Где ты, Гдетыгдеты?

В других городах, может быть, и не так, а в городе Новгороде всё иначе. Даже время там как заколдованное. Когда скучно, грустно, дождь и слякоть, когда делать нечего, время медленно ползёт, будто в гору крутую. Когда игры, забавы, солнце – время летит стрелой. Побегал, попрыгал, песенку спел, глядь – уже ночь на дворе.

– Ой, не напрыгался!

– Ой, не накувыркался!

– Ой, не хочу, не буду, не слышу!.. Сказку давай.

– Говоришь, сказку? Пожалуйста.

В городе Новгороде проживал один жеребёнок.

Ты, конечно, скажешь, что жеребята проживают в деревне. Например, в деревне Коржи Новгородской области.

Согласен.

И всё-таки в городе проживал один жеребёнок. Мишей звали. Был он золотистого рыжего цвета. На груди пятно, на ногах вроде носочки белые. Жеребёнок Миша носил шляпу-панаму с бантиком, потому что погода тем летом стояла жаркая.

Однажды жеребёнок Миша гулял по городу. Со всеми здоровался. А мальчишкам и девочкам – малышам – дарил конфеты. Он вынимал их из мешка – всевозможные конфеты в разрисованных фантиках – и очень вежливо всем дарил. Причём улыбался и говорил:

– Ешь на здоровье.

Безусловно, все были очень довольны. И мальчишки, и девочки, и сам жеребёнок Миша. Но вот беда, когда у жеребёнка в мешке не осталось уже ни одной конфеты, к нему подбежал Попугаев Вовка. Запыхавшийся, взъерошенный.

– Давай, – сказал Вовка, – конфету.

Жеребёнок знал, что конфеты уже кончились, но всё же заглянул в свой мешок и сказал с сожалением, что конфеты уже все кончились.

– Как кончились?! – закричал Попугаев Вовка. – Как другим дарить, так не кончились, а как я подбежал, так всё!

– Извини, – сказал жеребёнок. – Что поделаешь, я тебе в следующий раз подарю.

– Не хочу в следующий! Я что, хуже! Я, может быть, даже лучше! А ты… – Попугаев Вовка глянул по сторонам и закричал так, чтобы все окружающие услышали: – Ты отвратительный, безобразный, ушастый, глупый осёл! Не умеешь дарить – и не брался бы.

– Может быть, – печально сказал жеребёнок Миша. – Может быть, я совершил ошибку.

На следующий день жеребёнок Миша купил конфету, очень красивую и очень сладкую. Он пошёл к Попугаеву Вовке, постучал и сказал, когда ему отворили:

– Добрый день, Вова. Я пришёл подарить тебе конфету. Смотри, какая она красивая.

Вовка засмеялся, как показалось жеребёнку, слишком громко – прямо захохотал:

– Нашёл что дарить! Да у меня конфет сколько хочешь. Я на них даже смотреть не желаю.

Жеребёнок Миша отправился в сквер, сел на голубую скамейку и долго размышлял над вопросом, почему понятное вдруг становится непонятным.

Мише дали самокат – покататься. Встал Миша на самокат. Стоит – ждёт. Долго стоял. Прохожие спрашивают:

– Миша, чего ж ты стоишь?

– А он почему-то не едет, – отвечает им Миша. – Самокат, а не катится.

– Он и не покатится, – объясняют ему. – Нужно ногой отталкиваться, тогда покатится.

– Что же это за самокат, если нужно ногой отталкиваться? Это неправильно, – сказал Миша. – Это разочарование.

Прохожие стали смеяться.

А в небе летел самолёт.

– Вот самолёт, – сказал им Миша. – Это правильно. На нём ногой отталкиваться не нужно. Самолёт сам летит.

Жеребёнок Миша возвратил самокат. И вот что решил:

– Лучше я сам побегаю.

Однажды жеребёнок Миша гулял по берегу реки. С удовольствием бегал и на ходу рвал цветы.

Вдруг он услышал:

– Осторожнее, не наступи на меня!

Жеребёнок Миша посмотрел себе под ноги и увидел черепаху. Она медленно ползла и, как показалось Мише, скучала.

– Чего ж ты так медленно ходишь? – сказал жеребёнок Миша. – Давай я научу тебя быстро бегать. На медленной скорости ничего не увидишь.

– Ты заблуждаешься, – сказала ему черепаха. – Это ты ничего не увидишь на твоей большой скорости. Одно мелькание. Что для тебя цветы? Трава, которую можно жевать на ходу. А на самом деле каждый цветок – откровение.

Поскольку Миша был воспитанным жеребёнком и привык уважительно относиться к мнению старших, а черепаха была, безусловно, старше его лет на сто, он наклонился к самой земле и принялся во всё вглядываться.

Действительно, даже простые цветки колокольчики все были разные. Один посветлее, другой поузористее. В каждом из них копошилась жизнь. Маленькие мошки, старательные жучки, ленивые козявки. В травяных зарослях змеились тропинки…

Всё это открылось Мише таким неожиданно новым, что он позабыл гулянье, скаканье, беганье. Он шагал очень медленно, чтобы всё разглядеть поближе.

Таким образом он и наткнулся на серебристый шар, в котором происходило гудение.

«Что за цветок?» – подумал Миша, шевельнув серебристый шар носом.

Звук в шаре тотчас усилился. В Мишин нос впилось Ядовитое жало.

Жеребёнок Миша подпрыгнул. Жеребёнок Миша помчался в испуге. А Ядовитое жало гудело и настигало.

Жеребёнок бежал со всех ног. Но Ядовитое жало всё же настигло его, кольнуло в затылок, да так больно, что жеребёнок Миша взвился в воздух. А когда опустился на землю, услышал громкие крики и аплодисменты.

– Молодец, жеребёнок Миша! Это был великолепный прыжок. Слава твоим замечательным сильным ногам.

– Слава черепахе, которая медленно ходит, – сказал жеребёнок Миша.

Вовкина мама купила коробку красок. Подарила Вовке. Вовка тут же побежал в сквер, принялся красить берёзы. Покрасил одну берёзу в медный цвет. Покрасил другую берёзу в железный цвет. Покрасил третью берёзу в алюминиевый цвет.

Подошёл к Вовке жеребёнок Миша, спросил:

– Вова, зачем ты берёзы портишь?

– Я не порчу. Я перекрашиваю. Вон сколько берёз белых. Три тысячи. А золотой ни одной. Я сейчас золотой краской помажу – золотая будет. Серебряной помажу – будет серебряная.

Из кустов незнакомый полосатый кот выскочил. Крикнул:

– Нельзя! Природу нужно беречь.

– И жалеть, – добавила прилетевшая в сквер ворона.

– И охр-р-ранять, – прорычал прибежавший откуда-то пёс. – Если не прекратишь, я тебя укушу.

Попугаев Вовка побежал жаловаться маме. Но споткнулся и упал на краски, он их в страхе из рук выронил. Поднялся Попугаев Вовка таким:

Нос зелёный.

Ноги сиреневые.

Волосы красные.

Руки синие.

Живот жёлтый.

Остальное не разберёшь – в разводах.

Вовка хотел закричать: «Я вам всем покажу! Вы у меня попляшете!» Но сказал только:

– Ой, какой Вова…

Жеребёнка Мишу очень огорчало то обстоятельство, что у него фамилии нет. Миша, и всё. Была в этом деле какая-то тайна.

Однажды жеребёнок Миша подошёл к милиционеру товарищу Марусину и спросил:

– Скажите, пожалуйста, откуда у вас такая фамилия – Марусин?

Милиционер улыбнулся, фуражку поправил.

– Как откуда? У меня дочка Маруся. Значит, я чей?

– Марусин, – догадался Миша. – Марусин папа.

– Так точно. – Милиционер товарищ Марусин отдал жеребёнку честь и пошёл покупать новую куклу своей дочке Марусе.

Жеребёнок Миша затосковал. Был он один в городе Новгороде. Откуда ему фамилию взять? Но проезжавший мимо шофёр помахал ему из кабины рукой. Крикнул:

– Не горюй, жеребёнок Миша, у тебя ещё всё впереди!

Похудел жеребёнок Миша. От размышлений похудел. И дома, и на улице всё размышлял – чьим бы ему стать, чтобы фамилия у него была.

Попугаев Вовка объяснил ему в насмешливом тоне:

– Чего ты нос повесил? Не обязательно быть чьим-то. Можно быть каким-то. Я вот Попугаев, потому что я всех пугаю. Я очень страшный. А ты рыжий. Пусть и фамилия у тебя будет – Миша Рыжий.

Но Мише такая фамилия не понравилась. «Чьим-то быть лучше», – думал Миша.

Попугаев Вовка своё:

– Можно по работе, которую делаешь. Например, Кузнецов. Или Моряков. Я, когда вырасту, буду Моряковым. Или Лётчиковым.

Вовка загудел, зарокотал, проломился сквозь кусты в сквере и налетел на дворника тётю Анфису, которая поджидала его с метлой.

«По работе хорошо, – думал Миша. – Но чьим-то всё равно лучше. И кузнец может быть чьим-то. Например, кузнец Антошкин. Или моряк Васин…»

Так размышляя, поглядывал Миша по сторонам, всё искал, чьим бы ему стать. Наконец неподалёку за городом среди полей и лугов набрёл он на маленькую речку. Текла она в траве тихо и вся сверкала солнечными бликами. Как бы улыбалась.

– Здравствуйте, – сказал Миша. – Как вас зовут?

– Просто речка… – ответила речка. – Я безымянная.

– А у меня фамилии нет, – пожаловался Миша. – Я просто Миша.

Они помолчали. Речка поглядывала на Мишу солнечно и голубоглазо. И так стало Мише возле неё хорошо, что он вдруг сказал:

– Хотите, я буду вашим? Мишей Речкиным буду.

– Хочу, – ответила речка. И засмеялась. – А я твоей буду. Имя у меня тогда будет. Мишина речка.

Им обоим стало очень приятно и весело.

Потом Миша в город помчался. Прибежал к милиционеру товарищу Марусину. Крикнул:

– Я теперь Миша Речкин! И у речки теперь имя есть. Теперь она Мишина.

Милиционер товарищ Марусин подошёл к карте своего района, карта у него на стене висела, сказал:

– Покажи, которая.

Жеребёнок Миша долго искал свою речку, на карте ведь всё иначе выглядит. Наконец показал:

– Вот она! Маленькая-маленькая…

Милиционер товарищ Марусин взял красный карандаш и написал где надо: «Мишина речка».

Так и стало. И все ребятишки, и лягушата, и воробьи говорят: «Пойдём на Мишину речку…»

А Миша теперь с фамилией.

Жеребёнок Миша вышел из города. Побежал по полю и увидел холм.

«Интересно, – подумал жеребёнок Миша. – Что там, за холмом?»

Обогнул холм и увидел перед собой холм.

«Интересно, – подумал он. – Что же там, за холмом?»

Ещё раз обогнул холм и опять увидел перед собой всё тот же холм.

Жеребёнок Миша крепко задумался.

– А может быть, холм для того и стоит, чтобы оно было – что-то там, за холмом.

И когда Миша домой шёл, то, оглядываясь, он видел холм.

И оно было что-то там, за холмом.

Там же, в городе, проживал мышонок Терентий.

Он разгуливал в красных трусиках, которые сшила ему прабабушка Агриппина. Трусики были большие – прабабушка шила на вырост. Мышонок Терентий мог бы спрятаться в них с головой – бездомные коты ни за что не догадались бы, что это он, мышонок Терентий. Конечно, о мышатах составилось не очень лестное представление, как о существах робких, но справедливости ради нужно сказать, что встречаются среди них ребятишки отчаянные.

Мышонок Терентий был сиротой. Бабушку его съел кот. Маму унесла сова. Папа ушёл за сыром и не вернулся. Осталась у мышонка Терентия только прабабушка Агриппина.

Прабабушка Агриппина знала все проходы под стенами Новгородской крепости, все каменные погреба, бездонные колодцы и множество других тайн. У всех щелей и трещин, которые вели наверх, она поставила мелом крестики. Это означало, что мышонку Терентию здесь проход запрещён.

Но кому не хочется знать, что же там, наверху?!

Мышонок Терентий приставал с этим вопросом ко всем встречным – даже к паукам и сороконожкам. Сороконожки, существа робкие, убегали. Мыши отвечали уклончиво. А пауки! Вместо разумного ответа они ворчали, пыхтели и даже фыркали.

Один толстенный паук просто-напросто повернулся к мышонку спиной, подошёл к стене и невежливо исчез.

Мышонок очень удивился. Он знал, что толстые пауки могут лазать по тоненькой паутине, но чтобы они так невежливо исчезали в стене!

Мышонок сунул свой нос в то место, где исчез паук. Нос тоже исчез. Мышонок сунул туда свою голову.

– Ой, – сказал он. – Это, оказывается, щель! Про эту щель прабабушка Агриппина, наверно, не знает. Иначе бы она и её пометила крестиком.

Мышонок Терентий лез вперёд без остановок. Нос его дрожал, потому что там впереди пахло чем-то неподземным.

Щель повернула. Возникло сияние. В этом сиянии шагал мохнатый толстенный паук. Он казался громадным.

Сияние всё разрасталось, а паук уменьшался.

Наконец сияние превратилось в свет, льющийся со всех сторон, а громадный мохнатый паук – в обыкновенное насекомое.

Потом он и вовсе исчез.

Потому что мышонок Терентий вдруг и сразу всё вместе увидел: голубое небо, синюю-синюю реку, жёлтый песок, зелёную траву и почти малиновые стены крепости.

Известно: кто сможет всё это увидеть не по отдельности, а всё сразу, тот непременно станет художником.

– Какой восторг! – прошептал мышонок Терентий. – Это не описать словами.

Мудрая прабабушка Агриппина сидела неподалёку в тени лопухов, глядела на своего правнука, вытирала глаза платочком и говорила сама себе:

– Я знала. Я всегда знала, что он найдёт выход.

– Ты чего глаза зажмурил! – спросил Попугаев Вовка.