Лифт

С лифтом этому подъезду не повезло, несмотря на то, что дом был относительно новый. Это устройство, призванное возить жителей с первого на десятый этаж и обратно, было с самого начала как старичок.

А ведь раньше, когда только въехали в этот подъезд, лифт был как космический корабль – новый, сверкающий, с зеркалами, с большой раздвигающейся дверью. Целая комната. На восемь человек. Стоя. Но прошло некоторое время и – все… Скрипел, шипел, надсадно ныл – будто немощный дед с мешком груза на плечах. А уж сколько раз за пять лет в нем люди застревали – не подлежит подсчету.

Жители звонили, жаловались на управляющую компанию. Приезжали, проверяли, ремонтировали. Все отлично работает – претензий нет. Но проходит пара дней и все повторяется заново. Шипит, воет, скрипит, стучит…

Едешь, бывало, в лифте со всеми утренними мыслями и планами на день, но не тут-то было… Нет, лифт не останавливается внезапно. Он сначала предупреждает: «Сейчас это произойдет!» – и раздаётся такой грохот, будто кувалдой бьют по рельсам.

Всё, народ в лифте встрепенулся, изготовился ко встрече с неизвестным: то ли застрянешь надолго, пока ремонтники не приедут, то ли временно нездоровится старичку. Сейчас постоим минуту-другую в полной темноте, раздастся металлический голос из динамиков: «Вы застряли, что ли, опять?!». «Да». «Отойдите от дверей». Что-то пошумит, поотключается-повключается, пощелкает… Глядишь – поехали…

Жители настолько уже привыкли к непредсказуемому поведению лифта, что только головой покачивают, когда раздается очередной щелчок в «мозгах» у лифта.

Однажды, не выдержав такого произвола со стороны лифта, жильцы квартиры номер тридцать четыре продали квартиру другим людям и переехали в новый дом. Но не о них речь. И даже не о новых жильцах.

Новые жильцы, как полагается перед заселением, затеяли ремонт. Для этих целей наняли ремонтников. Ремонтники работали шустро, практически бесшумно – особо не беспокоили жильцов. Сверлили-долбили только в дневное время, когда другие жители подъезда были ещё на работе. В общем, ремонтники своё дело знали. Только плохо владели русским языком. Можно сказать, что совсем не владели. Ни русским, ни татарским. Только их бригадир и владел, но он приезжал один раз в день. Ну там, продуктов привезёт, материалы недостающие.

В один прекрасный день, когда строители решили в очередной раз вынести из ремонтируемой квартиры мешки с мусором, наш лифт решил показать «кто в доме хозяин». Ну, мы-то, коренные жители, знали, кто… Чего не скажешь о гостях-строителях нашего города.

Обычно они поступали так: один спускался на первый этаж и ждал там; другой закидывал в лифт мешки с мусором, нажимал кнопку первого этажа и отправлял мусор вниз. Соответственно, первый выгружал и отправлял лифт обратно на восьмой этаж. И так они шустро выносили весь накопившийся за рабочий день строительный мусор.

Надо сказать, что выполняли они это аккуратно – после них не соринки не найдёшь. После очередного рейса-цикла передачи мусора второй ремонтник с восьмого этажа решил проехаться вниз вместе с мусором. Раньше они так не делали. Вот принцип был такой у них. Сколько раз замечал: никогда не ездили с мусором. Сначала выгрузят лифт, только после этого сами спускались.

На этот раз товарищ с востока решил по другому. Может, его лифт надоумил?! Или «лифтовой»… А что? Если есть «домовые», наверное, есть и «лифтовые»? Не понравилось ему, что так нещадно лифт эксплуатируют.

Сел товарищ на мешки, нажал кнопку «1» и поехал вниз, напевая под нос восточный мотивчик. Где-то на уровне пятого этажа раздался характерный «удар по рельсе».

– Э!? – сказал мастер по ремонту квартир, не хило испугавшись.

Лифт проехал ещё пол-этажа и остановился.

– Э-ээ! – сказал работник, уже протяжнее.

Потух свет. Стало тихо. И страшно… Вдруг загорелось аварийное освещение. Поморгало и снова потухло. Где-то наверху, над головой несчастного застрявшего, загудело-завыло. И лифт снова пришёл в движение – сорвался вниз… И снова остановился. На этот раз остановка была очень резкая, внезапная – на уровне второго этажа.

Снова потух свет. Загорелась красная лампочка на лифте, ожил динамик и хриплым голосом диспетчера спросил: «Что, застряли?!»

– Э! – сказал, страшно испугавшись, застрявший и начал лихорадочно нажимать на все кнопки пульта управления.

– Прекратите нажимать кнопки! – приказал динамик. – Вы в лифте один? Дети с вами есть?

– Джихангир… – ответили с лифта.

– Что джиханги? Не понял!

– Я Джихангир. Мне пльохо. Я хочу толет. Пусти…

– Ждите мастера! Он к вам выехал. Скоро будет. Отойдите от двери и ничего не нажимайте!

– Э!

Снова стало тихо, темно и страшно. Джихангиру вспомнилось детство. Как-то он с младшим братиком играл во дворе. Игра заключалась в том, чтобы как можно дальше кидать камушки через дувал². Потом начали соревноваться, кто бросит камень выше. Конечно, у братика получалось хуже. А Джихангир кидал, кидал, все выше и выше.

В один момент он услышал вскрик. Обернулся, увидел, что братик лежит на земле и держится за глаз. Один из камней, выпущенных в воздух, случайно угодил брату в глаз. Он испугался. И убежал в степь. Бежал долго, размазывая слезы по лицу – ему было жалко братика и страшно, что его отец накажет. Он бежал, не разбирая дороги, бежал и… угодил в волчью яму. Ему повезло, что не напоролся на острые колья, установленные на дне. Спасло его то, что он по инерции ударился об стенку ямы, даже ухватился за край, но сил удержаться не хватило и он сполз на дно.

Он долго сидел на дне ямы, кричал, звал на помощь. Вечерело. Было страшно, одиноко и темно, так же как здесь – в лифте. Искали его всем кишлаком, почти до утра. Случайно набрёл на яму один из охотников. К тому времени Джихангир уже спал на дне – сил и голоса кричать уже не было.

Через час вынужденного плена несчастного Джихангира выпустили из лифта. Ещё несколько дней жильцы воротили носы при входе в лифт. Не смог вытерпеть до «толета» пленник. Ну, а сами ремонтники перестали пользоваться этим механизмом – таскали материалы и выносили мешки с мусором на своих плечах.

Лифт продолжает служить жильцам по-стариковски. Кряхтя, стуча, гудя… Говорят, что через два года будет капитальный ремонт дома. Тогда планируют заменить наш старый лифт. Но жильцы уже настолько привыкли к нему, что, наверное, будет грустно расставаться. Потому что он стал членом семьи. Живым организмом. Со своим характером, поведением и только ему понятной лифтовой жизнью…

Боль

Ильяс не помнил дня, чтобы у него не болела спина. С тех пор, как он сорвал позвоночник во время весенней распутицы, выталкивая застрявший «жигулёнок», прошло уже лет десять. Куда только не обращался, какие только клиники не посетил, но всё без толку.

Однажды порекомендовали мануального терапевта, который принимал в одной из клиник. Врач работал в паре с массажистом. Сначала – массаж, затем он проводил свои манипуляции. Ильяс охал и ахал, но терпел. Чего только не вытерпишь ради здоровья. Только всё это было напрасно. Так и жил на уколах, таблетках.

Следующий специалист был китайцем. Открыл свою клинику, приехав из Шанхая. Этот лечил иголками. Лечил долго, приложил все силы и умения, но смог добиться только временного улучшения.

В последнее время стало хуже – боль начала отдавать в ногу. Ходить стало ещё труднее. Со временем состояние только ухудшалось. Начал подволакивать ногу. Вердикт врачей был неумолим: грыжа позвоночника, надо оперировать.

Ильяс категорически отказался. Во-первых, банально боялся. А во-вторых, какая операция, когда горячая пора в бизнесе? Недавно запустили проект, своё производство по насосным установкам для котельных. Надо наверстывать упущенные возможности. Продукция пользуется спросом, особенно когда стали запускать малые газовые котельные. Даже из соседних регионов приезжают с заказами.

Дела пошли в гору, а здоровье под гору… В семье достаток, а в теле боль… Вот, оказывается, когда приходит понимание того, что если нет здоровья, то неинтересно ничего. Не радует природа, не видишь красоту, не чувствуешь счастья. Вокруг кипит жизнь, улыбки, смех, веселье, а ты зациклен на боли.

«Когда эта проклятая боль отпустит», – думал Ильяс, сидя в инвалидном кресле. По-другому передвигаться он уже не мог. Так и возил его на работу водитель.

 
                                       * * *
 

Нейрохирург Шигап Шамильевич сегодня опять задержался на работе. Как оставишь пациентов, если они сидят под дверями кабинета?! Вообще его рабочий день был устроен следующим образом: с восьми утра до девяти – осмотр новых приезжих пациентов, с девяти до десяти – обход своих больных в отделении, в десять – начало первой операции. После окончания последней операции за день – осмотр послеоперационных больных. А когда закончится эта последняя операция, он и сам не знал. Знал только одно: надо всё сделать, чтобы помочь страдающим больным. А он, слава Всевышнему, может.

– Золотые руки, – говорит главврач.

Лучше бы зарплату прибавил, чем расхваливать всем направо-налево. Ну как же, именно в его клинике работает Шигап Шамильевич. Каких только людей не оперировал! Повышает авторитет клиники! А ведь надо и ипотеку выплатить, и очередной взнос внести за учёбу дочери. Нет, он не жалуется. На жизнь хватает. Так уж, про себя подумает про повышение зарплаты. А что на самом деле может главврач? У него же бюджет. Конечно, бывает, что больные суют конверты, но он с возмущением возвращает обратно. Коллеги смеются: мол, жить не умеешь, с такими-то руками.

 
                                      * * *
 

Однажды главврач вызвал его к себе в кабинет, что бывало редко. Шигап Шамильевич попросил коллегу продолжить осмотр очередного больного и с недовольством направился в другой корпус. На улице зима, метёт, надо переобуться, накинуть верхнюю одежду. А всё это отнимает драгоценное время. «Когда уж, наконец, переход построят?!»

– У себя? – спросил секретаршу.

– Да! Давно уже ждёт вас! Второй раз спрашивал: не пришёл ещё? Сейчас доложу.

Секретарша подняла трубку:

– Шигап Шамилевич прибыл!

– Проходите! – кивнула она, положив трубку.

В кабинете, кроме хозяина, был ещё один человек в инвалидной коляске. «Наш пациент», – резюмировал доктор про себя, увидев гримасу боли на довольно приятном лице.

– О, Шигап Шамильевич, дорогой, проходи! Чай будешь?

– Нет, спасибо, Борисыч, пациенты ждут.

– Вот такой он у нас, Ильяс Хакимович! Золотые руки! Всё для больных, всё для пациентов! Будьте знакомы! Ильяс Хакимович очень помог, когда была авария в котельной. Без его помощи разморозили бы трубы и оставили бы больницу без тепла.

– Да, перестаньте, Владимир Борисович! Наш долг – медицину поддерживать! Вот только сам расхворался, что пришлось в инвалидную коляску сесть… Вот мои снимки, анализы, КТ, МРТ…

Доктор забрал документы, мельком взглянул на один из снимков на фоне окна, хмыкнул и повернулся к присутствующим.

– Надо, конечно, изучить и другие снимки, но, я думаю, что можем взяться.

– Ты вот что, Шигап Шамильевич! Подготовь самую лучшую палату, пришли сюда санитаров, пусть перенесут. И сам, сам лично займись дорогим пациентом. Не поймите превратно, Ильяс Хакимович, я это говорю искренне: дорогим для нас человеком не в смысле денег. Слава Богу, у нас медицина бесплатная. Всё оплачивается из фонда ОМС.

– Ясно, Борисыч! – прервал главврача нейрохирург. – Только мне нужен срочно невролог для консультации. Скажите ей сами. А то она вечно занята, не дождёшься. Разрешите идти?

– Да, иди! И сделай так, как я прошу! Заведующего неврологией я к тебе направлю…

 
                                       * * *
 

Довольно-таки грузного пациента занесли на носилках в палату и уложили на анатомическую кровать, отрегулировав так, чтобы положение причиняло наименьшую боль. На соседней кровати тоже был пациент. Но его уже завтра выписывали – практически здоров. Весельчак и балагур…

– Меня так же заносили в эту палату. А сейчас, видишь, лезгинку могу танцевать. Это как в том анекдоте про Иисуса Христа. Знаешь?

– Нет.

– Ну, значит, решил Христос спуститься с небес и поработать врачом. Принял облик врача, сидит в кабинете, ведёт приём. Заносят к нему такого, как ты, на носилках. Христос, значит, поднимает правую руку и говорит: «Встань и иди!» Тот вскакивает с носилок и выходит. А в холле, значит, другие пациенты, сидящие в очереди, спрашивают: «Ну что? Как новый доктор?» Тот: «Да такой же, как все! Даже давления не измерил!»

Ильяс невольно заулыбался, но лицо снова исказилось от боли. Зашла медицинская сестра, повозилась немного с инструментами, взяла кровь из вены. Затем зашла другая: «Аллергии на лекарства нет? Повернитесь на бочок!» Сделала укол. Ушла.

– Скоро отпустит боль, – сказал сосед. – Я знаю… Мне тоже такой делали в первый день.

И, действительно, минут через десять Ильясу полегчало так, что показалось будто во всем целом мире все стало хорошо. Даже позволил себе повернуться на бок, чтобы повнимательнее рассмотреть соседа. А тому хоть бы что – улыбается щербатым ртом во всю оставшуюся половину зубов.

– Ну как?

– Действительно, отпустило. Так хорошо! Может и операция не нужна?!

Последнюю фразу услышал доктор, входящий в палату с охапкой медицинских документов и снимков.

– Ещё как нужна, Ильяс Хакимович! Ещё полгода в таком состоянии – и вы могли навсегда остаться в инвалидном кресле. Я изучил все ваши снимки, медицинские документы. Завтра посмотрим свежие анализы, а на послезавтра готовьтесь – будем оперировать. От вас требуется только согласие. А чтобы это информированное согласие легче было дать, расскажу, как у вас обстоят дела на наш, врачебный, взгляд. То, что вы много лет страдаете от боли – это один аспект. Это вам организм сигнализирует, кричит: «Помоги!» А вы что? Вздумали запрыгнуть в инвалидное кресло. Так дело не пойдёт. Будем исправлять!

– Да как-то страшно, доктор… Всё-таки позвоночник.

– В том-то и дело, что позвоночник. У вас там две грыжи. Одна давит на нервный корешок, вызывая боль, а вторая растёт в сторону спинного мозга, что более опасно. Поэтому суть операции будет заключаться в том, что мы эти межпозвонковые диски, вот смотрите на снимке, удалим, а соседние позвонки скрепим титановыми пластинками. В гибкости вы чуток потеряете, но зато устраним боль и опасность инвалидизации. Через пару недель выпишем, через месяц вернётесь к обычной жизни, а через четыре-шесть месяцев позвонки неподвижно срастутся и вы сможете заниматься даже тяжёлым физическим трудом.

На следующее утро, за день до операции, боль снова вернулась. Наверное, для того, чтобы предупредить малодушие пациента. За этот день Ильяс вспомнил все годы мучений. Сколько можно было дел переделать, сколько радости принести родным и близким… Вместо этого стал обузой им и самому себе. Неужели всё изменится завтра?! Ему верилось и не верилось. Уже настолько крепко сидит эта боль в его теле, что избавление от неё кажется чем-то фантастическим.

Вот сосед собирает свои вещи – его выписывают.

– Слышь, сосед, подойди поближе.

Тот подскочил:

– Что такое? Подать, что ли, чего?

– Нет. Ты это… – замялся Ильяс, не зная, как спросить. – Доктору сколько надо заплатить за операцию?

– Ты что! Даже не вздумай – не возьмёт! Только рассердишь! Все пытались – не берёт, и всё тут! Вроде от чистого сердца предлагаешь. Нет! Не берёт…

Ильяс призадумался: «Ладно. Решим. Главное – на ноги встать!»

 
                                       * * *
 

Операция прошла удачно. На следующий день забежал проведать главврач. Он был доволен даже больше, чем сам пациент. Долго расхваливал клинику и докторов. Ну что ж, у каждого своя работа.

За две недели в отделении Ильяс довольно хорошо сдружился Шигапом Шамильевичем. Пациент, теперь не зацикленный на боли, стал более коммуникабельным и добродушным. Расспросил всё о жизни доктора. Узнал, что две дочери растут, одна из них студентка. Узнал, что живёт в ипотечной квартире. Ещё пять лет платить. Когда разрешили встать, увидел в окно, на какой машине приезжает уважаемый доктор. Это была раздолбанная отечественная модель – ещё, наверное, с советских времен – «шестёрка». «От тестя осталась», – с гордостью поделился Шигап Шамильевич.

– Ну всё, – сказал доктор утром четырнадцатого дня после операции. – Сегодня, после обеда, вас выписываем. Соблюдайте все написанные рекомендации. Носите корсет. В течение месяца долго не сидеть – только стоять или лежать. Больше трёх килограммов не поднимать. Не делать резких наклонов и потягиваний. Всё остальное написано в выписном эпикризе. Через месяц на осмотр. Желаю не болеть!

– Огромное спасибо, доктор! У меня есть ещё одна просьба к вам.

– Слушаю, Ильяс Хакимович!

– У вас паспорт с собой?

– Да, – ответил удивлённо Шигап Шамильевич.