Глава вторая
Каталония и ее борьба за независимость

В 733–735 гг. жители территории, которая потом стала Каталонией, вели кровопролитную войну с арабами, пытавшимися через Пиренеи проникнуть в земли франков.

Затем Барселону завоевывают вестготы под предводительством вождя Атаулфо, и она остается в их власти до 717 года, когда им без малейшего сопротивления овладевают сарацины. Сообразно своим обычаям мавры ограничиваются тем, что приспосабливают собор к нуждам мечети. К счастью, имеется в виду не тот собор, которым мы все так восхищаемся сегодня, а более древний, возведенный на другом месте^[2] и служивший гигантской сценической площадкой не только для церемоний обращения в магометанскую веру, но иногда и для пыток.

ЭДУАРДО МЕНДОСА, испанский писатель

Во главе защитников отечества тогда встал барон Отжер (или Отгер) Катало, в память о котором Каталония и получила свое название.

Кстати, нынешние каталонские националисты пытаются связать появление названия Каталония с именем этого мифического готского рыцаря и с существованием Барселонского графства как центра консолидации других графств каталонского сегмента Испанской марки. В связи с этим руководитель Центра иберийских исследований Института Европы В.Л. Верников пишет так:

«Графство не было независимым, а формально входило в состав Французского королевства. Поиски „отца независимости“ Каталонии в лице графа Борреля II также несостоятельны: он добился ее освобождения от вассальной зависимости от государства франков, но, осознавая слабость каталонских графств, добровольно сблизился с находившимся в зените своего могущества Кордовским халифатом, надолго став его вассалом»¹².

А кто такой этот граф Боррель II?

После ухода графа Суниарио I, который в 947 году принял монашество в Каркассоне, его владения перешли к его сыновьям Боррелю и Миро, и они должны были править совместно. Как утверждает историк Давид Гонсалес Руис, «совместное правление продолжалось до смерти Миро I в 966 году»¹³. Потом Боррель II остался единственным главой графств Барселона, Жирона и Осона. В 948 году он также унаследовал графство Урхель после смерти своего дяди Сунифреда II, не имевшего прямых наследников. Историк А.А. Орлов уверен, что граф Барселоны Боррель II – это реальный политик своего непростого времени, который «маневрировал между двумя центрами силы, подпиравшими его с двух сторон», но в Х веке «арсенал его дипломатических возможностей по обеспечению выживания подвластных ему графств был ограниченным»¹⁴.

Боррель II стал первым графом Барселоны, отказавшимся признать над своими владениями верховную власть королей Франции, и сейчас каталонцы считают 988 год датой основания Каталонии.

В.Л. Верников анализирует причины каталонского национализма:

«Некорректны оценки некоторых современных историков, называющих его предателем христианского единства. О существовании Каталонии в те далекие века нет никаких упоминаний, но есть ученые, которые создают легенды о появлении уже тогда современных каталонских флага и герба, а Барселонское графство называют эмбрионом будущего Королевства Арагон – ядра формирования испанского государства. Это откровенное передергивание исторических фактов»¹⁵.

Об этом мы еще поговорим ниже, в разделе о каталонском сепаратизме, а пока же ограничимся следующим: столица Каталонии Барселона представляет собой «культурное наследие средневековых трубадуров», а сама Каталония «сильно отличается от остальной части Испании в языковом, культурном и политическом отношении»¹⁶.

* * *

Барселонская графская династия началась с Вифреда I Волосатого в 878 году. Упомянутый выше граф Боррель II умер в 992 году. При нем, в 985 году, Барселона была разграблена хаджибом (фактическим правителем) Кордовского халифата Аль-Мансуром (по-испански – Альманзором).

Артуро Перес-Реверте в свойственном ему ироничном стиле рассказывает:

«Что касается Каталонии, находившейся в те времени в феодальной зависимости от соседних королей франков, то она принялась расти и расширяться под властью правителей, именуемых графами Барселонскими. Первым, кто получил независимость от французишек, стал граф по имени Вифред и по прозвищу Волосатый, который, кроме своей волосатости, отличался, судя по всему, такой набожностью, что только держись, поскольку понастроил по всему графству великолепнейших монастырей. Некоторые прикормленные историки выставляют сегодня добряка Вифреда первым королем предполагаемой каталонской монархии, но не дайте запудрить себе мозги: королей как таковых в Каталонии никогда не было. Не было совсем. А вот где короли всегда были, так это в Арагоне, и сошлись Арагон и Каталония гораздо позже»¹⁷.

Эдвин Лорд Уикс. Солдаты возле мечети в 979 году. 1885

Монастыри в Каталонии были центрами, вокруг которых развивалась культура. Артуро Перес-Реверте дает о них следующий комментарий:

«В те времена католическая церковь со своими все более обширными сельхозугодьями, приносящими огромные доходы, придумала отличный бизнес, который сегодня мы назвали бы трюком, или мошенничеством, „отсутствующего монаха“: если летний набег мавров оставлял после себя землю выжженной, а соответствующий монастырь разграбленным, то монахи его покидали. До тех самых пор, пока туда не приходили колонисты, искавшие на границе счастья, и не начинали эти земли обрабатывать, тем самым существенно повышая их стоимость. И вот когда земельная собственность уже вновь цвела и пахла, монахи заявляли на нее права и прибирали все к своим рукам»¹⁸.

А мавры (арабы) приходили постоянно, и отбиваться от них становилось все труднее и труднее. Особенно много проблем было от Аль-Мансура, которого одни звали «Милосердным», а другие – «Беспощадным». А в целом всё выглядело для Барселоны примерно так, как написал об этом Эдуардо Мендоса: «Конкисты приходят на смену реконкистам, и вместе с ними изменяются толщина и конфигурация городских стен»¹⁹.

В 988 году граф Боррель II, так и не получив помощи от тогдашнего короля Франции, отказался приносить присягу новому королю – Гуго Капету. И Каталония действительно стала независимой от Франции.

Преемник Борреля II был вынужден принять протекторат мусульманского королевства Лерида, правителю которого он платил дань. А в начале XI века граф Беренгер Рамон I Горбатый ввел в графстве вестготский кодекс Fuero Uzgo. Его сын, граф Рамон Беренгер I Старый, сделал так, что уже соседние мусульманские государства платили ему дань. Благодаря удачным бракам, он расширил свои владения и получил территории, находившиеся на севере от Пиренейских гор.

После смерти Рамона Беренгера ему наследовали двое его сыновей-близнецов от второго брака, Беренгер Рамон II и Рамон Беренгер II, разделившие власть в графстве. Но в 1082 году Рамон Беренгер погиб на охоте, и в этой смерти заподозрили его брата, который вошел в историю под прозвищем «Братоубийца» (El Fratricida).

В 1096 году на Беренгера Рамона II пошел войной король Кастилии и Леона Альфонсо VI, открыто обвинивший его в физическом устранении брата. Для установления истины был организован «судебный поединок», в котором Беренгер Рамон проиграл. После этого он отрекся от своих владений и отправился в Иерусалим то ли паломником, то ли вместе с участниками Первого крестового похода. Там он и погиб, а власть в Барселоне была передана его племяннику, Рамону Беренгеру III.

Этот граф, прозванный «Великим» (El Grande), умер 19 июля 1131 года, передав власть в Барселоне своему сыну Рамону Беренгеру IV.

Глава третья
Барселона и Каталонский принципат

Каталония соединилась с Арагоном вследствие брака, заключенного между графом барселонским Рамоном Беренгером IV и Петронилой, дочерью короля Арагона Рамиро II и его жены Агнессы Аквитанской. Рамиро и Рамон подписали брачное соглашение 11 августа 1137 года, и с тех пор внешняя история Каталонии, получившей при Альфонсе II название принципата^[3] Каталонского, слилась с историей Арагона.

Вернувшись чуть-чуть назад, отметим, что в Каталонии раньше, чем в других частях Иберийского полуострова, прекратили свое действие вестготские учреждения. Например, соборы, созывавшиеся для решения церковных и государственных вопросов в период от VIII до XI века в Кастилии и Леоне, здесь вовсе не собирались. Только в 1027 году впервые был созван собор в Эльне, имевший некоторое сходство с леонскими concilla. В течение XI века соборы эти участились и получили название кортесов^[4].

Неизвестный художник. Петронила и Рамон Беренгер IV. 1634

Наиболее значительными для внутреннего развития Каталонии были кортесы, созванные в 1068 году в Барселоне Рамоном Беренгером I, получившим прозвище «Старый» (el Vell) из-за того, что признавался своими преемниками первым (самым старшим) из графов Барселоны.

Русский историк В.К. Пискорский отмечает:

«Действовавшее вестготское право находилось в резком противоречии с новыми условиями жизни общества, подвергшегося сильному влиянию французских феодальных понятий и учрежденний, и должно было вести упорную борьбу с оспаривавшим у него авторитет обычным правом. Уступая духу времени, Рамон Беренгер решился кодифицировать феодальные обычаи и дать им правительственную санкцию»²⁰.

Редактированные кортесами в 1058 году, обычаи эти (по-каталански – Usatges) легли в основу всего общественно-политического строя Каталонии. Вестготское законодательство было низведено до уровня дополнительного, а вскоре и вообще было формально запрещено. А Кодекс (usatges – в переводе это «обычаи») стал первым сводом феодальных законов в Западной Европе, руководствуясь которым Рамон Беренгер смог управлять процессом феодализации, начавшимся еще при его отце. В кодекс была сведена значительная часть юридических обычаев Каталонии, а центральное место занимали положения, на основании которых должны были регулироваться взаимоотношения между графом и каталонскими сеньорами.

В XI веке среди каталонской аристократии установилась феодальная иерархия, во главе которой стояли графы, которых первоначально было девять, и которые в могуществе своем нисколько не уступали арагонским. Граф Барселонский был из них самым могущественным и главенствовал над остальными.

Следующими за графами степенями каталонской аристократии были vizcondes (виконты – буквально заместители графа, вице-графы). Еще их называли магнатами.

За виконтами следовал многочисленный класс рыцарей (саballeros), а самую низшую степень феодальной аристократии составляли так называемые homens de parage или hominess de paratge – свободные люди, не принадлежавшие ни к рыцарскому, ни к городскому сословию, но равные знатным.

С течением времени все указанные подразделения каталонской аристократии сгладились и сохранилось деление лишь на два класса: ricos hombres (высшее дворянство) и саballeros (низшее дворянство), из которых последние находились в подчинении у первых, пока им не удалось освободиться от власти магнатов в ХIV веке, при Педро IV, давшем им право заключать союзы для защиты их интересов и подчинившем их своей юрисдикции.

Михель Зиттов. Портрет Фердинанда II Арагонского. XV/XVI век

Духовенство в Каталонии не имело особого политического значения, и его отодвигали от участия в государственных делах. Это может быть объяснено зависимостью духовенства от французской церкви, в которой оно находилось в первые столетия после мусульманского нашествия, когда были уничтожены основные религиозные центры Каталонии.

Города в Каталонии получили политическое развитие позже, чем, например, в Кастилии. До XII века каталонские города не обладали муниципальной автономией.

С XII века города получили право иметь выборные власти, независимые от сеньоров, собственный суд и администрацию.

И, конечно же, тут наиболее ярко проявила себя Барселона.

Согласно постановлению 1257 года, во главе городского управления стояли советники (сначала их было восемь, потом – пять), составлявшие постоянное совещательное собрание правителя Каталонского принципата. Срок деятельности советников составлял один год. Выходя в отставку, советники сами назначали себе замену.

Указанная система выборов в 1387 году была заменена выбором посредством жребия.

При Фердинанде II Арагонском дворяне получили право наравне с горожанами занимать мунииципальные должности с сохранением своих титулов и привилегий. Муниципальной магистратуре и Великому совету Барселоны принадлежало право заключать торговые соглашения с иностранными державами, устанавливать налоги и руководить всеми делами по управлению городскими финансами и общественными работами.

Даже члены рыцарского сословия стремились вступить в ряды барселонских граждан, тогда как, например, в Арагоне, наоборот, заветной мечтой зажиточных горожан было вступление в рыцарский класс.

Организация других городов напоминала барселонскую.

Положение крестьян в Каталонии было несравненно тягостнее, чем в Леоне и Кастилии, но лучше, чем в Арагоне. Сеньор мог дарить и завещать крестьян, продавать их с землей или без земли, но он не имел права мучить и убивать их – в этом отношении каталонское законодательство было гораздо прогрессивнее арагонского. Единственным для крестьян средством освобождения являлось право убежища в Барселоне или в других привилегированных городах, оставаясь в которых в течение одного года и одного дня, они тем самым становились свободными.

Только во второй половине ХV века в положении крестьян произошли существенные изменения.

Русский историк В.К. Пискорский пишет:

«Крепостное право в Каталонии, как и в Арагоне, стояло в глубоком внутреннем противоречии с общим политическим строем принципата и условиями его экономического развития, с теми гарантиями личной свободы и имущественной неприкосновенности, которая становилась достоянием все большего круга лиц, и тем высоким духом гражданской и политической свободы, который был отличительным признаком подданных арагонского короля»²¹.

Что касается экономического развития, то каталонцы не имели соперников среди остальных испанцев. С одной стороны, у них была длинная и удобная для мореходства береговая линия, дух предприимчивости, энерия и необыкновенное трудолюбие жителей, о которых сложилась поговорка: «Каталонец из камня делает хлеб». С другой стороны, они были поглощены борьбой с арабами (маврами) не так долго и не в такой степени, как те же кастильцы. И, наконец, у каталонцев были свободные политические учреждения и терпимость по отношению к иноверцам и иноземцам. Всё это способствовало тому, что еще в ХIII веке Каталония стала одной из наиболее промышленно развитых и богатых территорий Европы.

Папский запрет вести торговлю с мусульманами не мешал каталонцам находиться в оживленных торговых сношениях с Тунисом, Александрией, Константинополем и Кипром, откуда они вывозили пряности, сахар, шелк и т. д. Это менялось на металлические изделия, строевой лес, хлеб и т. д. Они вели также обширную торговлю с южной Францией, Италией, Сицилией, а с XIV века – с Нидерландами и Англией. На запад они привозили восточные товары и собственную продукцию – шерсть и льняные ткани, кожаные и металлические изделия, корабельные принадлежности и т. д.

Для защиты интересов своей торговли и мореплавания они учреждали в важнейших иностранных портовых городах консульства. Для разбора споров и недоразумений между купцами в Барселоне были также основаны торговые суды.

Мануэль Агир Монсабле. Портрет Мартина I Гуманиста. 1853

Без согласия сословий не мог быть учрежден ни один налог. Законодательная инициатива в равной мере принадлежала как королю, так и членам кортесов. Для большей справедливости сословия совещались и голосовали отдельно. Решения принимались большинством голосов, но при этом обращалось внимание не на количество, а на качество голосов, то есть на относительную важность голосующих. Так, например, голоса таррагонского архиепископа и некоторых других епископов значили гораздо больше, чем голоса остального духовенства и т. д. Отсюда в Каталонии появился парламентский афоризм: Vota non sunt numeranda, sed ponderanda, что можно перевести так: «Голоса нужно не считать, а взвешивать».