холодно, он будет сырой, но он будет живой. Он пройдет по улице и прохожие будут кидать настороженные взгляды, кто-то даже вызовет полицию, но Арфо знает как от них сбежать даже в такой плачевной для тела ситуации. Заход за угол тут, новый угол там, спрятаться в толпе и быть дома. Будет холодно, будет казаться что само солнце светит холодом, но он не спеша дойдет до дома. Вытащит из карман потрепанных джинс ключ и тот застранет. Снова. Такое бывает, ведь живет он не в апартаментах президента, а в старой, доставшийся от государства, комнате. Комнате что стенами давит, а углами рвет. Комнате столь маленькой для его души. Но ключ провернется и он будет дома. Наконец.

Ч3.

Арфо спал под тремя неособо чистыми, но теплыми, пуховыми одеялами. Весь свой короткий трехчасовой сон он дрожал и каждый раз когда его нога вырывалась из-под одеяла он просыпался с криком. Там, за одеялами, было холодней чем в самых холодных морозильных камерах, и он сам, как бы тяжело не было дышать под тонной синтетической шерсти, с головой укутался в них. Три часа казались вечностью, а сон – бредом. Бредом который ты уже никогда в жизни не сможешь насладиться. Что тот сон который был с тобой твои двадцать лет – деяния бога. А этот… был просто бредом. Тут не было ни капли отдыха. Только один и нескончаемо заключенный в вечности больной бред. Тяжело дышать, тяжело двигаться, тяжело думать и тяжело отдыхать.

Ч4.

Арфо мыслил образами абсолютно друг с другом не связанными. События прошлого смешивались с настоящими и все это обильно покрывалось грядущими-желанными. Сумбур, сумятица, бред и бардак вот как он проводил эти 24 часа.

Он видел как мама со слезами на глазах просила прощения.

Как Таня обнимает Вадима и целует его между бровей.

И как он погибает в собственной кровати. Как его находят только спустя неделю-две, ибо всем плевать на него. Как его хоронят в бетонном гробу.

Он вновь проснулся и тяжело дышал. Под одеялом практически не попадает кислород, он дышит собственным углеродом и умирает от него же. Надо выйти наружу, надо вдохнуть свежего воздуха, но так холодно.

Сон волной забирает его обратно в свое царство.

Он выливает целую бутылку дешевого вина в унитаз, поднимается характерный запах который он запомнит на годы и годы вперед.

Впрочем годы проходят, а вино оказывается неплохим напитком.

Он так же как и мать лежит в койке, а врачи сменяют капельницу.

И опять Арфо просыпается, но в этот раз от того что что-то ползает по его лицу. Открывает глаза и видит что он вылез. Вылез и таракан что притаился на самом краешке носа и своими черными глазами-бусинками смотрит прямо на парня. Рука сама выскакивает из под одеяла и смачно ударяется о лицо. Хотелось бы о таракана, но они падлы быстрые и хитрые. Боль и стыд потихоньку волнами накатывают из сознания. Потом приходит осознание того что он во время сна выбрался из своего пастельного заключения. Но мир не погиб. Холсты в углу все те же, краски на табурете все те же, и боль на пальец ног – все та же. Но он выбрался и не умер.

В комнате темно, сейчас ночь и странно это осознавать будучи полностью выспавшимся. Арфо пошарил рукой под подушкой и выудил телефон. Экран ослепил, но показал 05:23. Уже скорое утро.

Он смотрел на стену, некогда завешенную плакатами любимых рок групп Тани, теперь же пустую с вмятинами на бывших местах кнопок. Надо бы туда повесить что-то из своего. Если миру грозит конец, то встретить его стоит с красотой.

Пока реальность стоит, пока с миром все нормально, Арфо видел что с ним будет, но пока это еще не произошло. Он всегда хотел чтобы этот поганый мир исчез, и вот…

Зачем он тогда рисовал? Зачем с кем-то сближался? Зачем хочет повесить свои картины на эту стенку – если стенки в скорейшем существовать не будет?

Арфо разблокировал телефон, открыл камеру и сфоткал себя с фронтальной камеры. Выглядит он совсем на себя не похоже, но это, так уж и быть простительно в данной ситуации. Лицо опухло, глаза впали и покраснели, а губы покрылись прозрачно-серой пленкой. Надо бы вылезти из кровати и попить воды.

Холодно.

Он прикинул что сейчас ему куда легче чем раньше, что сон таки помог, и быть может, поможет вновь.

Одной этой мысли хватило чтобы Морфей ударил в спину. Арфо отрубился и даже сам этого не заметил.

Абстрактные образы вновь заполонили его грустную душу.

Ч5.

Сквозь сон пробивался раздражительный звук. Арфо машинально вытащил руку и провел пальцем по экрану телефона. Звук продолжался. Еще одна попытка, будильники они для того и созданы чтобы раздражать тебя поутру, но безуспешно. Это был звонок. От Тани. Арфо помедлил, но свайпнул вправо.

– Ало? Ар?– зазвучал Ее голос чарующим и зовущим.

– Да, чего тебе?

– Привет… слушай, я хочу поговорить.

– Мы и та-а-ак, – парень зивал что есть сил, – говорим.

– Ты спал? Извини если побеспокоила…

– Говори чего хотела и отвали.

– Слушай… я просто хотела услышать твой голос.

– Услы…

– Ты все неправильно понял.

Арфо молчал, смотрел на пустую стену что теперь освещалась холодным зимним солнцем, и молчал.

– Ты все…

– Как я не правильно понял? – в голосе его стали проступать нотки той злости с которой он порой не мог справиться. И если этот разговор продолжиться хотябы на минуту дольше…

– Мы не…

– Да ну? А я вроде отчетливо видел его член и твою пизду, нет?

– Ты будешь слушат? – теперь и ее голос изменился на тяжелый, похожий на лязг металла о металл звук. – Это была слу…

– Случайность?! Да ты мать твою издеваешься. Как? Ты что полы мыла, а он подскользнулся и упал прямо меж…

– Иди нахер!

– Ты то там частенько бываешь. Шлю..

Звонок прервался, но не Таня его сбросила, о нет, она будет доказывать что солнце встает на западе, но не сбросит трубку. Телефон попросту разрядился в хлам. На экране появился бренд, снизу подпись “Думаем о вас”, и он погас.

– Черт! – выругался парень и бросил телефон в стену. К счастью Арфо хоть и мог вспылить, но заботился о своих вещах. Как тут не заботится если телефон стоит как твоя месячная зарплата. Поэтому бросил его мягко. Он отрикошетил от стены, потом от комода и залетел под кровать. – Неееет, – взвыл парень понимающий что ему придется делать дальше.

Хочешь-не-хочешь вылезать надо. Телефон самое важное для человека 21го века. В этом маленьком куске металла храниться вся жизнь.

Но там так холодно.

А вдруг позвонят из галереи или частный покупатель?

Арфо вскинул первое одеяло. В воздух поднялась пыль.

– Все что произошло вчера это бред, – начал он говорить вслух. – Ничего там не было, мне показалось.

И отчасти он прав настолько насколько может быть прав. Мир продолжает жить и донимать звонками бывшей девушки, продолжает нервировать дешмянским телефоном держащим зарядку дня три, и что уж точно не закончится – так то что солнце ярко светит из-за грязного окна. Мир тут, и все с ним в порядке. Просто… просто парень сильно в последнее время депрессовал, вот и накатила последняя волна. Такое бывает. Он о таком слышал. Последняя пуля. Когда у тебя в жизни идет сплошная мазутно-черная полоса, а ты желаешь это исправить не постепенно, а мгновением, как он своим рисунком на красном кирпиче – жди ответа от собственного разума. В тот момент ему было так хорошо как еще никогда за последние годы, и если вспоминать то мгновение, то его накрыло лавиной эйфории к собственному творению.

– Последняя пуля…

Такого не понять обычным людям, когда вот такое происходит. Но такое часто случается когда художник, музыкант или любой творческий человек создает что-то сверх своего.

И если такое объяснение ему подходит, то стоит выползти из своего кокона и зарядить гребанный телефон.

На правую сторону полетел второй слой. Арфо стал выглядеть как какой-то закутанный в тесто пирожок. Начинка таки еще оставалась под одним.

– Я видел то что видел. Мои глаза не обмануть. – Арфо усмехнулся. – Так и сходят с ума, верно?

Последний слой однако решил остаться на месте, Арфо сам стал выползать как улиточка из своего уютного домика. Скатился сначала на бок, потом на край кровати, и мягко упал на пол. Вставать совсем не хотелось, все мышцы ныли от боли и дрожали от холода. Дома тепло, дома душно, но ему все равно холодно. Это психосоматика, вроде так кто-то такое называл. Афро постарался вспомнить кто из его друзей такой умный для таких слов, но не смог найти. Нет, они не идиоты, скорее просты душой. Но это слово кто-то да сказал…

Под кроватью была огромная куча грязных носков, пустых банок из-под энергетиков и… шерсти? Откуда тут вообще шерсть? Лет с пяти Арфо даже не гладил животных.

Мимолетное удивление сменилось грустью.

Это была не шерсть, а волосы Тани. Сбитые в комки, короткие, рыжие волосы еще наверное пахнущее ею. Но доставать их, а особенно нюхать значило бы что он точно сошел с ума. Он протянул руку в поисках телефона и быстро его нашел. Экран вроде целый, а что до работоспособности… сначала бы надо его зарядить.

Выпрямившись он начал немного привыкать к температуре. Тут главное заставить мозг думать что все нормально. В принципе так то все и вправду нормально, но его тело всячески этому противствует.

Минут десять спустя он кинул чайный пакетик в кружку и залил кипятком. Сидел и смотрел в окно. А на улице ничего не изменилось. Все тот же серый спальный район, все те же мусорные баки напротив и три белые березы возле детской (алкогольной уже) площадки. Ничего не изменилось. Наверное ему таки показалось. Хотя для этого у умных людей найдётся свой термин, а что он… он не особо умен, зато умеет рисовать.

Глава 6.

Ч1.

Все оказалось куда проще чем думалось, Тимия сходила на собеседование и сразу-же подписала несколько контрактов о неразглашении, и также ей дали четыре дня на подготовку к переезду. Подготовка заключалась в сборе самых первостепенно-важных вещей, но так как Тимия довольно благоразумная девочка, то, она уже как полчаса назад собрала маленький чемоданчик в который положила все гигиенические средства, сменное белье и пару книжек. И теперь она только и сидела на чемодане в собственной гостинной думая чем же занять себя еще 96 часов. Думала много и думала усердно, но в голову ничего не приходило – она просто радовалась что все так удачно вышло. Ее новая зарплата будет в три раза больше чем раньше, ипотека уйдет в три раза быстрей и счета вырастут в три раза быстрей. Хотя нет. Финансы все-таки работают по другому. Но одна только мысль что все так удачно сложилось… Сердце стучало, дыхание учащалось. Люди любят говорить что счастье не в деньгах, но ответить в чем оно точно есть уже не могут. Они на все смотрят со своей колокольни, они не способны взглянуть на это с другой стороны. В деньгах может быть счастье. И явное тому доказательство нынешнее состояние Тимии. Она понимает что она счастлива.

Люди думают что счастье не в деньгах потому что они воспринимают сами деньги, купюры и монеты за ту желанную мечту человека этим счастьем восторгаевшимся, но нет, деньги были созданы для облегчения бартерных отношений, деньги лишь эквивалент времени. Ты долго учишься, и если тебе нравится та профессия на которую ты учишься, то вскоре у тебя появляется шанс, лишь шанс!, стать ХОРОШИМ СПЕЦИАЛИСТОМ. Настолько хорошим что тебя берут на работу в правительство с особой секретностью. Те годы которые Тимия потратила на зубрежку конспектов сполна себя начали оправдывать. Время возвращается в виде денег, а это значит только одно – в деньгах счастье. Они есть оценка твоего трудолюбия, твоей выдержки и упорства.

И, знаете, эту “дрянь” говорят зачастую нищие и несчастные люди. Для них счастье – оправдание бедности. И да, быть может, данная мысль претит людям, но и в ней есть своя доля правды. Тимия не хочет жить богато, ей НЕ нужны три счета в банке с множеством нулей, но (!), жить то с ними куда легче, верно? У нее есть собственная квартира в хорошем спальном районе, всегда есть еда в холодильнике и она способна сходить в кафе. А теперь даже и в рестораны можно!

– Точно! – воскликнула она. – Кофе!

Кофемашинка. Теперь она себе ее может позволить. И раньше могла так-то, но раньше это бы ударило по ежемесячному бюджету. А тут то ее зарплата вырастет в три раза! Да, да, да, дома она будет только четыре дня, потом – новые две недели в центре. НО! Четыре дня с чашечкой хорошего кофе… Вот что стоит дать людям думающим что счастье деньгами не купить. Они не пили хорошего кофе, и не ели вкусной еды.

Тимия стала собираться на улицу. Раз у нее весь день впереди, а магазин электроники работает скорей всего до восьми – можно и приодеться для длительной прогулки. Пора тратить кровно нажитые.

Красный кардиган, серые джинсы с утеплением, черные брендовые кеды (единственное на что стоит тратится по мнению Тимии так это обувь) и самое любимое черное пальто. Она провела рукой по пальто и стала припоминать сколько лет оно уже служит ей верой и правдой. Вроде семь…хотя… нет, восемь лет оно с ней. Оверсайз, но легкое, теплое, но можно снять подкладки и носить холодной осенью или запоздалой весной. А карманы! Сколько тут разномастных карманов которые она практически не использует, но которые греют душу своим возможным использованием.

В замочной скважине появился ключ, два поворота и Тимия была в опрятном коридоре пятого этажа. С лестничной площадки слышался чьи-то разговоры, но скорее бубнеж. И вроде как маленького ребенка. Тимии разонравилась своя идея выйти погулять, но осторожно, стараясь не издавать звуков, она сделала шаг с лестницы. Потом еще и еще один. На третем шаге уже стали отчетливо слышны хныки. На втором этаже стали различимы потуги матери успокоить мальца. А на первом она уже встретила Марию.

“Этого еще не хватало, – подумала Тимия”.

Но Мария не повела и глазом, она сидела на корточках и старалась успокоить своего сына. Видимо он сломал свою игрушку потому-что вокруг только и валялись белоснежные осколки. Мария как-то говорила что Джон любит всяческие керамические фигурки и игрушки. И видимо любит их очень сильно потому-что до сих пор плачет.

Но Тимию мало это волновало. Успокоить она его – не успокоит, а помочь не сможет. Вот, чего-чего, а из керамики у нее дома только две кружки. Она спустилась к двери и как только приложила электронный ключ к домофону, услышала обращение к своей персоне. Лицо сразу начало кривиться.

– Тим! – Обращалась Мария, но сидела все так же у своего дитя. – Тим, привет, поможешь?

Тимия неохотно обернулась. Если вглядываться в лица Джона и Марии то сразу становятся видны их родственные связи. Тот-же нос, тот-же вырез глаз. И то-же недовольное, заунывное лицо. Тимия постралась улыбнутся так как малец как-то странно, вроде бы с испугом, смотрел прямо на нее.