Начались соревнования. Ждать нужно было своего заплыва, а пока Филимонова болтала с дохленьким мальчикам и ещё с другими мальчиками, сильными, мышечными. И это было просто замечательно! В сто раз лучше, чем во дворе и в школе! Сидишь себе около воды, любуешься, отрицательную энергию снимаешь и усталость мозга, никуда не спешишь, ждёшь своего заплыва и болтаешь, болтаешь… Филимонова проплыла свои пятьдесят метров очень удачно, и совсем не устала. Всё. Можно было идти переодеваться. Но Филимонова решила посмотреть соревнования до конца, поболеть за новых друзей, и опять она сидела на лавке и болтала с мальчишками. Ну просто супер! Кукубаева тоже хотела остаться с Филимоновой, но папа махнул Кукубаевой, показывая на электронное табло – там были часы. И Кукубаева ушла.

В итоговых протоколах, вокруг которых на следующий день собралась целая толпа, Филимонова заняла почётную седьмую строчку. Это ей мальчишки сообщили, новые друзья. Безусловно, это был успех. Но Филимонова этого не понимала. Это понял папа Кукубаевой, его дочка заняла двадцать седьмое место.

В общем и целом, оказалось, что в бассейне много приятных моментов, кроме тренировок. Нет! Плавать Филимонова любила, но сам факт что надо, вот, идти и плавать в одно и то же определённое время, ей не нравился. Тренировки по плаванию начинались тогда же, когда и любимый сериал по телевизору. В фойе висел огромный экран, все ожидающие своих детей родители были просто прикованы к нему. И хоть бабушка пересказывала Филимоновой на обратном пути серию, это было уже не то. А сколько можно песен переслушать за время тренировки, сколько жвачек сжевать. И ОФП Филимоновой разонравилось. Общая физическая подготовка проводилась теперь в зале, волосы приходилось убирать в хвост, иначе Кукубаева в них путалась, когда упражнения в паре делали. Да и на маечку приходилось натягивать кофту, а то тренажёры неприятно железками плечи холодили…

Однажды Филимонова потеряла пакет с вещами. Она вышла к бабушке в фойе, бабушка стала ругать Филимонову, стыдить: как, мол, не стыдно родной бабушке грубить и от сериала отрывать:

− Не стыдно. Ты мне пакет не отдала.

− Что же ты обманываешь?! Ты вещи припрятала, чтобы на тренировку не идти.

− Да. Чтобы не идти, − психанула Филимонова и села рядом с бабушкой смотреть любимый сериал.

Филимонова вскоре перестала нервничать из-за пакета, и погрузилась во взрослый мир страстей, любви, козней и опасностей – на таком шикарном огромном плазменном экране этот выдуманный мир казался совсем реальным, близким.

Насте очень понравилось не ходить на тренировку, да ещё сидеть перед телевизором своей мечты. Вышла уборщица протирать полы, сказала мимоходом, тыкая шваброй под лавками:

− Белый пакет, на котором сидите, не его случайно ищете?

− Я села? – испугалась бабушка. – На что я села?! Я ни на что не садилась. Ой! – взвизгнула она и вскочила. Под бабушкой действительно лежал внучкин пакет с купальником, очками, полотенцем и шапочкой.

Все родители начали говорить:

− Ну ладно она на шапочке сидела, ладно на полотенце, но, пардон, как же она сидела на очках для плавания и этого не заметила?

− Не знаю! – ничуть не смутившись ответила бабушка Филимоновой. − Я увлекаюсь звёздами, галактиками, будущим… ну и сериалом чуть-чуть! А тут – какой-то пакетик, какие-то очочки, разная ерунда, а Луна, между прочим, сегодня в третьем доме!

Филимонова, наблюдая, как выходят её согруппники после тренировки в фойе: с красными ободками вокруг глаз от очков, пропахнувшие хлоркой, уставшие, измотанные, подумала, что в общем-то всё складывается совсем неплохо, и в общем-то хорошо бы почаще бабушка погружалась в галактики и улетала в лунные дома, почаще бы садилась на сумки – тогда трени⁷ можно будет пропускать по уважительной причине – из-за невнимательности бабушки. Ну хотя бы до апреля поменьше тренироваться, размышляла Филимонова, в апреле уж точно ОФП снова на улице будет. Опять можно в топике рассекать, бегать с распущенными волосами.

Прогуливать тренировки зимой получалось не часто, но иногда получалось. Филимонова начала смаковать эти дни без тренировок, она хотела насладиться каждой минутой свободы. Да и бабушка была не против. Ей так понравилось провожать Настю в бассейн, что она, когда тренировки пропускались, стала искать себе работу настоящей дорогой няни и бегать по собеседованиям.

Весной на итоговых соревнованиях Филимонова стала десятой, что было прекрасным результатом. Филимонова радовалась десятому месту, она наконец-то поняла, что другие о таком месте могут лишь мечтать. Целых три дня проходили соревнования. Сколько слёз наблюдала Филимонова в эти дни, сколько нервностей, истерик, ругани и недовольства. Филимонова не разминалась – зачем? Она прогуливалась по бортику, измеряя шагами периметр бассейна (по матемке как раз прошли периметр), гордо встряхивая головой – волосы волновались, рябили, искрились, скользили, как водная гладь бассейна. Просто Филимонова − настоящая русалка. И зачем расстраиваться и рыдать?! Почему?! Ведь на соревнованиях просто здорово. Настя подружилась с девчонками из средней группы, они теперь целой компанией сидели, дожидаясь своих заплывов, Настя болтала с ними за жизнь. Знакомый с прошлых соревнований мальчик притащил Филимоновой целый кулёк пирожков. Разделили по братски, то есть по-сестрински.

А в конце мая Лаврентий Леонидович вдруг подошёл к бабушке Филимоновой, загородил своею широкой спиной весь экран и сказал:

− Или ходИте, или уходИте.

А бабушка ответила:

− Мы всегда ходим. И встаньте, пожалуйста, левее, то есть, правее. За вами сериал не видать.

− Настя приходит к концу сеанса!

− Не может быть. Мы вовремя приходим.

Лаврентий Леонидовичу надоели эти пререкания и он сказал:

− Я предупредил. Мне такое отношение не нужно.

После сеанса бабушка дождалась Кукубаеву. Но папа Кукубаевой увёл свою дочку, не разрешил отвечать на вопрос: опаздывает Настя или не опаздывает на сеанс. Но тут другая мама, отзывчивая и улыбчивая, председатель родительского комитета, сказала:

− Моя дочь всё время рассказывает, что Настя ваша отсиживается в раздевалке, сидит и музыку слушает.

Так Филимонову вывели в бассейне на чистую воду.

На следующий учебный год бабушка устроилась работать няней в очень богатую семью, планеты, созвездия и гороскопы её стали интересовать намного меньше, а деньги намного больше. Бабушка и дома почти перестала бывать. Кому же теперь водить Настю в бассейн?

− Не волнуйся, − давала бабушка внучке инструкции по телефону. – Марс на центральной оси, Венера в пятикомнатной, звёзды говорят, что всё будет млечным путём.

Кукубаева начала догонять Филимонову на тренировках. Папа Кукубаевой вдохновился, воодушевился и решил сделать благородный жест достойный джентльмена: водить на тренировку заодно и подружку дочери.

В школе Филимонову знала вся началка. Вася ходил в бассейне в одну группу с Филимоновой, и учился в одной с ней школе, на класс ниже, но Филимонова не зазнавалась, со всем здоровалась – на переменах только и успевала отвечать на приветствия. Вася передавал Филимоновой, когда тренировки отменялись или отменялось ОФП, или время сеансов переносилось. Вася очень переживал за Филимонову. Он говорил:

− Ты так быстро плаваешь, но ленишься. Тебя уже Кукубаева доставать начала. Но я-то помню, как в том году ты меня обгоняла. Ты же лучше всех.

− Конечно я лучше всех, − загадочно улыбнулась Филимонова и откинула волосы. – А ты как дурак какой-то: в вязаной шапке на ОФП да ещё в жару и мобильник у тебя отстой – кнопочный. Это у тебя основной телефон?

− Эх, − разочарованно махнул Вася. – Кто о чём, а ты всё о телефоне.

− Ничего себе, – Филимонову передёргивало от возмущения. – В этом глупом бассейне девочки не делают себе причёски, а мальчишки в жару натягивают на бОшки шапки и капюшоны. Так ещё и ватки в ушах. Больные все какие-то.

И Вася один единственный из всех знакомых Насти понял, что она в глубине души переживает из-за того, что на новогодних соревнованиях плыла не быстро. Вася ей сказал:

− Я видел, как ты плыла сто-брасс. Очень здорово. Я бы так не смог.

И Вася не кривил душой, у него действительно брасс совсем не получался. Он сказал это, чтобы подбодрить Филимонову, чтобы она ни в коем случае не переживала, а продолжала тренироваться. Но по грустному неловкому лицу Филимоновой Вася понял: она всё понимает и ей неприятен разговор, ей неприятен человек, который напоминает ей о проигрыше.

Дальше Филимонова проигрывала всё больше, стала проигрывать даже Кукубаевой. И чем больше проигрывала, тем меньше появлялась на тренировках.

А на следующий год Филимонову и Кукубаеву перевели к другому тренеру. Это было равнозначно отчислению. К тренеру Ленивцевой переводили самых отстающих детей, ну просто, чтобы не выгонять сразу, чтобы наплавались и сами ушли. Тренер была доброй-доброй с малышами, а детям постарше разрешала свободное плавание—что хотите, мол, то и делайте: плавайте, ныряйте, брызгайтесь, а у меня голова болит, я тут за столиком посижу, понаблюдаю.

Дети из абонементных групп, которые раньше прятались от тренеров в туалетах и раздевалках, просиживали там все сорок пять минут сеанса, узнав о таком волшебном тренере, заявляли родителям: «На следующий месяц только к Ленивцевой. К ней или ни к кому!» И мамы абонементных детей были довольны: ребёнок отдыхает от нервной обстановки в школе, расслабляется в воде и уже через год начинает плавать без нарукавников. А то вот другие тренеры через два месяца нарукавники снимают – ужас, стресс для ребёнка.

В спортивную группу к такому замечательному тренеру и перевели Филимонову и Кукубаеву. Папа Кукубаевой был возмущён, но он наконец нашёл работу, ему стало некогда заниматься неуспехами дочери в плавании и тем более её подруги, провожать девочек папа тоже больше был не в состоянии. Папа Кукубаевой так и говорил:

− Я не в состоянии разорваться: и дети, и работа.

Но нашлась чужая мама. Добрая, улыбчивая и отзывчивая. Она и свою дочку Лизу на машине привозила, и Кукубаеву с Филимоновой захватывала из школы. Добрая мама сама перевелась в спортивную группу к Ленивцевой – в других группах её Лиза всем проигрывала, всё у Лизы болело: и спина, и ноги, и руки, и шея. У Ленивцевой же Лиза всегда пребывала в прекрасном спортивном настроении – ведь она всех обгоняла, была первой на дорожке.