© Р. Р. Бухараев, наследники, 2015

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2015

Иисус в исламе
^{(Вместо введения)}

Автор долго размышлял, как построить эти беседы, чтобы его собеседник, будь он христианин, мусульманин или атеист, не подумал бы тотчас, что его просят расстаться со своими убеждениями, но задумался бы над вещами, которые кажутся ему само собой разумеющимися.

Замысел этих бесед – все тот же: показать на подлинном историческом материале, что во взаимной истории мусульман и христиан собственно религиозные разногласия играли несравненно меньшую роль, чем человеческие пристрастия, предубеждения, политическое чванство и отсутствие интереса к тому, чем живет и дышит твой сосед.

В любом диалоге, особенно межрелигиозном, важнее всего задумчивая тишина между аргументами.

Замысел этих бесед пришел к автору не за письменным столом, а на высоком берегу реки Волхов, на травяном пригорке возле храма Иоанна Предтечи в Старой Ладоге. Здесь, у церкви с ее зелеными луковками, полноводный Волхов делает широкую и плавную дугу, и виден с этой церковной высоты не только противоположный, поросший густыми рощами правый берег, но и стоящие в отдалении варяжские курганы левобережья, в одном из которых, по преданию, похоронен вещий Олег.

В тот ясный июльский день, проводив своих друзей в храм, где началась служба, я остался ждать их над Волховом.

Тут, на досуге размышляя о связях языческой Старой Ладоги с древним Булгаром на Волге, я и понял, что разговор о древнем российском исламе хорошо бы начать именно так – в ожидании друзей из храма Иоанна Предтечи, кораническое имя которого, пророк Яхья, свято и для мусульман; на высоком берегу реки, во все века соединявшей два мира, но уже почти и позабывшей об этом в своем задумчивом и мощном стремлении из прошлого и будущее.

О монополии на истину

Удивительным может показаться, что ислам в своих основах нигде не притязает на обладание монополией на Божественную истину, причем именно потому, что был явлен, как убеждены в том мусульмане, в подтверждение истинности прежних Божественных откровений. Это становится ясно уже при первом знакомстве с основами ислама, среди пяти столпов веры которого содержится непререкаемая обязанность верить во все Божественные писания и всех пророков человечества:

«Истинно, те, которые не веруют в Аллаха и Посланников Его, и хотят делать различие между Аллахом и Посланниками Его и говорят: «Мы верим в одних и не верим в других», и желают избрать средний путь, – такие суть истинные неверные, и Мы уготовали для неверных позорное наказание. Что же касается тех, которые веруют в Аллаха и во всех Посланников Его, и не делают различия между ними, таким не замедлит Он даровать награду их, и Аллах Всепрощающ и Милосерд». (4:151–153)

Таким образом, поскольку само имя «мусульмане» означает «покорные истинной Воле Бога», то мусульманин не имеет права забывать, что эта Воля выражалась через всех пророков человечества, то есть, в частности, через Авраама, Моисея, Иисуса и Святого Пророка Мухаммада, да пребывает благословение Аллаха над всеми ними.

Удивительным для многих может явиться и то, что мусульмане верят не просто в пророка Ису, но именно в Иисуса Христа, то есть, в Мессию Иисуса, поскольку Христос по-гречески как раз и значит «мессия».

Из вышесказанного можно сделать хотя бы один принципиальный для нашего поиска духовной общности вывод. Как ни парадоксально это звучит, у мусульман с христианами гораздо больше общего, чем у христиан с мусульманами. В этом парадоксе главным образом и заключается суть взаимоотношений ислама и христианства на протяжение их общей истории.

Наверное, самое основное несогласие ислама с христианами состоит в том, что, по мнению мусульман, в историческом христианстве Иисусу приписано то, о чем он не только не говорил, что даже и не думал. Вот что говорит об этом Коран:

«А когда скажет Аллах: «О, Иисус, сын Марии, сказал ли ты людям: «Примите меня и матерь мою в боги наряду с Аллахом», он ответит: «Свят Ты! Никогда не мог я сказать того, на что не было у меня права. Если бы я сказал это, несомненно, Ты бы знал о том. Ты ведаешь, что в уме моем, и я не ведаю, что в уме Твоем. Ты один только ведаешь тайное. Ничего не сказал я им, кроме того, что повелел Ты мне – «Поклоняйтесь Аллаху, Владыке моему и Владыке вашему». – И я был свидетелем над ними, пока я пребывал среди них, но после того, как Ты послал мне смерть, Ты был блюстителем их; и Ты свидетель надо всем. Если Ты покараешь их, они слуги твои; и если Ты простишь их, истинно, Ты Могуч и Мудр». (Сура Ал-Майда, 5:117–119)

Как удивительно созвучны эти строки Корана с подобными же стихами из Евангелия от Матфея:

«Не всякий говорящий Мне: «Господи, Господи!» войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! Не от Твоего ли имени мы пророчествали? И не Твоим ли именем бесов изгоняли? И не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю Им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня делающие беззаконие». (От Матфея, 7:21–23)

Попробуем же объяснить, почему мусульмане считают, что христиане через века после ухода Иисуса не вполне верно восприняли ряд принципиально важных мест его проповеди.

Говоря о пророках и утверждая, что пророки посылались к каждому из народов Земли, Коран как бы являет внимательному читателю историческую схему вещей, суть которой состоит в принятии или отвержении пророка его народом и, соответственно, в дальнейшей земной судьбе принесенного пророком Откровения.

По утверждению Корана, в случае ислама окончательное и завершенное Божественное Откровение послано не какому-то народу в отдельности, но – «как милость всему человечеству».

Таким образом, вселенский универсализм ислама проистекает не из каких-то человеческих или культурных претензий, но как логический вывод из того фундаментального принципа, что ислам признает и поддерживает Божественное происхождение всех явленных религий, в том числе и в первую очередь иудаизма и христианства.

В этой схеме вещей, между тем, содержится, если вдуматься, еще один главенствующий принцип любой развитой религии.

Согласно этому принципу, Бог, в конечном счете, оценивает человека по тому, как сам человек исполнил свое земное предназначение. Предназначения эти различны, как различны сами люди, но окончательная мера плодотворности земной жизни состоит не в сравнении одних людей с другими, не в том, как достижения простого человека или пророка соотносятся с достижениями и даже подвигами других людей, а в том, что сделал и что свершил он сам. Именно в этом свете следует понимать и равенство пророков перед Богом, несмотря на то, что одним Он предназначает гораздо более высокие и труднодостижимые цели, чем другим.

Ислам, таким образом, утверждает, что изначальные Откровения всех религий являются истинными, поскольку происходят из одного Истока – Единого и Единственного Бога.

Поэтому Божественные откровения никогда не воевали и не воюют между собой, кто бы ни говорил обратного.

Воюют только догмы, созданные людьми.

Догмы, между тем, создаются не духовными исканиями личности, а консенсусом большинства, поэтому по сути своей являются антирелигиозными, ибо нарушают тот самый главный принцип, что каждый человек судим Богом по собственным делам и мыслям своим, а не по приверженности принятой общественной догме.

В этом и содержится заблуждение тех людей, которые предпочитают мусульман христианам или христиан мусульманам в их массе, то есть, судят по названию, а не по делам, не обращая внимания на конкретные поступки и деяния того или иного мусульманина или христианина или извлекая из одного неприглядного примера глобальные выводы: «все, мол, они такие!»

Думается, что истинная религия – это все-таки самопостижение личности в ее отношениях с Богом, а не буквалистское, а, следовательно, и бездумное исповедание традиционных догм. Непонимание этой общей цели является, быть может, наибольшим злом в отношениях между людьми разных вер.

Сам Коран ни для кого не закрывает пути к спасению, поскольку главный критерий спасения в Коране – собственная праведность человека, а не простая принадлежность к той или иной общине, догматизм и групповое чувство которой часто мешают человеку думать и поступать самостоятельно:

«Истинно, все уверовавшие, и Иудеи, и Христиане, и Сабеяне – все верующие в Аллаха и Судный День и творящие добро, – не познают они не страха, ни сокрушения». (Сура Ал-Бакара, 2:70)

Казалось бы, этот принцип, впервые провозглашенный устами Иисуса Христа в отповеди фарисеям и в обращении к самаритянке («вера твоя спасла тебя») должен был бы, в первую очередь, укорениться именно в христианстве. Ведь оно, христианство, старше ислама почти на 600 лет. Однако странным образом именно христианство отвергает возможность спасения для всех, кто не исповедует догмата божественности Иисуса.

Но многие ли христиане, убежденные в том, что спасение человека возможно только через Иисуса Христа, знают, что с самой этой идеей согласится любой думающий мусульманин, ибо иного пути в ислам, чем через Иисуса Христа к Святому Пророку, просто нет?

Мусульманин знает, что нельзя верить в откровения, принесенные Святым Пророком, при этом отрицая и отвергая Христа, то есть, Мессию. Другое дело, что для мусульманина верить в Иисуса и его учение вовсе не значит верить в Христа как в бога, чего неукоснительно требует другой неколебимый догмат христианства.

С точки зрения мусульманина, пророческий авторитет учения Иисуса более чем достаточен для того, чтобы признать это учение и следовать ему.

В этом смысле этическое учение христианства является неотъемлемой частью ислама, и учение ислама нигде не расходится с учением самого Иисуса, выраженном в Евангелиях.

Мусульмане даже считают, что их восприятие учения Христа является более глубоким, ибо оно уходит от видимых, кажущихся противоречий, над которыми задумывались и задумываются поколения христиан.

Как, например, совместить вновь провозглашенный Иисусом древне-библейский принцип верности Ветхому Завету -

«Не думайте, что я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам, доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота и ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все». (От Матфея, 5:17–18)

с совершенно новым по духу евангельским принципом:

«Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два». (От Матфея, 5:38–41)

Обязательное исполнение старозаветной заповеди «око за око» представляется несовместимым с обязательным же исполнением евангельской, новозаветной заповеди об «обращении другой щеки» обидчику, и любой буквалист от религии может тотчас встать в тупик перед таким кардинальным противоречием. Христианские богословы, начиная с апостола Павла, который в письмах к первым церквам объявил Старый завет «проклятием», пытались, конечно, объяснить суть дела, однако, с точки зрения мусульманина, любое такое объяснение является опосредованным, человеческим толкованием того, что само по себе вовсе не очевидно из Писания.

Ведь вопрос-то принципиальный: следует соблюдать старозаветный Закон, переданный Богом через Авраама и всех пророков Иисусу, или не следует? С точки зрения ислама, Бог безусловно волен переменить Свой Закон, иначе этот Закон не изменялся бы по мере роста сознания человечества, и духовная эволюция человека остановилась бы на уровне Адама:

«Если Мы отменяем или предаем забвению какое-либо знамение, Мы даем другое лучше его или подобное ему. Разве ты не знаешь, что Аллах властен делать все, что угодно Ему?» (Сура Ал-Бакара, 2:107)

Божественный Закон, таким образом, изменяется с пришествием нового Откровения, однако изменять Закон Божий может через Своих пророков только Сам Бог, но не обыкновенные люди, даже такие одаренные, энергичные и честолюбивые, как апостол Павел. Вот что он пишет в «Обращении к галатам» о возможности не исполнять Закон, в котором был воспитан не только он и все остальные апостолы, но и сам Иисус^[1]:

«Ибо написано, проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона. А что законом никто не оправдывается перед Богом, это ясно, потому что праведный верою жив будет. А закон не по вере; но кто исполняет его, тот жив будет им. Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою (ибо написано: проклят всяк, висящий на древе), дабы благословение Авраамово через Иисуса Христа распространилось на язычников, чтобы нам получить обещанного Духа верою».

Так нужно исполнять закон или нет? С одной стороны, нужно, а с другой, нет.

По существу, Павел старается выразить то, что уже сказано было Иисусом: «наполняйте исполнение закона верой, не исполняйте его буквалистски».

Но с другой стороны, проблема Павла в том, чтобы освободить вновь обращаемых язычников от трудного для них исполнения старозаветного закона, и он пытается сказать, что закон, вообще-то, исполнять не обязательно, хотя это и противоречит богоданным Писаниям. Разобраться в этих рассуждениях трудно даже сосредоточенному человеку, что же говорить о новообращенных, среди которых было мало не только грамотных, но и просто привыкших думать людей? Не случайно апостол Петр во втором Послании говорит о посланиях Павла, что в них^[2]:

«есть нечто неудобовразумительное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания».