Спит белый замок – белый снег постель,
По залам бродит тихий шорох,
Больной вьюнок в стене нашёл опору,
Дороги в мир засыпала метель.
Над головою небо, синь слепит,
Мерцают стены, ветер в стёкла бьётся,
Безумная тоска наружу рвётся,
Часы стоят, а время крепко спит.
Подстрочник
Белый замок в белом одиночестве.
По голым залам ползут слабые шорохи .
Смертельно больной вьюн цепляется за стену,
А все дороги в мир засыпаны снегом.
Над ним широко раскинулось небо.
Замок мерцает. А вдоль белых стен
Тоска пытается вырваться наружу.
Часы в замке стоят: время умерло.
Ein weisses Schloss in weisser Einsamkeit.
In blanken Saelen schleichen leise Schauer.
Totkrank krallt das Gerank sich an die Mauer,
Und alle Wege weltwaerts sind verschneit.
Daruber hangt der Himmel brach und breit.
Es blinkt das Schloss. Und laengs den weissen Waenden
Hilft sich die Sehnsucht fort mit irren Haenden …
Die Uhren stehn im Schloss: Es starb die Zeit.
1898
Потеплело… Распахнулись дали.
Обнажились, поседев, луга.
Ручейки нежнее зазвучали,
Плеском волн, лаская берега.
А к земле из космоса тропинки
Протянулись, им теряя счёт,
Понимаешь – звёзды из искринки,
А из корня дерево растёт.
VORFRUEHLING
Haerte schwand. Auf einmal legt sich Schonung
an der Wiesen aufgedecktes Grau.
Kleine Wasser aendern die Betonung.
Zaertlichkeiten, ungenau,
greifen nach der Erde aus dem Raum.
Wege gehen weit ins Land und zeigens.
Unvermutet siehst du seines Steigens
Ausdruck in dem leeren Baum.
Ликуют птицы – солнце с нами!–
Наполнен песнями простор;
А в царском парке до сих пор
Весь бальный зал покрыт цветами.
А солнце пишет алфавит,
На листьях молодой травы.
Средь увядающей листвы,
Из камня столб, грустя, стоит.
К нему идёт, с глазами лани,
Девчонка, кружит жёлтый лист,
На столб кладёт, он лыс и чист,
Венок из голубой герани..
Fruehling
Die Voegel jubeln – lichtgeweckt -,
die blauen Weiten fuellt der Schall aus;
im Kaiserpark das alte Ballhaus
ist ganz mit Blueten ueberdeckt.
Die Sonne schreibt sich hoffnungsvoll
ins junge Gras mit grossen Lettern.
Nur dorten unter welken Blaettern
seufzt traurig noch ein Steinapoll.
Da naht ein Lueftchen, fegt im Tanz
hinweg das gelbe Blattgeranke
und legt um seine Stirn, die blanke,
den blauenden Syringenkranz.
Вечереет, простор, тишина
Над холмом и уснувшей деревней
Облаков серебристые гребни,
Колыхаются в сини без дна.
Отдохнув, не спеша скользят вдаль…
Под луной, над мерцанием гор
Замирает их белый узор,
Как на острове диком, печаль.
Abendwolken.
Abend . . . . . Stille die Fernen. – Ich schau’
Hoch ob verdaemmernder Huegellehne
Wandelnde Wolken, silberne Kaehne,
Schimmernd schwimmen im bleichen Blau.
Gleiten so leicht in die Weite hinaus . . .
Da, bei des Mondes blinkenden Bergen
Stehn sie, als setzten sie selige Fergen
Dort auf dem einsamen Eiland aus.
Смотри, дни наши коротки,
Сны тяжелы от слёз;
Стремителен полёт руки
К бутонам красных роз.
Мария, милостивой будь,
По крови, нам близка,
Сама страдала, не забудь,
Как тяжела тоска;
Теперь ты знаешь, что у всех,
Когда душа болит:
Она – и холодна, как снег,
И, как огонь, горит…
Schau, unsre Tage sind so eng
und bang das Nachtgemach;
wir langen alle ungelenk
den roten Rosen nach.
Du musst uns milde sein, Marie,
wir blühn aus deinem Blut,
und du allein kannst wissen, wie
so weh die Sehnsucht tut;
du hast ja dieses Mädchenweh
der Seele selbst erkannt:
sie fühlt sich an wie Weihnachtsschnee,
und steht doch ganz in Brand…
Смерть огромна.
Мы её смеющийся рот
И пища, которая
Мнит, что вечно живёт.
Но момент настаёт
Плачет «скорая».
Вариант
Смерть велика.
Она над нами,
Смеющийся рот.
Когда человек видит сон, что он живёт,
Разбудит слезами
И уведёт.
Schlußstück
Der Tod is groß.
Wir sind die seinen
lachenden Munds.
Wenn wir uns mitten im Leben meinen
wagt er zu weinen
mitten in uns.
Undatiert, 1900/01 ?
Моё одиночество свято,
Просторно, чисто, богато,
Как утром проснувшийся сад.
Я, одиночество, твой,
Из золота двери закрой,
За ними желанья стоят.
Вариант он финалом точнее оригинала:
О, одиночество, ты свято,
Чисто, безмерно и богато,
Как сад, проснувшийся с зарёй.
О, одиночество, святое,
Укрой за дверью золотою,
Не дай владеть желаньям мной.
Вольный перевод
Ты свято, моё одиночество,
Чисто и богато, как творчество,
Как утром, проснувшийся сад.
Запри, одиночество, двери,
За ними, голодные звери -
Соблазны и страсти стоят.
Einsamkeit
Du meine heilige Einsamkeit,
du bist so reich und rein und weit
wie ein erwachender Garten.
Meine heilige Einsamkeit du -
halte die goldenen Türen zu,
vor denen die Wünsche warten.
Германия. Юг. Зрелая луна,
Ночь дивная, как в детство возвращенье;
Часы пробили, тяжкий звон в паденье,
Как в море, тонет в тишине ночной;
Потом крик стражи, снова тишина,
Молчанье длится, нерушим покой;
Проснулась скрипка (Бог знает откуда)
Запела медленно, чуть слышно:
Ночь бледна…
Вариант дальше от оригинала, но мне нравится больше, точного перевода.
Германия, луна на небе ясном,
Ночь сказочной чарует тишиной;
Упав с высокой башни, над землёй
Часов бессонных затихает бой.
Крик стражи раздаётся ежечасно,
Потом стихает, нерушим покой.
Во тьме проснулась скрипка (Боже мой!)
Она поёт чуть слышно:
Ночь прекрасна…
Вольный перевод
Как детские сказки, волшебно – прекрасны
Немецкие ночи с огромной луной;
Упав с высот башни, летят над землёй
Удары часов, нарушая покой;
Потом крики стражи, они ежечасны,
Тьма гасит все звуки глухой тишиной.
Вдруг скрипка проснулась, я вздрогнул ( Бог мой!)
Пропела, чуть слышно: «Не спи – ночь прекрасна.»
Mondnacht
Sueddeutsche Nacht, ganz breit im reifen Monde,
und mild wie aller Maerchen Wiederkehr.
Vom Turme fallen viele Stunden schwer
in ihre Tiefen nieder wie ins Meer,
und dann ein Rauschen und ein Ruf der Ronde,
und eine Weile bleibt das Schweigen leer;
und eine Geige dann (Gott weiss woher)
erwacht und sagt ganz langsam:
Eine Blonde…
Господь, пора менять на осень лето.
Бледнее тень на солнечных часах,
Дай ветру, вволю, погулять по свету.
Плоды наполни соком пополней;
Два южных дня добавь им для блаженства,
Чтоб виноград, дойдя до совершенства,
Порадовал нас тяжестью кистей.
Без крова жившим, поздно строить дом.
Тем, кто один, для бодрости прохлада,
Пора туда – сюда ходить по саду,
Скучать, читать, трудиться над письмом,
Теряя срн под шорох листопада.
Вариант 2. В нём своё очарование.
Господь, пора менять на осень лето.
Оставив тень на солнечных часах,
Дай право ветру погулять по свету.
Наполни фрукты соком пополней;
Добавь два дня на летнее блаженство,
Чтоб виноград, дойдя до совершенства,
Порадовал нас тяжестью кистей.
Без крова жившим, поздно строить дом.
У одиноких в бодрости отрада,
Им нужно, не спеша бродить по саду,
Скучать, читать, трудиться над письмом,
Теряя сон под шорох листопада.
Herbsttag
Herr: es ist Zeit. Der Sommer war sehr groß.
Leg deinen Schatten auf die Sonnenuhren,
und auf den Fluren laß die Winde los.
Befiehl den letzten Früchten voll zu sein;
gib ihnen noch zwei südlichere Tage,
dränge sie zur Vollendung hin und jage
die letzte Süße in den schweren Wein.
Wer jetzt kein Haus hat, baut sich keines mehr.
Wer jetzt allein ist, wird es lange bleiben,
wird wachen, lesen, lange Briefe schreiben
und wird in den Alleen hin und her
unruhig wandern, wenn die Blätter treiben.
21.9.1902, Paris
С небесной выси падает листва,
Она в садах на небесах, увяла,
И падает, от тяжести, устала.
А в полночь и земля не устояла,
Летит со звёздами, не чувствуя родства.
Все падаем. Вот и рука в паденье,
За ней, помедлив, падает другая.
Но есть и тот, кто мир оберегая,
В ладонях ласковых, спасает от крушенья.
Herbst
"Die Blaetter fallen, fallen wie von weit,
als welkten in den Himmeln ferne Gaerten;
sie fallen mit verneinender Gebaerde.
Und in den Naechten faellt die schwere Erde
aus allen Sternen in die Einsamkeit.
Wir alle fallen. Diese Hand da faellt.
Und sieh dir andre an: es ist in allen.
Und doch ist Einer, welcher dieses Fallen
unendlich sanft in seinen Haenden haelt."
11.9.1902, Paris
Вариант
Падают листья, всё дальше полёт,
В небе высоком садов увяданье,
Падают листья с жестами прощанья.
Ночью, под тяжестью груза забот,
Звёзды оставив, земля упадёт.
Падаем все мы, устав от скитаний,
Падают руки, при взмахе прощаний,
Только один может эти паденья,
В нежных руках уберечь от крушенья.
По мотивам Рильке
С не мерянных космических высот,
Слетают листья, глядя на порханье
Я ясно вижу в каждом взмах прощанья.
Оставив в небе звёздный хоровод,
Земля одна пускается в полёт.
Мы все в пути, в космическом молчанье -
Паденье рук – жест горя и отчаянья.
Заботливо хранит во все века
Мир от крушенья лишь одна рука.
Луна. Порывом ветер
Деревья обнимает.
Наощупь, как хозяин,
Одежду с них срывает.
Листва при свете фонарей
Вальсирует в кругу теней,
Таков – пейзаж окраин.
Herbst-Abend
Wind aus dem Mond,
ploetzlich ergriffene Bume
und ein tastend fallendes Blatt.
Durch die Zwischenraeume
der schwachen Laternen
draengt die schwarze Landschaft der Fernen
in die unentschlossene Stadt.
Смотрю на дом – он символ жизни бренной,
Напоминанье, что всему есть срок,
Дом на краю села, так одинок,
Что кажется последним во вселенной.
Пройдя село, старухою согбенной
Дорога повернула на восток.
Деревня эта – мост между мирами;
Разделены широкими дверями
Два мира: мир живых и мир иной.
Когда их закрывают вслед за нами,
Никто не возвращается домой.
In diesem Dorfe steht das letzte Haus
In diesem Dorfe steht das letzte Haus
so einsam wie das letzte Haus der Welt.
Die Straße, die das kleine Dorf nicht hält,
geht langsam weiter in die Nacht hinaus.
Das kleine Dorf ist nur ein Übergang
zwischen zwei Weiten, ahnungsvoll und bang,
ein Weg an Häusern hin statt eines Stegs.
Und die das Dorf verlassen, wandern lang,
und viele sterben vielleicht unterwegs.
19.9.1901, Westerwede
Я одиночество сравню с дождями,
Они из моря лёгкими парами,
Поднявшись вверх, летают облаками.
Став тучами, созревшая вода
Густыми струями течёт на города.
Бредёт по площадям и переулкам,
Два тела, не найдя тепла друг в друге,
Выходят ранним утром на прогулку,
Депрессия гоняет их по кругу.
На ложе, разлюбившие супруги,
И ненавидя, связаны навеки:
Их одиночество не дождь, а реки…
Вариант
Я одиночество сравню с дождями,
Они в морях рождаются парами;
Поднявшись вверх, летают с облаками,
Созрев, густыми, струями вода
Обрушится с небес на города.
Дождь бродит до утра по закоулкам,
Чтоб было спать уютнее супругам;
Пока он тратит время на прогулки,
С любимым рядом нежится подруга;
Но если двое, не любя друг друга,
Венчаньем в церкви связаны навеки -
Их одиночество не дождь реки…
Einsamkeit
Die Einsamkeit ist wie ein Regen.
Sie steigt vom Meer den Abenden entgegen;
von Ebenen, die fern sind und entlegen,
geht sie zum Himmel, der sie immer hat.
Und erst vom Himmel fllt sie auf die Stadt.
Regnet hernieder in den Zwitterstunden,
wenn sich nach Morgen wenden alle Gassen
und wenn die Leiber, welche nichts gefunden,
enttaeuscht und traurig von einander lassen;
und wenn die Menschen, die einander hassen,
in einem Bett zusammen schlafen muessen:
dann geht die Einsamkeit mit den Fluessen…
Сияют окна в старом, тихом доме
Дыханьем роз наполнен летний сад,
Белеют облака, они летят
По небу, замирая от истомы,
Любуясь на закат.
С вершины колокольни слышен звон,
Прекрасный, как хор ангелов из рая.
Берёзы шепчутся, над ними пролетая
Ночь зажигает звёзды, украшая
Поблекший небосклон
Первый вариант
Дом тих, но света в окнах – изобилье,
Дыханьем роз наполнен летний сад,
Белеют облака, горит закат.
Всё замерло, уставший ветер рад
Дать отдых крыльям.
С вершины колокольни слышен звон,
Прекрасный, словно зов трубы из рая,
Летел, луга и рощи наполняя;
Ночь зажигает звёзды, украшая
Вечерний небосклон.
Traumgekrönt
Die Fenster glühten an dem stillen Haus,
der ganze Garten war voll Rosendüften.
Hoch spannte über weißen Wolkenklüften
der Abend in den unbewegten Lüften
die Schwingen aus.
Ein Glockenton ergoß sich auf die Au …
Lind wie ein Ruf aus himmlischen Bezirken.
Und heimlich über flüstervollen Birken
sah ich die Nacht die ersten Sterne wirken
ins blasse Blau.
О проекте
О подписке